Защитник монстров - Шаргородский Григорий Константинович. Страница 32

Оставшиеся бандиты стартовали с места, словно ракеты, и если побежавший в сторону освещенной улицы боевик благополучно достиг своей цели, то второму повезло значительно меньше. Через секунду после того, как он канул во тьму, оттуда послышался короткий и явно предсмертный крик.

А вот это уже хуже. Похоже, будет второй раунд. Только любопытство сдержало меня от немедленного бегства. Из темноты появился тот, кого я и ожидал увидеть, — муж Ровены. Бежать сразу перехотелось, несмотря на то что в руках двух дворян имелись мечи.

А ведь гордыня — это грех, батенька.

— Может, попробуешь сразиться с настоящими мужчинами, а не с безродной швалью? — ехидно улыбнулся супруг Ровены.

— Ну да, очень благородное предложение человеку с рукой на перевязи и без оружия, — ухмыльнулся я, пытаясь проанализировать ситуацию. — Хотя о чем говорить с типом, которому даже одежду покупает тесть?

Ну и кто тянул меня за язык? Подтверждение догадки о слишком новой одежде и легкой скованности в ее ношении радости мне не принесло. В переулке было не так уж светло, поэтому ярость в глазах моего соперника блеснула словно молния.

Вот теперь бы и рвануть со всех ног, благо путь открыт, так нет же. Как говорил Горбатый из бессмертного советского фильма: «Кабаки и бабы доведут до цугундера». Увы, этой болячке столько же веков, сколько и человечеству. Когда речь идет о женщинах, мужчины почему-то резко глупеют. А если подобные стычки происходят на глазах у предмета вожделения, то кретинизм буквально зашкаливает.

В подтверждение этой истины вместо бегства я встал в боевую стойку.

Внезапно в движениях моих соперников появилась неуверенность, быстро перерастающая в опасение.

Ха!

И тут же внутренний голос напомнил о скромности и необходимости пользоваться логикой. И точно — взгляды убийц-любителей были направлены мне за спину. Возможно, это уловка, но в следующую секунду я услышал позади себя тихие шаги.

Я хотел было уже развернуться, потому что визитеры могли быть намного опаснее ревнивого мужа и его товарища, но тут за спинами моих соперников во тьме материализовалась огромная тень, в которой я узнал Клеппа по прозвищу Медная Голова. Ошибиться было трудно: такого бугая, двигавшегося с невозможным сочетанием грации и неуклюжести, найти непросто даже в огромном городе.

— Спокойной ночи, господа, — с улыбкой сказал я, чтобы оставить за собой последнее слово и в то же время не допустить смертоубийства.

Клепп понял все правильно. Он хоть и выглядел тугодумом, но в бою соображал не хуже Скули. Рядом с головами моих незадачливых противников появились больше похожие на лопаты ладони, и в следующую секунду две эти не самые умные головы столкнулись с глухим стуком.

Звук столкновения мне не понравился, поэтому я тут же шагнул к рухнувшим на мостовую телам. К счастью, здоровяк не перестарался, и пульс прощупался у обоих.

— Мы тебе не помешали? — ехидно спросил Скули, который сбросил цивилизованную шкурку и вновь превратился в дикого варвара. Рядом с ним маячили две знакомые, низкорослые и широкоплечие фигуры.

— Да что ты, — с холодком ответил я, — мы тут решили воплотить в жизнь план по моему суициду, а ты так грубо вмешался. Скули, блин! Где тебя носило?! Если тебе в тягость моя охрана, так бы и сказал. Я нанял бы телохранителей!

Настойчиво загоняемый в глубину души стресс распрямился словно пружина, выходя из меня с криком.

— Да ладно тебе, — нахмурился Скули, но тут же добавил: — Просто эти гвардейцы с монахами смотрели на тебя с такой «добротой», что я решил привести подмогу. Кто же знал, что приемы у короля такие короткие.

— Ладно, забыли, — выдохнул я.

— Ну и чудненько, — улыбнулся Скули и призывно махнул рукой. — Пошли, отметим это дело. С тебя причитается.

— Разве что кислое пиво и сухарики, — неожиданно даже для себя разозлился я. — Теперь я нищий.

— Тебя ограбили? — удивился Клепп, вздергивая два бесчувственных тела, как женские сумочки, и протягивая их мне, чтобы я мог восполнить свои потери.

— Лучше бы меня ограбили эти придурки, — вздохнул я. — Оставь каку, а то запачкаешься.

— Так что делаем? — неуверенно спросил Скули.

— А ничего. Возвращаемся в гостиницу. Там вы с парнями гуляете на свои кровные, а я ложусь спать. В отличие от вас, у меня еще громадье дел.

Добираться до портовых ворот пришлось пешком, к тому же сделать крюк, чтобы направить патруль стражи к бесчувственным дворянам. Еще не хватало, чтобы их не только обобрали, но и прирезали.

Стражники на воротах немного поворчали, но все же пропустили нас, мотивированные звериным видом викингов. Запугивать лодочника не пришлось — ему хватило и двойной платы за переправу.

Через двадцать минут перехода по ночному городу в режиме максимальной обороны, когда мою тушку постоянно прикрывала «коробочка» викингов, я наконец-то завалился в постель.

Завтра меня ждало множество дел: получение прав на они и хорохов, печальное расставание с богатством и поход к верховному воеводе, так что следовало встать с рассветом.

Увы, утром я выбрался из своего номера только поздним утром. Хотя почему «увы»?

Стук в двери вырвал меня из крепких объятий сна. Хотя я сам попросил разбудить меня пораньше, радости мне это не принесло.

— Все, я проснулся!

Стук повторился.

— Да чтоб вас там, говорю же, проснулся! — разозлился я, направляясь к двери, потому что постучали и в третий раз.

— Что нужно… — Моего гнева хватило только на то, чтобы начать фразу и тут же ее оборвать. — Ты что здесь делаешь?

Стоящая передо мной женщина прятала лицо под вуалью, но не узнать ее было невозможно. Под тонкой сеточкой плескались бесовские омуты серых глаз. Я даже на пару секунд забыл о том, что стою только в коротких подштанниках, которые заменяли мне исподнее. А затем зачатки стыдливости смыло злостью. Никто не приглашал ее в такую рань в гости. Эта мысль постучала в шокированный мозг, трансформируя смешанный с удивлением гнев в нечто другое.

Да какого черта!

Она была почти невесомой, и я оторвал хрупкую фигурку от пола, даже не почувствовав боли в растревоженных ночной стычкой суставах.

Рационального мышления хватило только на то, чтобы захлопнуть дверь ногой.

Все — провал. И не черная дыра беспамятства, а разноцветный омут — тот сладостный бред, который некоторые безуспешно пытаются воссоздать с помощью разных препаратов. Но подобную эндорфиновую атаку нельзя повторить ничем. Даже секс с красивыми, но чужими женщинами — лишь такая же беспомощная попытка повторить первую близость с той, чей образ терзал душу долгие месяцы. Но все напрасно — лишь та, чье прикосновение пробивает тело, словно ударом тока, и оседает пеплом грустной неги на дне души, способна подарить такие ощущения. Все остальное лишь иллюзия этого безумия. Не у каждого в жизни случается такое, и даже не знаю, что лучше — испытать это и потом с горькой улыбкой сравнить с постным суррогатом или же жить в неведении, получая удовольствие без горького привкуса несовершенства.

Понятия не имею, сколько прошло времени, пока тяжелый, как атмосфера восточной курильни, дурман отпустил нас и в живописном порядке разбросал наши тела на белом холсте простыни.

Говорить не хотелось, лишь легкими прикосновениями гладить шелковистую кожу. В ответ Ровена проводила пальчиками по шрамам на моем теле и тоже ни о чем не спрашивала. Казалось, от ее прикосновений по моим нервам пробегали крошечные искорки. Но это уже остатки былой роскоши. Конечно, еще не раз и не десять мы сможем пробудить безумие в наших душах, но с каждым разом эффект будет все слабее. А когда уйдет страсть, что останется?

От этих мыслей накатило отчаянье. Хотелось завыть, как наркоману в преддверии ломки. А ломка будет, потому что я лежу рядом с чужой женой. Не самый благовидный поступок, но совесть почему-то не проявляла себя — утомилась.

— У тебя не будет неприятностей? — спросил я, с натугой разрывая плотную ткань молчания.