Защитник монстров - Шаргородский Григорий Константинович. Страница 18

Сняв с себя все тяжелые вещи, я привязал их к упряжи акаяси и подвесил на тонкую бечевку, но не добытую во дворце, а выданную Граннусом.

Было желание оставить в воде и нагинату, но тут вмешалась проснувшаяся паранойя. Причем она не желала успокаиваться, даже когда над головой замаячила выступающая над кормой кабинка.

В голове мелькнула дикая мысль о том, что будет не очень приятно, если кабатчик уже похоронил меня и разрешил постояльцам пользоваться кормовым сортиром. Точнее, это мне будет просто неприятно, а вот с присевшим по нужде постояльцем может и инфаркт случиться.

Хмыкнув, развеселенный этой мыслью, я неожиданно застыл. По спине пробежал морозец.

За последние недели звуки Корабельного Острова стали для меня достаточно привычными, и «неправильность» ощущалась сразу.

Сокровища с Хоккайдо впрыскивались в небольшую общину с завидной регулярностью, и также постоянно подновлялась атмосфера страха. Ведь с берега возвращались в лучшем случае четверть мародеров. Сокровища расползались по Острову вместе с чувством обреченности, которое нужно было чем-то заглушить. Поэтому кабаки работали круглосуточно. Кто-то постоянно орал, пел и дрался. Особенно в «Пьяном крабе» и корабле-гостинице. А сейчас на этом участке плавучего острова царила мертвая тишина.

Лезть в тесную будку сразу перехотелось. Привязанная к поясу веревка полетела вниз, а я, по-прежнему цепляясь за скобы рулевого крепления, полез на надстройку кормы.

Когда-то здесь была палуба, но, поменяв статус, судно изменилось и внешне. На палубе были выстроены дополнительные помещения, более приличествующие какому-нибудь городку на берегу. Даже крыши на этих строениях были покатыми на случай дождя. На такую покатую крышу мне и пришлось вылезать, с небольшой задержкой на фальшборте кормы, чтобы собрать нагинату.

В голове только начало зарождаться недоверие к доводам паранойи, и тут в мою сторону скользнула темная фигура. Отработанным на многочасовых тренировках в школе поводырей движением я ушел с траектории атаки, раскручивая в воздухе нагинату. Два шага вперед, резкий удар — и на крышу упало уже мертвое тело, заливая доски кровью из разрубленной головы.

Внезапно на соседнем судне вспыхнули яркие лампы, и, словно в кино про пиратов, на свисающих с мачт канатах ко мне полетели десятки людей.

Это слишком круто даже для Золотого. Ничего хорошего меня на Корабельном Острове уже не ждало, и лучше я попробую доплыть до материка на акаяси, чем останусь здесь.

Ближе всего ко мне была корма. Первого соперника я просто толкнул поставленным горизонтально древком нагинаты. Второго наотмашь рубанул лезвием.

Увы, третьего так и не достал, а ведь планировал улететь в воду вместе с ним. Вдруг что-то обхватило мои ноги, а затем я почувствовал болезненный удар по коленям. Взгляд вниз показал, что это простейшее боло. Падение на крышу было очень неприятным, но скатиться по покатой крыше в проем между судами мне не дали. Сверху меня сначала накрыла сеть, а затем мрак, потому что на уже и так пострадавшую голову опустилась дубинка…

Очнулся я в крайне неудобной позе. По телу пробежал мерзкий холодок страха. И было от чего. Меня подняли на самую настоящую дыбу — ноги были привязаны к кольцам в полу, а руки связаны за спиной и подвешены на веревке к таким же кольцам в потолке. Пока пропущенная через примитивный блок веревка не была натянута, но что-то подсказывало мне, что это продлится недолго.

В углу тесной и не самой чистой каюты моего пробуждения ожидал какой-то оборванец. Судя по моим мокрым волосам, попытки вытащить меня из беспамятства предпринимались и раньше, но почему-то успехов не принесли.

Услышав мой стон, оборванец вскочил с пола и выбежал из каюты.

Через минуту в помещении стало тесно. Ко мне пожаловала целая делегация, и возглавлял ее отнюдь не Золотой. Он-то как раз выглядывал через плечо человека с внешностью и прической викинга. Вдруг вспыхнувшая надежда тут же погасла — бородатый островитянин не испытывал ко мне ни малейшей симпатии. В его глазах горела только жажда наживы.

— Ты готов говорить, чужак? — в лоб спросил викинг.

— О чем?

— О добыче с острова! — Мой собеседник заводился с пол-оборота.

— Так нет добычи… — Я попытался равнодушно пожать плечами, но в моем положении сделать это было проблематично.

— Ты врешь, — убежденно заявил капитан, судя по всему, занимавший одно из главенствующих положений на Корабельном Острове. Возможно, он даже был местным боссом боссов.

Ответить на безапелляционное заявление я не успел — огромная ладонь викинга мелькнула в воздухе, и в моей голове словно взорвалась граната. Сознание поплыло, и что-то подсказывало: это только цветочки.

Почему викинг бил не кулаком, было понятно — я им нужен только живой.

— У тебя последний шанс сказать правду без мучений, — немного успокоившись, сказал Босс. — Дальше с тобой будут говорить другие.

Взгляд здоровяка заледенел, а меня как всегда не к месту накрыла волна бесшабашного веселья. Иногда именно она приходит за паникой вместо холодного разума.

— Чтоб тебе ласкать только порченых!

Общение с хохмарем Скули обогатило меня островными ругательствами, и сейчас я за это полу…

В воздухе мелькнул уже кулак, погружая меня в блаженную тьму.

В этот раз сознание вернулось ко мне вместе с дикой болью. Некий изувер привел в действие одно из самых древних пыточных орудий.

Хруст выскочивших из своих мест плечевых суставов показался мне нереальным, зато весьма реальной оказалась пришедшая вслед за этим боль. Нет, не так — БОЛЬ!!!

Я никогда в жизни не орал так громко, и вместе со мной почему-то орал негр. Самый настоящий, чернокожий, с подпорченной племенным шрамированием мордой. Представителей его расы в Брадаре мне пришлось видеть только один раз — в призывном пункте княжества, куда попал сразу по прибытии в этот мир. И вот теперь — второй.

Взрыв боли немного поутих, и мой крик смолк. Перестал кричать и негр. Он некоторое время вглядывался мне в глаза, а затем расхохотался прямо в лицо, даже забрызгав слюной.

Похоже, я нарвался на маньяка.

Ох, как все плохо!

Отсмеявшись, палач, на теле которого имелась только набедренная повязка, отошел к жаровне с углями.

Только теперь я заметил, что интерьер в каюте изменился. Появился столик с неприятным набором ножей и вышеупомянутая жаровня. На дальнейший осмотр мне не оставили ни секунды времени. Негр ухватил с жаровни раскрасневшуюся полосу железа и с видимым наслаждением приложил ее к моей груди.

С этим он явно поторопился, потому что после дыбы я, как говорят палачи, закостенел и из неприятных ощущений почувствовал только паленый запах собственной плоти. Сознание поплыло, но было тут же сконцентрировано ведром холодной воды. Холодной и соленой. Почему-то влияние соли на ожоги я не почувствовал.

За недолгое время общения с чернокожим психопатом я потерял две полосы кожи на ребрах, с литр крови и должен был лишиться глаза, но тут подоспел Золотой.

Он даже застыл от удивления, разглядывая «живописный» кусок мяса.

— Ты что сделал, придурок! — заорал Ибрахим. — Если он умрет, Топор оторвет тебе голову голыми руками.

Как и все садисты, палач оказался трусоватым и тут же униженно заскулил.

Я даже обрадовался, что меня заберут у этого ненормального, но моя радость продлилась недолго. Подручные Золотого приступили к, так сказать, «русской» методике допроса — меня просто начали бить ногами. На завтрак, обед и обильно на ужин. Откуда я знаю все эти термины? Когда-то прочитал в исторической книге. Лучше бы я ее сжег не открывая. От понимания сути процесса и знания терминов становилось еще хуже.

Босс боссов по кличке Топор явился ко мне через два дня и, склонившись над валяющимся на полу телом, изрек лишь одно слово:

— Ну?

— Гну, паскуда, — прохрипел я, находясь на грани безумия и беспамятства. До сих пор от признания меня удерживало понимание, что, получив свое, капитан выбросит меня за борт. Теперь же к первому мотиву добавилась безудержная ненависть, взращенная на полях боли и политая собственной кровью. А еще на задворках сознания теплилась робкая надежда. — Запихни…