В летописях не значится (СИ) - Петроченко Евгения Александровна. Страница 2

Мне казалось, что время движется невероятно медленно, но на сам деле хватило нескольких секунд и неожиданно сильных рывков, полных доселе не ощущаемым мной несгибаемым стремлением к жизни, чтобы оказаться на поверхности. Я глотнула воздуха, разрывая легкие, которые саднили от соленой воды, и закашлялась, вновь уйдя под воду. Но вынырнув вновь, всё же открыла глаза и увидела вокруг себя бесконечную синюю гладь моря и чистейшее аквамариновое небо. От шока я не могла думать, лишь замерла в ужасе и непонимании, и снова скрылась в толще воды, теряя сознание.

Второе пробуждение произошло так же внезапно, как и первое. Я резко дернулась, взмахнула руками в мощном гребке, готовясь вновь что есть силы стремиться вверх, но рука ударилась о спинку кровати, заставив зашипеть от боли. Та током пробежала вдоль плеча, заставляя открыть глаза, чтобы увидеть перед собой лишь глухую тьму. Я снова закашлялась, выплевывая воду, чувствуя, что вместе с ней скоро выплюну и свои легкие. Горло изнутри словно терли наждачкой, давая волю чьим-то садистским наклонностям, а меня скручивало и выворачивало наизнанку.

Неожиданно раздался стук в стену и обеспокоенный голос мамы:

- Саша, что случилось?

Я на автомате выдумала оправдание, даже не осознавая, насколько нелепо оно звучит посреди ночи:

- Ничего страшного, мам, подавилась просто.

Но мама, видимо, сама была не в себе от переживаний и, вместо обычной дотошной заботы о моём здоровье, лишь немного раздраженно прикрикнула:

- Будь осторожней!

Я почувствовала укол вины. Наверное, она спала, а я своим кашлем её разбудила, вернув из блаженной пустоты.

Отработанным годами движением я протянула правую руку, нащупывая на стене выключатель, чтобы потом, увидев свою комнату в тусклом свете ночника, вновь ощутить приступ шока.

Вокруг меня по кровати расползалось мокрое пятно, которое никак не могло образоваться от одних только слез. И даже мелькнувшая стыдная мысль, что это то же, что со мной нередко приключалось по ночам в раннем детстве, так же быстро и исчезла. Я далеко не слон, что можно было бы ожидать при взгляде на размер пятна. Тихий стук капель оповестил меня о том, что пятно не ограничилось только кроватью и теперь вода стекает на пол.

Вся моя ночная рубашка была насквозь мокрой, волосы свисали холодными противными сосульками, саднящее ощущение в горле никак не проходило.

Всё произошедшее совершенно не могло быть реальным, но, тем не менее, неопровержимые доказательства случившегося были передо мной, подо мной и на мне.

Пару минут назад я была где угодно, только не в своей постели.

Я встала с кровати на трясущихся негнущихся ногах и достала из прикроватного столика легкую пижаму, положив на видное место. Затем тихонько вышла из комнаты и прошмыгнула в ванную комнату, где взяла пару махровых полотенец. Вернувшись, принялась вытирать сначала себя, а затем и пол, словно это самое обыденное действие - прятать соленую морскую воду с теплого ламината в пушистое полотенце, а затем тихонько выжимать его в раковину.

Постельное бельё я просто скомкала и закинула в ведро под ванной, отодвинув как можно дальше к стене и решив, что утром обязательно простирну, пока мама не видит. Стоило вспомнить о ней, как внутри снова кольнуло, и боль нахлынула с новой силой вместе с воспоминаниями о прошедшем дне.

Но я отогнала эти мысли, благо, теперь было чем. Мягкий плед, расстеленный поверх толстого ворса ковра, приютил моё окоченевшее тело. Стоило голове коснуться теплой поверхности, как мысли стали быстро тускнеть, а потом и вовсе пропали. Я наконец-то по-настоящему уснула.

2.

Утро встретило меня ломотой во всем теле и больным горлом. Первые слова выходили беззвучными, затем получилось хриплое карканье, но после пары кружек горячего чая мне удалость извлечь из своего горла хоть что-то членораздельное. Получив возможность говорить, я даже не обрадовалась. Атмосфера в доме была похоронная.

Когда муж привез сестру к нам домой, мама отвлеклась, а я получила возможность постирать бельё без какого-либо надзора. Оно пахло сыростью и на вкус было горько-соленым, и я вновь осознала, что ночью произошло что-то невероятное.

Я мало говорила, хотя, казалось бы, должна пить эти последние минуты и часы с сестрой как амброзию, захлебываясь и моля о добавке, не отвлекаясь ни на что ещё, но вопреки всему мне хотелось отвлечься. Мне опять хотелось быть где угодно, только не в этой комнате, чтобы не видеть несчастных и печальных глаз любимых людей.

Я вновь и вновь возвращалась мысленно к произошедшему. Как так получилось? Я вспомнила сон, который предшествовал тому, как я оказалась тонущей в бескрайнем океане. Он был практически реален, но, тем не менее, не оставалось сомнений, что мои осознанные действия в нем были всего лишь олицетворенными мыслями. Зато море, или океан, было абсолютно реально. При воспоминании о нём холод вновь пробирал до костей, а спазм сжимал горло.

Получалось, что я, если всё ещё пребываю в своем уме и не свихнулась от горя, а такой вариант определенно не стоило сбрасывать со счетов, каким-то образом переместилась в другое место. Я не хотела быть в том сне, и моё желание осуществилось. Это телепортация? Или я обменялось телом с кем-то утопающим? Что это вообще было? И как такое возможно?

Мысли двигались по замкнутому кругу, не находя логического объяснения, а не логических, на грани фантастики, была масса. Не получилось прийти к единому выводу, но зато одно я поняла совершенно точно - это произошло. Чем бы это ни было, это случилось, и мне стоит только смириться с невероятным, даже если я не найду ему объяснения.

Поздней ночью, когда все вновь разошлись по своим комнатам, я достала старый учебник по географии, сохранившийся ещё со школьных времен, надела джинсы и футболку и уселась на пол, чтобы ничего не замочить в удачном случае (или неудачном, это смотря с какой стороны посмотреть). Затем подумала и перенесла настольную лампу поближе к себе, вытянув шнур на максимальную длину.

Небольшой кружок света охватывал только меня и раскрытый на коленях учебник, погружая окружающее пространство во тьму. Я открыла страницу с фотографией Парижа и уставилась в неё, пытаясь вспомнить те самые ощущения из сна. Я представляла себя там, воображала неровные камни мостовой под ногами, ночной прохладный воздух, огоньки Эйфелевой башни вдали.

Спустя долгое время гипнотизирования страницы, я поискала другое изображение. А потом ещё. И ещё.

Мои попытки оказаться в любом месте из изображенных на страницах не увенчались успехом. Я даже попыталась представить себя на своей собственной кухне, но всё равно не сдвинулась с места.

В конце концов, мне это надоело. Либо у меня получается перемещаться лишь во сне или исключительно после особо жутких кошмаров. Либо - а такую возможность всё же не следовало так быстро отметать - мне всё же померещилось произошедшее, а у воды, неожиданно оказавшейся в моей комнате, есть иное объяснение, недоступное моей, казалось бы, весьма богатой фантазии.

Переодевшись в пижаму, я легла спать, запретив себе маяться глупостями. Сон всё никак не шел, я перебирала в голове странные события прошлой ночи, и какая-то трусливая часть меня радовалась, что есть что-то ещё, способное увлечь мои мысли помимо реальности.

Я закрыла глаза, вспоминая тот сон. Ощущение, что всё самое худшее, что я только могла придумать, произошло. Ощущение, что я не хочу быть здесь. Ощущение, что я не хочу иметь вообще никакого отношения к своей жизни в этом самом месте. Ощущение, что жизнь по капле уходит из тела, погружая в какое-то странное забвение, сродни обескровливанию, только в моем случае, отсутствию жизни.

Это ощущение было настолько реальным, настолько естественным, что я позволила ему повториться вновь.

Вдох - и я лежу на чем-то жестком, больно впивающимся в оголенные лопатки.

Я открыла глаза, увидела над собой голубое небо и ошарашенно замерла. У меня получилось!