Талисманы Шаннары - Брукс Терри. Страница 102

И теперь, в холодном белом свете истины меча, Пар увидел, что все это было правдой.

Один из них.

Он был одним из них.

Он содрогнулся от этого открытия, от ужаса того, что было ему показано. Ему казалось, что он не выдержит этого. Порождение Тьмы! Он является порождением Тьмы! Он почувствовал, как Колл, его родной брат, отодвинулся от него, отшатнулся в сторону. Но не отступил. Он по-прежнему удерживал юношу. «Кем бы ты ни был, ты — мой брат! — кричал он. — Кем бы ты ни был? Ты мой брат!» Колл был единственной причиной того, что разум Пара не помрачился.

Он понял, что именно эльфийская кровь и происхождение связывали его с порождениями Тьмы, тоже некогда бывшими эльфами. У них были общие корни и общая история — это и есть родство. Все они были детьми Шаннары, и какая разница, кого из детей Шаннары постигло несчастье — зловещее преображение в порождение Тьмы. Риммер Дэлл уверил его в том, что ему суждено. Это случилось, когда он, Пар, в последний раз спускался в Преисподнюю вместе с Коллом и Дамсон. Именно Риммер Дэлл позволил ему испытать меч, заранее зная, что ничего из этого испытания не выйдет, что препятствует этому собственная магическая сила Пара. Именно Риммер Дэлл настаивал на том, что юноша — отпрыск порождений Тьмы, сосуд для их зловещей магии. Слова Первого Ищейки вселили в Пара неуверенность, а Риммер Дэлл только этого и хотел, ведь они, слова эти, положили начало долгим сомнениям. За сомнениями обычно следует нерешительность в действиях, и кончается все очень печально, ибо известно, что рыба гниет с головы.

Задыхаясь, Пар попятился. Теперь он увидел, ясно понял все происшедшее с ним. Верь во что-нибудь достаточно долго, и оно сбудется. Верь, что так должно быть, — и так оно и будет. Именно это он и проделал с собой. Его облекла такая броня, что ничто не могло ее пробить, пока сам Пар не сделал этого. Страхи и сомнения скрыли от него истину. Риммер Дэлл знал это. Риммер Дэлл предвидел, что, оставшись наедине с предложениями Первого Ищейки, Пар согнется под их тяжестью. Пусть житель Дола думает, будто убил родного брата. Пусть он думает, что сила Меча Шаннары никогда не будет принадлежать ему. Пусть считает, что все его неудачи вызваны грядущим преображением. Пока он невольно использует магию заклинаний на то, чтобы сдерживать силу меча, велики ли у него шансы разрешить свой внутренний конфликт? Пар был отпрыском эльфов и отродьем порождений Тьмы одновременно, и противоборство между этими двумя началами должно было расколоть его душу.

— Но я не буду одним из них, — услышал Пар собственный голос. — Не буду!

Весомость его слов поразила его самого. Понимающая улыбка Колла согрела его, словно солнечный луч. Ведь точно так же было и с его братом, когда меч разорвал фальшивый черный Саван, его тропа пролегла там, где теперь пробирается Пар. «Знал ли Алланон, как это будет? — думал Пар, начиная обретать себя. — Предвидел ли Алланон, что Меч Шаннары пустят в дело?»

А когда все стихло и улеглось, глаза Пара открылись, и он удивился, обнаружив, что плачет.

Глава 35

Над долиной Ринн в тихой пляске вились тени и туман. Рен Элессдил стояла над ущельем вместе с предводителями армии эльфов и их новоявленных союзников. Трупы брошенных своими соратниками южан уже окоченели. Битва откатывалась все дальше на юг, пока тьма не поглотила ее, и Рен казалось, что поле боя простирается до горизонта, а возможно, и за ним тоже.

Она стояла поодаль от Трисса и Барсиммона Оридио, от предводителя свободнорожденных Падишара и его грубоватого товарища Кхандоса, от загадочного вожака троллей Аксхида. Лица мужчин были обращены к долине, и каждый из них видел ту же картину: тени, туман, смерть.

Никто не произносил ни слова. Они стояли тут с тех самых пор, как пришло известие, что федераты снова пошли в атаку. Еще не рассвело, солнце даже не позолотило край восточного горизонта, небеса были затянуты тучами, мир погружен во тьму.

Отчаяние овладело Рен. Казалось, этому не будет конца. После гибели Гарта девушка считала, что плачет в последний раз, но потеря Фаун заставила ее снова заплакать. Она чувствовала себя усталой и безнадежно одинокой, ей чудилось, будто единственная цель ее жизни заключается в непрестанных испытаниях силы и выносливости, и от этой мысли она приходила в ужас.

— Она была просто скрипелкой, — прошипел Стреса в ответ на ее жалобы, когда около полуночи отыскал Рен, поведавшую ему о смерти Фаун. Для Стресы в смерти не было ничего необычного. — Они рождаются для того, чтобы умереть.

Не переживай из-за этого.

Иглокот не хотел сказать ничего плохого, но Рен не понравились эти слова.

— Ну еще бы, ведь я не по тебе горюю!

— Пфффт, когда-нибудь будешь и по мне горевать. — Иглокот встряхнулся. — Таков порядок вещей. Скрипелка умерла, защищая тебя. Она сама этого хотела.

— Никто не хочет смерти, — грустно сказала Рен. — Даже лесные скрипелочки.

На это Стреса ответил:

— Это был ее собственный выбор, разве не так?

А потом он снова ушел в лесные дебри, чтобы сторожить лагерь от врагов, которые могли появиться с любой стороны, и, если возникнет необходимость, предупредить эльфов. Девушка видела, что им трудно понять друг друга. Стреса был лесной шишигой. Когда-нибудь он уйдет и не вернется, и тогда порвется последняя ее связь с Морроуиндлом. Останется только па мять обо всем.

Как могло случиться, что жизнь ее изменилась, а она осталась такой же, как и раньше?

Вероятно, она лгала себе, утверждая, что не изменилась. На самом деле она стала иной, но просто не сознала этого. Рен нахмурилась, автоматически всматриваясь вдаль и ничего из-за сумрака не видя; Морроуиндл дался ей нелегко, это ожесточило ее. Впрочем, на себя не посмотришь со стороны, а большинство из тех, кого она могла бы спросить об этом, уже умерли, в то время как оставшиеся в живых в ответ лишь промолчат. Она должна сама ответить на этот вопрос и сказать при этом чистую правду.

Падишар Крил вопросительно поглядывал в ее сторону, но девушка не обращала на него внимания. После того как они поднялись сюда, она не разговаривала ни с кем, даже с Триссом, уйдя в одиночество, словно в броню. Свободнорожденные все же пришли, приведя с собой Аксхида и его троллей — подкрепление, которого так ждала Рен, но она вдруг обнаружила, что пережитое дается ей тяжелее, чем она думала.

Она не хотела, чтобы эльфы погибали. Их смерти ранили ей душу. Вчерашняя битва кончилась ничем, так ничего и не решив, а сегодняшняя тоже не обещала ничего утешительного. Федераты остановились, перегруппировались и снова пошли в наступление. «Они продолжат борьбу, — думала Рен. — Для этого у них вполне достаточно сил». Приход свободнорожденных и троллей увеличил шансы эльфов на выживание, но не давал повода надеяться на победу. Из южных городов и из Тирзиса двинутся подкрепления. Нескончаемым потоком, если понадобится.

В конечном счете поражение эльфов — вопрос времени.

Сердясь на себя за слабость, Рен гордо вскинула голову, хотя ее никто сейчас не видел. «Королева эльфов не имеет права сдаваться, — упрекнула она себя. — Королева эльфов всегда должна быть уверена в себе».

Ах, это так легко сказать и так трудно сделать.

Она должна верить в то, что Пар и Колл живы и хранят Меч Шаннары, что Морган Ли отправился за ними, что Уолкер Бо вернул в этот мир Паранор и друидов, что провидческие приказания Алланона исполнены, тайна порождений Тьмы открыта и что для отпрысков Шаннары не все потеряно.

Она старалась угадать, что довелось пережить ее дядьям, двоюродным братьям и Моргану.

И вняли бы все они повелениям Алланона, если бы с самого начала знали цену, которую с них за это спросят? Она не могла быть уверена в положительном ответе.

На востоке пробился свет, слабое серебристое сияние солнца, окаймившее вершины Зубов Дракона и окрестные леса. Рассветные лучи хлынули в долину, изгоняя тень и туман, отделяя их друг от друга. Местность прояснилась и обрела постоянные очертания. Издалека, пока еще тихо, но непрестанно нарастая, доносился рокот барабанов. Падишар Крил спорил с Барсиммоном Оридио. Они не могли прийти к соглашению относительно того, какой стратегии придерживаться объединенной армии, когда начнется атака.