Бесконечность - Уорд Рейчел. Страница 26

Из-за него на меня смотрят блестящие и темные глаза Савла. Он потирает руки, затем хлопает Ньюсама на спине.

Дверь закрывается.

Адам

— Вот, пришел тебя поздравить.

Савл вернулся. Он явно нервничает, и в то же время с его лица не сходит улыбка. Ну прямо кот, объевшийся сметаны.

— Зачем?

— Ты скоро станешь отцом. Причем на этот раз по-настоящему.

Сара. Она рожает. Проигнорировав колкость насчет Мии, я вскакиваю на ноги.

— Я должен быть там, Савл. Я обещал, что буду рядом с ней.

— Успокойся, до завтра еще есть время.

— Завтра? Почему завтра?

Он все еще усмехается. Вот мерзавец, получает удовольствие, сообщая мне то, о чем я должен был узнать первым.

— Потому что именно на завтра ей назначена операция.

— Почему операция? Что случилось?

— Не беспокойся. Ей сделают кесарево сечение. Хорошая методика, чистая и безопасная.

Кесарево сечение? Это когда разрезают живот и достают оттуда ребенка? По-моему, его делают, если что-то пошло не так.

— Вы недоговариваете.

— Ничего подобного, Адам. Ее обследовали, и прогнозы самые обнадеживающие. В этом и состоит прелесть кесарева сечения: его можно провести тогда, когда будет необходимо.

«Когда будет необходимо».

Когда будет необходимо кому?

— Кто принял это решение? Врачи? Сара? Кто?

Не отвечает.

— Я должен видеть ее. Я должен. Я сделаю что угодно, Савл. Что угодно.

Он прислоняется спиной к стене и скрещивает руки на груди. Видимо, совсем не боится, что я могу его ударить.

—

Что ты готов сделать, Адам? Ты назовешь мне число, которое я хочу знать? Ты пообещаешь помочь мне найти хорошее число? — Он делает паузу. — Ты отдашь мне

свое число?

—

Вы задаете вопросы, на которые я не могу ответить «да».

Я пытаюсь отойти от него, но в столь крохотной комнате это нелегко.

— Можешь, можешь…

Смеется. Ему приятно наблюдать за тем, как меня корежит.

—

Какое число у Мии? — говорит он.

—

Не скажу.

—

А у Сары?

Качаю головой. Я изо всех сил пытаюсь сообразить, что же делать. Я должен вернуться к Саре. Но как?

—

Савл, пожалуйста, позвольте мне быть там, — медленно говорю я, тщательно подбирая слова. — Я ей нужен.

—

Возможно, тебе следовало подумать об этом прежде, чем нападать на меня.

Он прав. Хотя, если разобраться, лучше было бы сразу довести дело до конца. Может быть, я сделаю это сейчас. Или, возможно, у меня еще будет шанс все изменить.

—

Прошу прощения, Савл. Я не должен был набрасываться на вас.

—

Именно так, — кивает он, — не должен был.

—

Я вышел из себя, узнав, что произошло с Мией и Сарой.

—

Это было… неудачное стечение обстоятельств. Ньюсам перестарался. Больше этого не повторится. Я напомнил ему, кто здесь главный.

—

То есть решения здесь принимаете вы.

—

Да.

—

И именно вы решили, что мой ребенок должен родиться завтра.

—

Правильно.

Взгляд снова так и сочится самодовольством. Размазать бы его рожу по стенке. Нет больше сил подлизываться к нему.

—

Держитесь от них подальше. От Сары, Мии и малыша.

—

Пустые угрозы, Адам. Пустые угрозы. Я — начальник. Как я скажу, так и будет.

Подлетаю к нему, но мне не удается застичь его врасплох. Он блокирует удар и направляет мою же собственную энергию на то, чтобы бросить меня на пол. Я чувствую, как это глупо — мальчишка пытается драться с мужчиной.

Пока я силюсь встать, он уже подошел к двери. Дверь распахивается снаружи, он пулей вылетает в коридор.

—

Посмотри на себя, — глумится он на прощание. — Неужели ты и вправду считаешь, что готов стать отцом, Адам? Мне было бы жалко малыша — если бы, конечно, он остался жить. Так будет лучше для всех. Маленькая жертва во имя всеобщей пользы. Не волнуйся, я все сделаю быстро. Все закончится, почти не успев начаться.

Дверь захлопывается, и я бросаюсь на нее, стуча кулаками по ржавому металлу.

—

Ты сволочь, Савл! Оставь мою семью в покое!

Сара

В нашу комнату принесли еще еды, покрывало на кровати заменили пуховым одеялом. Сюда же притащили игрушки для Мии, ту коробку из переговорной.

— Что это? — спрашиваю Адриана.

— Приказ Савла, — говорит он.

Савл. Куда ни плюнь, везде Савл.

— Почему он это делает? Еще вчера он относился ко мне, как к куску грязи на своем ботинке. Что изменилось?

Адриан не отвечает.

— Для меня вот ничего не изменилось, — медленно говорю я, надеясь, что он поймет скрытый смысл моих слов.

— Я пытаюсь достать все то, о чем вы просили, — говорит он, и я понимаю, что мы говорим на одном языке.

Мия садится на пол, роется в коробке с игрушками, выискивая куколку.

Включается душ.

— Когда? — шепчу.

— Тут не все от меня зависит. Но вероятно, скоро. Может быть, даже очень скоро.

Он кладет руку мне на плечо. В кои-то веки прикосновение малознакомого человека не вызывает у меня желания убежать куда подальше.

— Попробуй отдохнуть, — говорит он. — Предоставь все дело мне.

Я пытаюсь не паниковать, когда дверь опять закрывается, и утешаю себя тем, что Адриан на нашей стороне и все будет хорошо.

Забираюсь на кровать и укладываюсь на бок, подложив под живот подушку. Живот не то чтобы болит, но тянет и ноет. Наблюдаю за тем, как Мия возится с игрушками. Она нашла куколку и теперь разговаривает с ней, укладывая и снова поднимая ее.

—

— Спи, малыш. Ш-ш-ш!

Ребенок внутри меня ворочается.

Прикладываю руку к тому месту, где маленькое колено или локоть давит на живот изнутри.

Закрываю глаза.

Ребенок успокаивается.

Он тяжело дышит. Пузырек слюны надувается и лопается, стекая вниз по подбородку. Он не вытирает ее. Вместо этого он достает нож. Ручка сделана из кости или рога, лезвие изогнуто. Это охотничий нож.

Не понимаю, что я сделала, почему он так себя ведет.

—

Я делал это раньше, — говорит он.

В чем, в чем, а в этом я не сомневаюсь.

Если бы только я могла бежать. Если бы только здесь был кто-нибудь еще. Но никого нет. Только он и я. Он, я и его нож.

—

Пожалуйста, пожалуйста, не делайте этого.

Я умоляю его.

Молю о пощаде.

Он не слушает. Не мигая, смотрит на меня, и в глазах его полыхает безумие.

Адам

Стены твердые, пол бетонный, вентиляционное отверстие в потолке — шириной с мою руку, да к тому же закрыто решеткой. Выбраться отсюда можно только через дверь, когда ее открывают и закрывают. Делают это только те люди, которые приносят мне еду и забирают пустой поднос. С того раза, когда Савл приходил поиздеваться надо мной, он больше не появлялся. Рядового, который передал мне записку от Сары, я тоже не видел.

Не спускаю глаз с солдат, запоминая, что именно они делают, когда входят в мою камеру. Схема одна и та же: снаружи вооруженный солдат отпирает дверь, второй, который несет еду, входит в камеру, держа поднос обеими руками. Перед тем как войти, он смотрит, где именно я нахожусь, затем ставит поднос на возвышение, где я сплю, и, пятясь, выходит в коридор, ни на секунду не спуская с меня глаз. Дверь не закрывается, чтобы второй солдат снаружи мог все видеть.

Когда они только открывают дверь, то возникает небольшая заминка. Вот в это время и надо нанести удар. У того, кто несет поднос, руки заняты, так что, думаю, с ним я справлюсь легко. Тот, у которого ключ, не будет стрелять в меня, когда между ним и мной стоит его напарник, но потом сделает это без колебания… если только я не использую поднос в качестве оружия. Можно заехать им в лицо второму, толкнуть его на первого и бежать.