Золотой плен - Грэм Хизер. Страница 32

Прошла неделя пребывания в Дублине. Она избегала Мойру и откладывала свое знакомство с городом. Выстланные деревянными досками тротуары изумляли ее, как и бесконечные ряды хорошеньких, с соломенными крышами, домиков. Некоторые из них были сложены из камня, другие из расщепленных бревен, как и их фундамент. Среди домов были разбросаны лавки купцов и ремесленников. Поражало большое количество товаров. У восточной стены города были фермы и поля, где паслись коровы и лошади. Гуляя, Эрин заметила, что повернула к крепким стенам замка, и долго смотрела на них. Вдруг она услышала стук копыт приближающейся лошади. Испуганная, она оглянулась и увидела насмешливые глаза своего мужа.

— Мечтаешь о побеге? — усмехнулся он. Подняв голову, она увидела, что он пытается удержаться на черном жеребце, который становился на дыбы.

— Это только мечты, мой лорд, — резко ответила она. Он подал ей: руку.

— Пошли, темнеет. Мы поедем обратно вместе.

— Спасибо, я могу пойти пешком.

— Я совершенно уверен, что ты можешь. Но все-таки мы поедем на лошади.

Она не решилась больше возражать. Он, усмехаясь, наклонился в седле, обвил ее рукой и посадил на лошадь впереди себя. Ей не нравилось чувство, которое она испытывала, когда он притрагивался к ней, не нравилось дыхание в затылок. Олаф был подобен, стали своего меча, и его физической силе она не могла сопротивляться, она сидела молча, чувствуя под собой движения могучей лошади.

— Какая удача, что ты говоришь на нашем языке. Не зная, смеется он или нет, она ответила довольно добродушно:

— Какая удача, что и ты говоришь на нашем языке. Она почувствовала, как он вздрогнул.

— Если намереваешься завоевать и покорить землю, то мудро знать как можно больше про эту землю и про ее народ.

— А если землю завоевывают… — Эрин выделила» завоевывают «, она вовсе не хотела говорить» покоряют «, — мудро знать побольше о… захватчиках.

Он мягко рассмеялся.

— Скажи, жена, что еще ты умеешь? Она была рада, что он не видит ее лица.

— Все, что обычно умеют люди, лорд Олаф. Он снова засмеялся, но смех получился хриплым.

— Жена, напомню тебе, что ты не точно выполняешь» обычное «…

Дрожь пробежала у нее по спине, которая то холодела, то становилась влажной. Он опять издевался? Она не ответила, но он снова заговорил:

— У меня странное ощущение, Эрин Мак-Аэд, что ты не совсем обычная. Скажи мне, какие еще языки ты знаешь?

— Латынь и один из языков франков.

— Отлично. Латыни ты со временем научишь меня. Я хочу понять лучше все, что связано с Богом, которому я позволяю молиться ирландцам.

Величественные ворота в королевскую резиденцию отворились перед ними. Эрин попыталась избежать его неосторожных рук и плавно соскочила с лошади.

— Если ты хочешь понять христианского Бога, лорд Олаф, поговори с моей сестрой Беде. Она ближе к нему, чем я.

Эрин была уверена, что он наблюдает, как она вбежала внутрь. Она слышала его глубокий хриплый смех и закрыла руками пылающее от ненависти лицо, не понимая, как возможно находить столько приятного и волнующего в мужчине, которого ненавидишь, в викинге, человеке, который издевается над ней, поднимает на смех, ни во что не ставит, отрывает от семьи и своего народа. Не в меру гордая принцесса оказалась под его каблуком. Она была так поглощена своими размышлениями, что чуть не сбила с ног мужчину у лестницы. Пробормотав что-то в извинение, Эрин была поражена и опечалена, когда увидела, что перед ней стоит Феннен Мак-Кормак.

— Эрин, — прошептал он тихо, почти не дыша, — я пытался застать тебя одну.

Она затаила дыхание, когда он положил руки ей на плечи.

— Я знаю, как ты страдаешь, — добавил он быстро, — и я не забыл тебя. Я еще не знаю как, но я освобожу тебя от этого кошмара.

— О, Феннен, — прошептала Эрин печально, — ничего сделать нельзя. Я повенчана с Олафом.

Побег, думала она, всегда останется только мечтой, так как она понимает, что таким образом ввергнет свой народ в войны, кровопролития, принесет великую дань смерти. Она печально улыбнулась, посмотрев в его искренние глаза. Она никогда по-настоящему не любила Феннена и не питала к нему особой симпатии. Он страдал гораздо больше нее.

— Ты должен уехать, Феннен, — умоляла его Эрин. — Ты причиняешь себе боль.

— Я не могу, — признался он честно, — я не могу оставить тебя этому варвару с севера…

— Он вовсе не жестокий, — сказала невольно Эрин и тут же призналась самой себе, что это правда, — мне здесь неплохо, Феннен, и мы оба должны смириться.

— Но, Эрин, — начал он печально, вдруг его глаза скользнули поверх ее плеч и стали суровыми. Казалось, холод ворвался внутрь нее, когда она медленно обернулась. Эрин уже знала, кого увидел Феннен.

Вошел Олаф. Он остановился неподалеку, его лицо было не выразительнее камня, из которого был выложен дом.» Боже, что он слышал?» — думала мучительно Эрин, боль и ужас охватили ее.

Но он подошел к ним, как ни в чем не бывало, не придавая значения их словам.

— Лорд Коннахта! — вежливо поклонился он Феннену. Холодные синие глаза взглянули на Эрин, он взял ее за руку и отстранил от Феннена. — Прошу прощения. Мы должны кое-что обсудить с моей женой.

Феннен отступил молча и кивнул.» Вот он, мой герой «, — подумала Эрин с нарастающей горечью. Почему даже такой бесстрашный воин, как Феннен, спасовал перед Волком?

Она чувствовала руку мужа, похожую на стальную цепь. Пока они поднимались по ступеням, ее возмущение поведением Феннена постепенно улеглось, и она снова мучительно думала, что же услышал Олаф.» Я должна быть благодарна, — думала Эрин. — Я не хочу, чтобы Феннен страдал, а Олаф по крайней мере ведет себя прилично «.

Но она не была благодарна. Она была ужасно взволнована. Олаф так часто избегал ее, но сейчас он вел ее в их покои.

— О чем ты хочешь поговорить? — спросила она, заходя вперед, с показным раздражением, когда он закрыл тяжелую дверь.

Он не сразу ответил, и дрожь, зародившаяся в позвоночнике Эрин, распространилась по всему телу. Она почувствовала, что не может стоять к нему спиной и обернулась. Ее лицо выражало раздражение.

Он прислонился к деревянной двери и скрестил руки на груди, его взгляд прожигал ее насквозь, губы вытянулись в одну тонкую белую линию, дугообразные брови поднялись.

— Я хочу сохранить мир, принцесса, — сказал он на удивление спокойно, — поэтому не хочу отдавать тебя в руки ирландского короля.

— А я и не была в его руках, — возразила сердито Эрин, но Олаф взмахом руки перебил ее и произнес неожиданно резко:

— Если ты хочешь, чтобы твой храбрый ирландец остался цел, я не должен видеть тебя наедине с ним.

Эрин приподняла голову.» Мне надо быть осторожнее «, — предупредила она себя, но она не могла быть осторожной, когда гнев нарастал внутри с пугающей быстротой. Олаф свободно общался со своей шлюхой, а она даже не могла перекинуться парой слов со старым другом, человеком, который был законным королем.

— Мне казалось, я королева Дублина, — сказала она мягко. — Заявляю тебе, мой господин, что буду поддерживать дружбу с ирландскими лордами так же, как и с норвежскими.

Олаф помолчал, на мгновение слабая улыбка появилась на его губах. Он, вздохнув, встретился с ней глазами, повалился на кровать, положив руки за голову, и продолжал смотреть на Эрин.

— Ирландка, — прошептал он, — до тебя все плохо доходит.

Эрин оставалась мертвенно спокойна, ее взволнованность нарастала при виде его едкой улыбки.

— Подойди, — приказал он спокойно.

— Как скажешь, — прошептала она, подошла к кровати, как бы скучающе пожав плечами, и остановилась в нескольких шагах от него.

— Подойди ко мне, Эрин, — настаивал он.

Эрин помедлила, заметив нотки жесткости во внешне спокойном голосе, и столкнулась с холодным огнем его глаз.

— Я не желаю подходить ближе, — с трудом выдавила она.

Он повернулся, опираясь на локоть, и она почувствовала, как его взгляд пронзил ее.