Невезение - Бруно Энтони. Страница 24

Тоцци повернулся к Вэл.

– Все, сматываемся отсюда.

Он протянул ей ключи от машины, не опуская пистолета и не отводя его от лежащих на земле. Она села в машину и включила зажигание, а он плюхнулся на заднее сиденье, держа в руке пистолет.

– Давай жми, – сказал он и захлопнул дверцу.

Тоцци встал на колени на заднем сиденье и вперился взглядом в парней, лежащих на земле.

– С тобой все в порядке? – спросил он.

– Лучше не бывает.

Похоже, Вэл была действительно в полном порядке. Она вела машину быстро, но спокойно. Вырулила с проселочной дороги и нажала на педаль газа. Когда она сдвинула шляпу на затылок, Майк вспомнил о Гиббонсе. Это был привычный жест его напарника в подобных ситуациях.

– Кто они, твои приятели? – спросила Вэл.

– Ни хрена себе приятели. Я с ними даже не знаком.

– Да что ты говоришь!

Она затормозила у светофора, потом вырулила на шоссе с двусторонним движением. Прибавила скорость – около шестидесяти пяти миль – скорость большая, но не слишком. Машину она вела очень уверенно.

Тоцци закатал штанину и засунул пистолет в кобуру.

– Где ты научилась этому? – спросил он.

– Чему именно?

– Лупить ладонями по ушам.

– Когда-то я проходила курс самообороны. Обычные курсы для девиц, которые ужасно боятся, что их изнасилуют.

– А где ты научилась стрелять?

Она оглянулась на него и усмехнулась.

– Никогда в жизни не держала в руках пушки.

– Ну конечно!

– Клянусь, это правда. Впрочем, я брала уроки борьбы.

– Оно и видно.

– Нет, просто я умею сосредоточиться.

– Что?

– Меня учили, что нужно уметь сосредоточиться перед боем. Я обучалась китайскому боевому искусству тай-чи. Мы этим немного занимались, – объяснила она, не отводя глаз от дороги.

– Тай-чи?

«Чи» по-китайски то же самое, что «ки» по-японски, которое входит в слово «айкидо». Там тоже применяется термин «уметь сосредоточиться». Взять себя в руки перед боем. Это понятие есть и в айкидо. Тоцци смотрел, как она уверенно держит руль. Он отчаянно пытался не выдать своего раздражения по поводу ее опытности в делах, которые, как он полагал, доступны лишь ему одному.

Некоторое время они молчали. Она включила радио и крутила ручку настройки. Брюс запел о любви, подобной длинному туннелю.

– Ну и кто кого доставляет домой? Я тебя? Или ты меня? – спросила она с обычной усмешкой.

Тоцци покачал головой и расхохотался. Вэл была просто неподражаема. Он не смог бы сердиться на нее, даже если бы захотел.

Лишь одно обстоятельство продолжало беспокоить его. Отпустит ли ему Сэл достаточно времени, чтобы насладиться ее неподражаемостью? Улыбка на его лице угасла.

Глава 10

Похолодало, небо было чистым, луна светила ярче обычного. В ее свете лицо Джозефа казалось фиолетовым, вернее, лиловым. Хоть бы он не перебздел, мрачно подумал Сэл. Джозеф стоял возле двери, засунув руки в карманы, подняв воротник и надвинув на глаза шляпу. Должно быть, воображает, будто похож на Уильяма Пауэлла в фильме «Дистрофик». Ничего себе дистрофик.

Сэл тронул его за локоть.

– Ты помнишь, что нужно сказать?

– Конечно, помню. Послушай, Сэл, я не такой идиот, как ты думаешь.

– Не злись, Джозеф. Я знаю, что ты считаешь это моей очередной глупостью, но давай действовать, как договорились.

Джозеф мрачно покачал головой.

– Не понимаю, почему ты не хочешь сразу выйти на Уокера. Не думаю, что это правильно. Но ты у нас босс, а я всего лишь исполнитель приказов. Меня вообще ни во что не посвящают.

Сэл постарался ничем не выдать своего раздражения. Свиные отбивные – единственное, в чем ты разбираешься, братишка, злобно подумал он.

– Не беспокойся, Джозеф. Я хорошо знаю этих парней.

Джозеф пожал плечами.

– Ну конечно. Я все сделаю, как ты скажешь.

Сэл закусил нижнюю губу. Вечно он выкобенивается. Если бы не Сесилия, Сэл давно бы послал его к черту. Пусть бы сидел в своей мясной лавке, на большее он не способен. Сэл никак не мог уразуметь, отчего он так дорожит мнением сестры. Если она монахиня, это еще не значит, что она умнее всех на свете. «Позаботься о Джозефе, – вечно твердит она, – он твой единственный брат». Семейные традиций? К чертям собачьим. Семейные узы доставляют слишком много хлопот.

Сэл толкнул дверь и вошел в гимнастический зал. Воспоминания нахлынули на него. Зал остался таким же, как прежде, когда он тренировался здесь – когда это было, в 72-м, в 73-м? – перед решающими поединками. Лунный свет струился через окна, падал на тяжелую боксерскую грушу. Сэл вспомнил, как часами молотил эту грушу. А Генри Гонсалес стоял рядом, выкрикивая грозным тоном: «Апперкот! Крюк! Правой! Удар правой! Удар левой! Боковой удар! Ниже! Еще ниже!» И так многие часы. Вероятно, так он тренирует сейчас Уокера.

Но может, у него теперь новые методы? Как-никак он отлично натаскал Уокера, сделал его чемпионом. Когда Генри был его тренером, они об этом и мечтать не могли. Для всех остальных Сэл всегда оставался лишь ступенькой на пути к пьедесталу. Все желали сразиться с ним – это было почетно, ведь он был известным тяжеловесом с мощным ударом, – но сам он терял больше, чем приобретал. Сэл, разумеется, прекрасно понимал, что ему далеко до Уокера. У него не было такой маневренности. Не было его физических данных. Не было идиотического бесстрашия, позволявшего Уокеру идти на риск, но зато доставать своего противника. В глубине души Сэл всегда признавал, что, хоть он и мог бы достичь большего, ему нечего тягаться с таким, как Костолом Уокер. Ему далеко до знаменитого Двейна. Да и вообще, все давно быльем поросло, и нечего из-за этого голову ломать. Сэл не ощущал никакой горечи. Ничего похожего.

Джозеф окинул взглядом пустой зал.

– Ну, где же он? Я его не вижу, – прошептал он. – Если бы он был здесь, не стали бы гасить свет.

– Помолчи, пожалуйста, – сказал Сэл.

О Господи, Джозеф все-таки выведет его из себя. Сэл внимательно осмотрел знакомый зал. Отблески лунного света ложились на ковер на ринге, на потертые, обитые кожей углы. На этом ринге тренировались Рэй Робинсон и Сонни Листон. Генри постоянно твердил, что ему нравится этот зал, что в нем есть некое волшебство, какая-то магия. Сэл поднял глаза и посмотрел на стропила. Может, тут и была магическая сила, но помогала она только избранным.

– Где же он, черт побери?

Сэл злобно взглянул на брата. Временами я готов убить его...

– Эй, кто здесь?

На ринге возникла чья-то фигура. Белоснежные волосы торчком, серо-голубой атласный пиджак и довольно объемистое пузо. Сэл разглядывал своего бывшего тренера, стоявшего в полосе лунного света. Еще не старик, но, конечно, стареет. А кто из нас не стареет рано или поздно?

– Кто тут? Это ты, Двейн?

Сэл подтолкнул Джозефа.

– Приступай к делу.

Джозеф недовольно покосился на брата, это выражение не сходило с его лица, даже когда он заговорил:

– Генри, тут ваш старый приятель. Он хотел бы поболтать с вами.

– Какой еще приятель?

Сэл ссутулился и, волоча ноги, направился к рингу.

– Это я, Генри. Твой питомец Сэл. Помнишь?

– Какой еще Сэл?

Зажегся верхний свет, перекрыв мягкое свечение луны.

– Сэл Иммордино, – важно произнес Джозеф, держа руку на выключателе.

Генри дернулся в сторону и прищурился. Он стоял в углу ринга с сигарой во рту, похожий на бывалого морского волка.

Сэл медленно приближался, идиотски улыбаясь своему тренеру.

– Это я, Генри.

Сэл взобрался на помост и обнял Генри.

– Привет, Генри. Как дела?

От Генри, как и прежде, несло табаком. Он уклонился от крепкого объятия. Сэл представил себя на его месте.

Джозеф поглядел на Гонсалеса снизу вверх.

– Мы были поблизости, и Сэл сказал, что хочет поздороваться с вами, пожелать удачи. Надеюсь, вы не против?

Генри глядел на них недоверчиво и почти враждебно. Он знал, что Сэл придуривается, в этом не было никаких сомнений. Но как раз это и нужно было Сэлу. Сэл жаждал увидеть страх в глазах бывшего тренера, то, чего, по мнению Генри, никто не мог увидеть там. Страх – дело хорошее. Помогает сэкономить уйму времени и сил. Сэл стоял рядом, ухмыляясь, пригнув плечи, мотая головой и переступая с ноги на ногу, и наносил нелепые удары по воздуху перед лицом опытного тренера. Тот стоял возле канатов, руки его точно приклеились к ним. Что ж, недурно. Теперь твоя очередь, Джозеф. Задай-ка ему жару.