Сашенька (СИ) - "Урфин Джюс". Страница 7

– Здравствуй, Михель, – ласково улыбаюсь я ему. – Присоединишься? – киваю на чашку с кофе.

– С удовольствием.

Но разговор не клеится, напряжение, повисшее в воздухе, такое плотное, что трудно дышать.

– Сашенька, – голос Михеля глухой. – Я вам сейчас такую чушь скажу, что самому не верится… Вы мне очень напомнили одного человека. Не внешне. Ваш голос. Ваши жесты. Даже то, как вы делаете паузы, выгибая бровь. Это просто невероятно.

– Кто этот человек? – я старательно улыбаюсь. А внутри болит-болит душа. Болит от ненависти и от боли за себя и за него. Глупый Михель. Любимый и глупый.

– Не важно. Сейчас это уже не важно, мы расстались давно.

– Скучаешь?

– Скучаю, – Михель не отрывает взгляд от столешницы. – Но так надо, Сашенька. Жизнь не любовный роман.

– Чушь. Это нам решать, что есть наша жизнь – любовный роман или сборник анекдотов.

Михель, усмехнувшись, поднимает на меня глаза. И я, забыв дышать, тону в глубине этих чайных глаз. Хмелея, словно от убойной дозы коньяка. Почему же ты так на меня действуешь?! Моя ладонь накрывает его руку, и я получаю убойный разряд тока. Боже! Еще секунда, и я расскажу ему все. Расскажу, кто я есть… Но Михель вздрагивает и, вырывая ладонь, быстро встает. Путано извиняясь, оставляет деньги на столике и уходит. Я, закусывая губу, провожаю взглядом его фигуру, его силуэт расплывается и двоится от набежавших слез. Я дурак! Или дура? Не важно, идиотизм не имеет пола.

Чтобы убить горечь этой встречи, я отправился в любимый торговый центр. Бродить между заманчиво блестевших витрин, немых манекенов, одетых в красивые тряпочки, это лучшая терапия от растрепанных чувств. Блуждая по нескончаемому лабиринту бутиков, я мысленно беседовал с Санькой. Это еще одна новоприобретенная привычка. Я был так погружен в свои мысли-чувства-переживания, что не видел перед собой ничего. Только налетев на чью то спину, стряхнул оцепенение. Надо же, дежавю. Федечка.

– И снова здравствуйте, – парень шутливо мне поклонился. – Это хорошая традиция врезаться в меня?

– Да уж, случайности неслучайны, – улыбнулся я ему в ответ. – Что ты тут делаешь?

– Вот, – Федечка ткнул мне на джинсы, – одежду купить нужно.

– Я помогу?

– Поможешь? – радостно заулыбался мне в ответ он.

– Да с удовольствием. Итак? Что нам нужно купить?

Через три часа в ноль убитый Федечка жалобно просил о снисхождении, примеряя очередную рубашку. Но меня было не остановить, я был в своей стихии. Одеть симпатичного парня. Да! И еще раз да! Одеть и постричь. Позор нации, а еще гей. Криво ухмыльнувшись, я потащил его на последний этаж, оккупированный бесчисленным количеством салонов красоты. Усадив его в кресло стилиста, мы с мастером вдохновенно начали обсуждать, что и как надо сделать для неотразимости данного экземпляра. Поймав в зеркале совсем разнесчастный взгляд Федечки, я все-таки отмел варианты с перекрашиванием и другие сильно креативные идеи. Сошлись мы на том, что такую мощь и стать надо подчеркнуть. Чуть меньше часа спустя Федечка с восторгом рассматривал в зеркале высокого мощного парня. Квадратный подбородок вкупе с короткой стрижкой и замысловато выбритыми висками смотрелись агрессивно, но чертовски стильно.

– Нравится?

– Офигеть как! – расплылся Федечка в ответ. – Сань, спасибо, я теперь для тебя все что угодно…

– Точно? – ехидно прищурился я – Даже не убьешь за мой вопрос в лоб?

– Спрашивай, – радостный Федечка даже не подозревал, на что соглашается.

– Федь, ты гей? – прошептав парню на ушко мучивший меня вопрос, я ретировался за кресло для пущей безопасности. Оттуда уже наблюдал, как парня затопила пунцовая волна стыда. Он, неразборчиво рыкнув, угрожающе двинулся в мою сторону. Я, забившись в угол, выставил перед собой руки и залепетал:

– Федь, ты обещал, что не убьешь.

– Ты с чего это вообще взяла? – парень грозовой тучей навис над моей бедовой головушкой.

– А я ведь не ошибаюсь? – решил я в омут с головой.

– Теперь всем разнесешь? – как-то вдруг сник Федечка.

– Зачем это? – я успокаивающе погладил его по плечу. – Феедь, а пошли кофе с мороженым?

Залив шарик мороженого кофе, я про него благополучно забыл, слушая Федечкину исповедь. А того как прорвало. И на меня потоком полились сомнения, боль и страх парня. Я как губка пропитывался его эмоциями. Как все знакомо! Не в силах выразить, насколько я сочувствую и сопереживаю ему, я пересел к нему и обнял. Целуя в висок, нашептывал выхлестнувшему эмоции парню слова утешения. «Все нормально… Все будет хорошо… Не бойся… В этом мире есть место всем…» Есть ли место в этом мире таким как мы? Будет ли все хорошо? Хм… В этом я был не уверен, но к чему мои сомнения этому добродушному парню, который сам перепуган своим внутренним миром?

Разошлись мы уже глубоким вечером, и то после того, как мама-Лена в пятый раз мне позвонила и уже приказным тоном велела немедленно явиться. Но, лежа в постели, я не мог уснуть. Федечка словно разворошил осиное гнездо внутри, поднимая неудобные вопросы. Вопросы о том, так ли неправ был Михель, решивший сбежать от этого мира? Мира, который переполнен страхом и агрессией. Мира, в котором будущее это призрачный мираж и есть только настоящее. Может быть, впервые я начал понимать Михеля.

Утром, измученный ночным бдением, я буквально клевал носом, стараясь не уснуть под мерный голосок исторички. Вдруг на парту мне спланировал самолетик. Я, проворно схватив его, уволок подальше от глаз преподавателя. Развернув, прочитал. «Спасибо за вчерашнее… ВСЕ. Кофе с мороженым за мной?» Я, повернувшись, кивнул Федечке в знак согласия, еще раз полюбовавшись на творение рук своих. Парень, выдернутый из привычной мешковатой одежды и облаченный в одежду по размеру, с новой стрижкой, выглядел просто настоящим самцом. Ай да я! Я снисходительно посмотрел на девиц, вдруг заметивших одноклассника. Эх, курицы-наседки, и куда вы раньше смотрели? Но впрочем, этот парень изначально создан не для вас. Чувствую чей-то буквально прожигающий взгляд и, подняв глаза, встречаюсь взглядом с Даниилом. Хм. Что это было? Неужели ревность? Чувство собственника заворочалось и показало коготки? Да это мне только на руку, мальчик мой! Как только звонок прозвенел, надо мной вырос Даниил, и, скрестив руки на груди, он безапелляционно заявил:

– Сань, пошли, нужно поговорить.

Я покорно поплелся за ним.

– Са-аа-ань? – голос Даниила, переполненный фальшивой лаской, заставил толпу мурашек промаршировать вдоль позвоночника. – Может быть, объяснишь мне, что происходит? То ты целуешься со мной, то вдруг какие-то дела с Федечкой?

– Даааань, – решил не сдавать позиций я, – может быть, ты мне объяснишь, в чем проблема? Ты мне вроде не парень? Чтобы вести столь задушевные беседы и чего-то требовать?