Колыбельная для Титана - Георгиева Инна Александровна. Страница 34

Недоверчиво нахмурился, от греха подальше собирая стопкой остальные конспекты:

— Это, в смысле, как?

Мистик улыбнулся с видом Федора Петровича — нашего главного наставника по практическим занятиям. Он обычно с такой же улыбкой выбирает лягушек для расчленения. Мол, ух ты, какая красотулечка прыгучая! Дай-ка я тебе ножки поотрезаю! Неприятно, короче, улыбнулся: самодовольно и с предвкушением.

— Мы, — продолжил он свое разъяснение, — считаем, что есть — люди мира, а есть — люди войны. Полина относится ко вторым. Если бы сейчас мы оказались на поле брани, она оказалась бы тем человеком, на которого были бы возложены наши главные надежды. Она в одиночку могла бы изменить ход сражения, победить врагов, уничтожить глав. злодея и добиться невероятного результата ничтожно малыми средствами. Именно такие люди способны на великие поступки и великие жертвы, именно их имена остаются в легендах и книгах. Они, возможно, не лучшие лидеры, поскольку часто просто не замечают других людей на пути к своей цели. Но они способны повести за собой толпу просто потому, что могут проложить для нее путь.

Я недоверчиво покачал головой:

— Ни фига себе!.. Да по твоим словам выходит, что Казакова — прямо герой какой-то!

— Именно так, — ничтоже сумняшеся, кивнул Реммао. — И как любой герой, она незаменима в минуту опасности. В остальное же время герои только мешают. Ведь они не могут жить без подвига, и либо мир предоставит им шанс его совершить, либо они сами, раз за разом, будут искать приключения на свои… как вы говорите?.. полупопия?

— Почти, — задумчиво буркнул я. — Все равно не понимаю. Даже если то, что ты утверждаешь, — правда, Казакова должна обладать особыми качествами. Добротой, например. Обостренным чувством справедливости. Ну, на крайняк, умом и сообразительностью. А она над тобой неделю издевалась! Чего-то непохоже на поступок героини!

Мистик поднял на меня полный удивления взгляд:

— С чего ты взял, что надо мной издевались?

Я всплеснул руками:

— Да она же тебя кормить не хотела!

Блин, может, он не так уж хорошо знает наш язык, раз до сих пор не понял, к чему я клоню?!

— Вовсе нет, — ответил парень, вгоняя меня в очередной ступор. — Она просто мне не готовила.

Та-ак… кажется, у меня в голове вот-вот случится короткое замыкание.

— То есть она просто для тебя не готовила? — переспросил, выделяя интонацией каждое слово. Реммао кивнул. Я нахмурился, начиная догадываться, что человек, только что на моих глазах умявший миску пельменей в один присест, мог быть вовсе и не жертвой фашистки Казаковой, а совсем даже наоборот. — Ну а сам-то ты почему этим не озаботился? Готовка — это не так сложно, особенно на голодный желудок.

В ответ он пожал плечами и равнодушно протянул:

— Я мог бы, конечно. Но стоило начать, как она бы меня в пожизненное рабство определила. Полина ведь не альтруист. И за просто так жить у себя мне бы уже не дала. Пришлось бы отрабатывать крышу над головой.

— Вот! — почему-то аж обрадовался я. — Говорю же: злобная мегера!

Мистик хмыкнул:

— Ну, была бы злобной — не привела бы меня к тебе. А так передала с рук на руки, как слепого котенка, — он довольно ощерился. — И делать ничего не пришлось: всего-то побыть немного терпеливее ее. Что, конечно, гораздо проще, чем готовить: проблем-то с терпением у мистиков нет.

Охренеть, товарищи…

У меня челюсть отвисла от подобного заявления. То есть мы тут все думаем, что он — эдакий ребенок-индиго, очень умный, но слегка не от мира сего, ему требуются защита, опека и помощь. А он… «терпеливый»?!

— Слушай, я начинаю подозревать, что продешевил с нашей договоренностью, — процедил я, поглядывая на Реммао совсем другими глазами.

Тот в ответ самодовольно улыбнулся и, сложив «замком» руки на столе, чуть склонил голову к плечу:

— И тем не менее сделка заключена по всем правилам. Ты меня кормишь, я помогаю тебе завоевать девушку. Надо признать, свою часть обязательств ты выполнил. И теперь… — он улыбнулся еще более широко и, внимательно посмотрев мне в глаза, закончил: — Расскажи подробнее, кто такая эта твоя Алия.

Ева Моргалис

В нужный нам городишко Сдовбушевцы мы приехали еще до рассвета. Об этом нам сообщила проводник — женщина размером с медведицу, набравшую за лето достаточно веса, чтобы успешно пережить в спячке лютые зимние морозы. С криком:

— Пассажиры, подъем! Стоянка три минуты! — она ворвалась в купе, не обращая внимания ни на замок, ни на железную щеколду, которой Полина, ложившаяся последней, решила подстраховаться. — Готовность — пятнадцать минут!

Ну, после такого приветствия Богдан едва не свалился с полки и выглядел так, будто готов был сигануть с поезда прямо сейчас. А Наташка сглотнула, нащупала ногами бутсы и тихо пропела:

— …Oh, oh, you're in the army now… [9]

В общем, не знаю, как там будили Шурика с Егором в их СВ, но мы ко времени «икс» были полностью собраны, одеты и даже выстроились в очередь у выхода из вагона. Первой стояла та самая проводница, да с таким кровожадным лицом, будто готовилась, если придется, вышвыривать нас из своей вотчины прямо на ходу. К счастью, нам не довелось узнать, как в ее представлении выглядит наказание за нерасторопность: сцепиться с «медведицей» не хотелось никому, потому на землю мы попрыгали ловчее горных баранов. И даже успели найти такси (вернее, отбиться от всех таксистов, кроме двух, поскольку они ждали прибывающий поезд прямо на перроне в таком количестве, что могли бы расхватать пассажиров по одному и развезти в разные части Сдовбушевцев) прежде, чем нас отыскали Егор с Алексом.

— Какие вы шустрые, однако, — подивился старший брат, аккуратно складывая свой инвентарь в багажник.

— Лыжники… — со странным лицом покосился на торчащие палки таксист. — Ну, добро пожаловать.

Мы тогда не обратили на это внимания. А зря, ибо голос его как бы намекал. Но поняли мы это позже — когда уже рассвело, а мы со своими сноубордами (у Шурика и Богдана) и лыжами (у остальных) вышли на порожек отеля «Сюрприз» и поняли, что его наименование совершенно оправдано. По крайней мере, сегодня.

— … Я на лыжах бегу и потею при этом… [10] — речитативом пробормотала Полина и обернулась ко мне. — А сейчас точно не июль?

— Не-а, — мотнула головой я.

— А природе об этом кто-то говорил? — продолжала допытываться готесса. — Потому что она, кажется, что-то напутала.

И с этим я была согласна. Ведь март — это, конечно, первый месяц весны, но обычно он характерен вьюгами, морозами… ну, или капелями, на худой конец. Но уж никак не тем, что нас ожидало на этом лыжном курорте.

— Это что там такое? — присмотрелась Наташка к большой клумбе в виде полумесяца, раскинувшейся под окнами отеля.

Я прикрыла глаза ладонью от слепящего солнечного луча:

— Кажется, анютины глазки.

— Они самые, — поддакнула наш главный провизор. — Странно, конечно, что цветочки распустились до того, как грачи прилетели, но… — тут она замолчала, подумала и рывком расстегнула молнию дутой зимней куртки, — в последнее время с природой творятся и не такие чудеса. Что будем делать?

Вот тут она, кстати, была права: с тех пор как некая гадина решила пробудить Титанов и принялась собирать необходимые для этого амулеты, погодные катаклизмы стали обычным явлением. Но я и подумать не могла, что в итоге мы не только получим ледовую корку в Неаполе и потоп в Риме, но и летние плюс двадцать пять седьмого марта в горах!

— Да-а… — внезапно раздалось из-за спины, и к нашей задумавшейся компании присоединился мужчина лет сорока пяти в легкой рубашке с короткими рукавами, цветастых шортах и шлепанцах. — Хорошая у нас в этом году зима, прибыльная, не то слово… Весь бизнес, тварь, загубила. Подъемник-то мы включили, все работает, вот только покататься с горки у вас все равно не получится, — кивнул он на шуриковский сноуборд. — Разве что по грязи или на велосипедах…