Рудная черта - Мельников Руслан. Страница 29
И темный Властитель управлял. Странно вот только как-то. Непонятно. Упыриный Князь зачем-то отводил своих тварей от почти взятых стен, от почти павших башен. Упыри спешно покидали и замковый детинец. Отходили из разбитых ворот, торопливо сползали вниз со стен. И от донжона тоже разом отхлынула белесая волна. Никто больше не лез через заборало, никто не совал когтистые руки в бойницы.
Отступление?
Нет – перегруппировка сил.
Почти вся упыриная рать, хозяйничавшая в крепости, теперь втягивалась в узкие проходы внутреннего замкового двора. Преграждала дорогу Бернгарду, окружала…
Числом решил взять, супостат?! Но ведь и это будет непросто. Путаный лабиринт крепостного двора – все ж не чистое поле. Численное превосходство использовать здесь в полной мере невозможно. Куда большее значение имеют сейчас ратное мастерство каждого отдельного бойца, умение держать общий строй и добрая серебрёная сталь в руках.
Отряд Бернгарда, наткнувшись на новую преграду, лишь замедлил продвижение. Но – не увяз, не остановился. Мертвецы из склепа перли вперед с тупым упорством и механическим безрассудством, несвойственным живым.
В каком-то ускоренном, но чудовищно размеренном ритме поднимались и опускались мечи и секиры. И после каждого дружного взмаха в дождь, падавший сверху, тугими фонтанами снизу брызгала черная кровь. Упыриное отродье ряд за рядом ложилось в жидкую грязь, будто скошенная опытными косцами сорная трава.
Только вот по мере приближения к Серебряным Вратам отчего-то и мертвая дружина Бернгарда, и примкнувшие к ней живые воины поднимались все выше и выше. Будто восходили по ступеням незримой лестницы. Уже, почитай, до окон теснившихся вокруг построек поднялись. Еще немного – и до дверных притолок доберутся. А там – и до крыш недалече.
Вот именно – до крыш!
Всеволод вдруг отчетливо осознал замысел противника. Простой и жестокий, действенный и эффективный, незатейливый и страшный. Завалить проходы трупами. Не так, как навалено сейчас повсюду – разбросанными, бесформенными и бессмысленными грудами, – а продуманно, целенаправленно – единой, пологой, но неуклонно растущей горой.
Направить десятки, сотни, а если понадобится – и тысячи покорных Пьющих… Пьющих-Исполняющих под серебрёную сталь, аккуратно уложить изрубленные тела своих воинов под ноги врагу. И – коли уж нельзя остановить противника – так заставить его карабкаться по сплошному завалу. Выманить, поднять из узких недосягаемых щелей замкового лабиринта наверх, на простор, к крышам. Так, чтобы можно было бросить на неприятеля драконью тушу, не боясь при этом повредить крыльев.
Ну да, потому и лезут сейчас упыри с воплями и визгом на верную смертушку. Напролом лезут. Ползут через головы друг дружки и покорно складывают их, эти самые свои безволосые уродливые головы. Такова вопя Властителя, парящего в ненастном небе на поганом крылатом змее. Такова его нехитрая хитрость.
– Конрад! – Всеволод резко повернулся к стоявшему рядом тевтону. – Нам нужно пробиваться туда.
Меч Всеволода указывал на замковый двор. В самую гущу схватки.
– Что? – вытаращил глаза Конрад. Похоже, он не понимал. Или не хотел понять.
– Выходить из башни надо. Собирать людей, самим идти к Бернгарду. И – быстро, покуда темные твари брошены к северной стене.
– Но ведь мы же здесь… – растерянно пробормотал Конрад.
– А Бернгард – там, – перебил Всеволод. – И ему помочь надобно.
Будь он трижды неладен, этот князь-магистр! Но сейчас – надо. Помочь…
– Иначе ни он, ни мы не дотянем до рассвета.
Конрад с сомнением оглядел площадку. Колебания его, в общем-то, вполне понятные: в донжоне-то еще можно было худо-бедно держать оборону. А вот снаружи…
– Думаешь, русич, в наших силах помочь?
– Я не думаю – я знаю! Других вариантов нет.
– Вообще-то Бернгард не велел мне… – задумчиво пробормотал Конрад. – Был приказ в случае падения крепости отступить в донжон, а вот покидать его…
– Зато Бернгард повелел тебе оберегать меня, не так ли? – перебил его Всеволод. – А я намерен выйти из донжона.
И – сразу, не дожидаясь ответа:
– Томас! Бранко! Сагаадай! Золтан! Илья! Кто там еще? Все вниз! Живо! Собирайте, кого можно. Спускаемся вниз. Уходим из башни.
Конрад ему не препятствовал. И сам приказы уже не отдавал. Только повторял команды Всеволода да поторапливал орденских братьев.
Видимо, в этот момент и переломилось что-то. Как-то само собой вышло, что теперь разноплеменные защитники донжона признавали за главного Всеволода. Все до единого, вкупе с самим Конрадом.
Глава 23
Свой отряд Всеволод повел вдоль южной стены, по примеру Бернгарда стараясь передвигаться через разрозненные, но выстоявшие островки сопротивления. Замысел оправдался: потрепанная полусотня, покинувшая донжон, быстро обрастала по пути новыми воинами.
Основная часть упырей уже отхлынула к противоположному краю Сторожи. Оставшиеся же у южной стены твари не являлись серьезной помехой. Небольшие группки нечисти, встречавшиеся на пути, защитники крепости сминали и рассеивали сходу. Шли прямо, споро, не забывая, однако, сторониться открытых мест, где можно было попасть под удары драконьего хвоста или изогнутый меч Черного Князя.
Затем – свернули влево. И – кратчайшим путем через лабиринт крепостного двора. К рыцарям Бернгарда, рубящимся на изрядной горе трупов. Волей-неволей множившим эту гору. Попирающим павшую нечисть.
Следовало поторопиться. Ударить с тыла. Помешать тем, кто собственными телами выкладывает предательские завалы. Пробиться бы вот только!
Им препятствовали. Перед ними выстраивали стены клыкастых пастей и когтистых рук. Они проламывали одни стены и натыкались на другие. Продвигаться становилось все труднее. Их всячески стремились задержать. И все же не на них сейчас бросали главные силы.
Черный всадник на черном змее гигантским вороном кружил над дружиной Бернгарда, бьющейся в авангарде. Пришлый Властитель без счета и жалости гнал покорную нечисть на клинки в отделке из белого металла. Срубленные упыри ложились один на другого, будто кирпичики в заботливо возводимой опытным каменщиком кладке. Сплошной вал из посеченных бледнокожих тел, перегородивший узкие проходы, уже достигал крыш.
Осиновая кровля лишала кровопийц сил. Но воющие, ослабевшие, они все равно упрямо карабкались вверх и становились на пути Бернгардовых умрунов. Падали пронзенные и порубленные. Заполняли пространство от крыши до крыши, извиваясь на скатах, крытых ненавистным деревом. И ничего нельзя было с этим поделать.
Чтобы хоть как-то продвигаться вперед, рыцари Бернгарда вынуждены были неустанно работать мечами и – подниматься вверх. Понемногу, по чуть-чуть. Но все выше и выше. По неровным, мягким и податливым, слабо шевелящимся, осклизым и хлюпающим ступеням, с которых бурлящими водопадами стекали вода и зловонная черная жижа.
Умруны, прикрывавшие живых, умудрялись при этом держать строй, сквозь который не мог пробиться ни один упырь. Даже те немногие твари, кому удавалось проскользнуть меж мелькающими мечами и секирами, кто успевал подобраться на расстояние удара и дотянуться до противника через стену щитов – были не в силах продвинуться дальше.
Всеволод видел, как крепкие длинные когти, вспарывавшие посеребренные доспехи, дымились и обламывались, едва войдя в неживую плоть, пропитанную раствором адского камня. Слышал, как вопят от дикой боли, темные твари, насквозь прожженные серебряной водицей, что брызжет из ран мертвецов. Упыри издыхали в корчах, очередным слоем из собственных тел устилая путь Бернгардовой дружине.
А вон и сам магистр! Сражается на самой верхушке трупной горы, среди своих серебряных умрунов. Перехватив меч двумя руками, рубит вражеских упырей. Справа на поясе Бернгарда все еще болтается короткий, но увесистый шестопер. Видимо, на тот случай, если меч сломается или выскользнет из рук. Про запас…
И совсем немного оставалось до отряда Бернгарда. Но – не успеть. Поздно!