Сашенька (СИ) - "Урфин Джюс". Страница 3

– Мам, – я стоял в дверях кухни, все еще с трудом обращаясь так к этой рыжеволосой женщине.

– Да, доча, садись покушать.

– Мам, а можно мне в салон красоты и по магазинам? – я воззрился на огромную гору блинчиков, фактически залитых сметаной, которую поставили передо мной.

– По магазинам? В салон красоты? – мама-Лена была явно обескуражена. – Конечно, как хочешь, детка. Только поешь.

– А деньги? – в душе недовольно заворочалась совесть. Но я успокоил ее, в конце концов, я же буду тратить их на это тело.

– Детка, у тебя же есть карточка. Думаю, тебе хватит?

– Спасибо, мам. Пойду? – я выскользнул из-за стола, с тревогой глядя на блинно-холестериновую бомбу, оставшуюся на столе.

– Одна?

– Не переживай. Надо же начинать жить, как сказал доктор. К тому же буду на связи, – я потряс новеньким телефоном у нее перед носом и шмыгнул в прихожую.

– Сашенька, а покушать?

Но я уже хлопнул дверью. Потыкав в кнопочки, записал себя на стрижку, чистку лица и еще парочку приятных процедур. Проверив запас денежных средств на карточке, одобрил щедрость родителей и окунулся в шопинг. Через каждые полчаса успокаивал взволнованную маму и отца, отчитываясь о проделанной работе. Те в недоумении соглашались. Заявился домой только к вечеру. Бледный и шатающийся от усталости, но довольный до такой степени, что родители только хмыкнули. Усадив меня за стол, водрузили передо мной тарелку с Эверестом из картошки и мяса.

– Я не хочу это, – ковырялся я в тарелке с едой.

– А что ты хочешь, Сашенька? Надо хорошо кушать, доня, ты совсем похудела.

– Ээээ… – очешуеть, если это похудело, то что же было раньше?

Поковырявшись в тарелке еще минут десять, зарыв под картошку мясо и проглотив пару кусочков выловленной морковки, я выполз из-за стола.

– Мам, хочешь я тебе покажу, что я купил-а.

– Конечно.

Следующий час я с упоением выряжался в женские шмотки. Шопинг и раньше был моей огромной страстью. А сейчас при таком почти безграничном спонсорстве... Старые вещи я безжалостно запихнул в пакеты и выдворил из комнаты. Мне не возражали, и правильно. Доктор же сказал: «Не нервируйте девочку». Мда, конечно, обрядить такой танк, как я, дело весьма хитрое, но чем труднее задача, тем желаннее награда. Я снова стою перед зеркалом, созерцая результаты труда. Волосы перекрашены и золотыми волнами спускаются к талии. Ши-кар-но! Не придраться. Грудь, запакованную в новый лифчик, соблазнительно приоткрывает в меру скромный вырез. А вот остальное я пока стыдливо задрапировал в тряпочки. Ну что ж. Сейчас лето, и до наступления учебного года я приведу себя в форму. Модель из меня не выйдет, но талию я найду.

4

Итак Жизнь попытка №2.

Я спешил за Михелем. Почти нагнал его. Схватив за руку, с улыбкой окликнул. Но Михель не узнавал меня. Вежливо улыбался и снова исчезал в толпе. И я снова бежал за ним.

Проснувшись измученным во сне бесплотной погоней, я поплелся в ванную. Усевшись на бортик ванны, стал ждать, когда наберется вода. Вдруг заметил на внутренней стороне бедра кровь. Я в панике вскочил и стал лихорадочно искать повреждения. Но кожа везде была чистой. Шрамы, оставшиеся после операций, покрытые нежной кожицей, тоже были целыми. Откуда тогда кровь? Я почти выскочил из комнаты, когда догадка буквально парализовала меня. Кровь! Я же девушка? Вот черт! Я отправился в ванную, сердце стучало в груди как заполошное. Отыскав на полках средства гигиены, я погрузился в изучение инструкций. Значит, так: открыть, снять, вставить. Тьфу ты! Уши запылали от стыда. Я спустил воду, встал под душ и аккуратно вымыл себя, морщась от брезгливости. Выдохнул. Вставил тампон. И как девушки с этим ходят? А если он вылетит? Передвигаясь семенящими шагами словно заправская гейша, я вернулся в кровать. Натянув одеяло под подбородок, замер, прислушиваясь к своим ощущениям. В кровати я решил провести все время, пока эти дела не закончатся. Но каких-то особых ощущений не наступило. В дверь поскреблась мама-Лена:

– Сашенька, ты не встаешь? Болит что-то? – обеспокоилась она, глядя на мою перепуганную физиономию.

– Нет, мам, – густо покраснев, буркнул я ей в ответ.

– Тогда почему не встаешь?

– Не могу, – покраснел я еще больше. Хотя, казалось бы, уже куда больше-то.

– Что произошло? – мама-Лена начинала паниковать.

– У меня это… критические дни, – выдавил я из себя, готовый провалиться сквозь землю.

– Болезненно? Полежи, сейчас я тебе но-шпу принесу. Почитай журнальчики.

Я благодарно кивнул и еще больше зарылся в постель.

Через два часа журнальчики надоели, и я, осмелившись, переполз к компьютеру. Забив в гугл запрос, стал постигать азы женской гигиены и все, что с этим связано. Хм… Значит, жить можно? Фух. И даже активно жить. Порадовало известие о том, что ничего из меня выпадать не будет. Даже если очень постараюсь. Ободренный этой новостью, я выполз в зал. Пристроившись в ногах у отца, лежащего на диване, стал водить «околомашинные разговоры». Водить я умел давно, и очень хотелось обкатать джип новоявленного отца, но, судя по всему, подобное предложение повергло его в шок. Я стушевался и попытался выкрутиться из неловкой ситуации. Но тут отец принюхался. Задумчиво почесав макушку, спросил:

– Санька, а чем это от тебя пахнет?

Я вспыхнул маковым цветом. Он УЧУЯЛ? Я, сгорая от стыда и потупив взор, мечтал схорониться под ковер. Как же раньше я не чувствовал, что от девушек пахнет в "эти дни"? Может, я что-то не то сделал и вот… Позорище-то такое!

– Санька, точно пахнет. Ты что, пользуешься моей туалетной водой?

– Твоей? – волна облегчения затопила меня. Точно! По старой привычке я все еще иногда хватаю мужской парфюм с полки и пользуюсь гелем и шампунем, купленными для отца. Но как вот сейчас это объяснить?

– Понимаешь, я случайно. Перепутала. А он такой вот, не выветривается.

И я бочком ретировался на кухню. Схватив яблоко, пристроился за столом. Мама что-то опять готовила.

– Сань? Как самочувствие? Отвари дикий рис, пока я готовлю мясо.

Я застыл в ступоре. Что отварить? Почему рис вдруг дикий? Вытащив банку с первым попавшимся рисом, я снова погрузился в транс. Хм? А как варить рис? Мама глянула на меня, печально покачав головой, забрала банку.

– Сань, ты совсем ничего не вспомнила?

– Нет, – я нервно выломал пальцы и замер.

Она обняла меня и, целуя в макушку, шептала про то, что все наладится. Волна мучительного стыда затопила мою совесть. Я, вздохнув, уткнулся ей в шею и спрятал пылающее лицо.

5

Я выбираю белые бутоны роз с чуть розоватой каемочкой. Всегда любил эти розы. В сумочке лежат диски с моей музыкой. Надо навестить свое второе тело. И маму. Тихонько просачиваюсь в палату и меняю увядший букет на новый, ставлю чуть слышно музыку. Откидываю одеяло и, согрев в руках крем, начинаю массировать руки, ноги…