Замок и ключ - Дессен Сара. Страница 6

— Да, я…

— Она вышла сказать, что у нас слишком шумно, — перебил парень, как там его — Нейт?

В отличие от меня, он, похоже, возвышался над забором, не прилагая ни малейших усилий. Интересно, может, он на чем-то стоит? Нейт посмотрел на меня.

— Извини. Я включил музыку громче, чтобы слышать под водой.

— Понятно. Да, я не могла заснуть.

Пес, который усердно рыл землю у моих ног, вдруг закашлялся. Все взоры обратились к нему.

— Гм, уже поздно. Нам завтра рано вставать, так что… — сказал Джеми.

— Ага, мне тоже пора спать, — заметил Нейт, вытирая лицо краем полотенца.

Наверняка стоит на лежаке или на чем-нибудь еще, решила я. Нормальный человек не может быть таким высоким.

— Приятно было познакомиться, Руби.

— Мне тоже.

Нейт махнул рукой и исчез из виду. А Джеми посмотрел на меня, как будто силился понять, что же все-таки произошло. Я выдержала испытующий взгляд и облегченно вздохнула, когда зять сунул руки в карманы и зашагал к дому, Роско бежал сзади.

Я поплелась за ними и уже почти дошла до деревьев, как вдруг услышала: «Псст!»

Обернувшись, я увидела Нейта — он отодвинул секцию забора и протолкнул в дыру мою сумку.

— Бери, пригодится.

С ума сойти, может, ему еще и спасибо сказать? Я вернулась и взяла сумку.

— От чего он? — спросил Нейт.

Я подняла голову. Он стоял, положив руку на калитку. На нем была черная футболка, а подсохшие волосы слегка топорщились. От бассейна исходило мерцающее сияние, и в его неверном свете мне удалось наконец разглядеть соседа — довольно хорош собой, но весь такой спортивный и ухоженный, типичный мальчик из богатой семьи. Короче, совсем не в моем вкусе.

— Что именно?

— Ключ. — Он показал на мою шею. — От чего он?

Джеми уже зашел в дом, оставив заднюю дверь открытой. Я подняла руку, сомкнула пальцы вокруг цепочки на шее.

— Не твое дело.

Стараясь держать сумку в собственной тени, я мрачно побрела к дому. «Еще немного, и все бы получилось, — думала я. — Чуть пониже забор, пес поглупее, и меня бы здесь уже не было». Впрочем, обычно так и происходит. Прокалываешься не из-за чего-то серьезного, а из-за каких-то мелочей, которые нарушают равновесие не в твою пользу, пока ты оцениваешь ситуацию в целом.

Я подошла к двери, Джеми с Роско нигде не было видно. Тем не менее я не рискнула пронести сумку внутрь. Закинуть ее на балкон я тоже не могла — слишком высоко — и потому решила спрятать вещички в укромном месте, а через пару часов, когда все уляжется, спуститься за ними. Запихав сумку за гриль, я осторожно проскользнула в дом, как раз в тот миг, когда мерцающая подсветка соседского бассейна погасла и пространство между двумя домами погрузилось во тьму.

Я поднялась в свою комнату, так и не встретив по пути Джеми. Хорошо, иначе я бы не знала, что ему сказать. Хотя, он, может, и поверил неуклюжей отговорке, которую придумал парень из бассейна, оказавшийся в нужном месте в совершенно неподходящее — как вышло для меня — время. Кто знает, похоже, Джеми легко провести. Чего не скажешь о сестрице; заметив мое исчезновение, она сразу бы все поняла, а ложь, даже самую убедительную, почуяла бы за километр. А еще, наверное, с радостью подсадила бы меня на забор или показала, где ворота, лишь бы избавиться от меня раз и навсегда.

Прождав целый час, я собралась вниз. Осторожно приоткрыла дверь и первым делом заметила свою сумку, сиротливо приткнувшуюся у порога. И когда только Джеми успел ее принести! По какой-то необъяснимой причине мне вдруг стало очень стыдно; я наклонилась и затащила сумку в комнату.

Глава 2

Работать мама не любила. Ее нельзя было назвать идеальным сотрудником, и на моей памяти она никогда не занималась тем, что ей действительно нравилось. Более того, в нашем доме понятие «работа» считалось ругательным, неприятной обязанностью, которой следовало бояться и, по возможности, избегать.

Может, все сложилось бы иначе, будь у нее какая-нибудь шикарная профессия — туристический агент или, скажем, модельер. Увы, мама всегда выбирала — по своей воле или в силу сложившихся обстоятельств — рутинную, малооплачиваемую работу, от которой не приходилось ждать ничего хорошего: официантка, продавщица, рекламный агент, сотрудник на полставки. Именно поэтому я обрадовалась, когда ее взяли в «Службу курьерской доставки». Конечно, не бог весть что, но хоть какое-то разнообразие.

Мамина новая контора гордо называла себя «фирмой по оказанию транспортных услуг широкого профиля», но занималась в основном потерянным багажом. В аэропорту у нее был небольшой офис, где со временем оказывались отправленные не в тот город или загруженные не на тот самолет сумки и чемоданы, после чего курьеры отвозили найденный багаж владельцу: в отель или прямо домой.

Прежде чем попасть в «Курьерскую доставку», мама служила секретарем в страховой компании и люто ненавидела свою работу из-за того, что приходилось рано вставать и общаться с людьми — оба занятия родительница терпеть не могла. Ее уволили через полгода, и пару недель она отсыпалась и сердито ворчала, пока наконец не наткнулась на объявление «Службы». Оно гласило: «Требуются водители-курьеры. Свободный график — днем или ночью». Конечно, идеальной работы для мамы не существовало, но эта выглядела вполне приемлемой. Мама позвонила, договорилась о собеседовании и уже через два дня приступила к своим обязанностям.

Вернее, мы приступили. Честно говоря, штурман из мамы был никудышный. Я всегда подозревала, что у родительницы легкая дислексия — она вечно путала право и лево — серьезная проблема для человека, которому нужно разъезжать по адресам, полагаясь в основном на письменные указания. К счастью, вечерняя смена начиналась в пять часов пополудни, и это означало, что мы можем ездить вместе. Предполагалось, что я буду сопровождать маму первые несколько дней, пока она не освоится, но в итоге мы стали напарницами и пять дней в неделю проводили в ее потрепанной «субару» по восемь часов, воссоединяя людей с их имуществом.

Как правило, наша смена начиналась в аэропорту. Сумки и чемоданы запихивали в машину, после чего мама вручала мне листок с указаниями и мы отправлялись в путь, вначале объезжая отели по соседству, а потом по остальным адресам.

Всякий раз, когда мы заявлялись к людям с их потерянным багажом, они реагировали вполне предсказуемо — либо радовались и искренне благодарили, либо срывали на нас злость на службу авиаперевозок в целом, в буквальном смысле считая, что во всем виноват посыльный. Вскоре мы уяснили, что проявление сочувствия — лучшая тактика в подобных случаях. «И не говорите! — соглашалась мама, показывая клиенту, где нужно расписаться, пока он изливал свое негодование по поводу того, что ему пришлось покупать одежду или туалетные принадлежности в чужом городе. — Это возмутительно!» Обычно этих слов вполне хватало, так как авиакомпании зачастую вообще не утруждали себя доставкой потерянного багажа. Но иногда нам попадались законченные придурки, которых невозможно было успокоить. Тогда мама просто ставила сумку на пол, разворачивалась и, не обращая внимания на выкрики вслед, шла к машине. «Это карма, — сообщала она мне. — Вот увидишь, скоро мы снова сюда приедем».

С отелями было проще, там мы общались только с портье или администраторами. За то, что мы обслуживали их в первую очередь, полагался бонус, и вскоре мы с мамой стали частыми посетителями гостиничных баров, куда заглядывали, чтобы перехватить по гамбургеру между доставками.

К концу смены на дорогах почти никого не оставалось, и порой только наша машина колесила в темноте по безмолвным холмам и равнинам. Иногда нашим клиентам не хотелось, чтобы их будили посреди ночи, и тогда они цепляли на дверь записку с пожеланием оставить багаж на крыльце или, договариваясь о доставке по телефону, просили положить сумку в багажник своего автомобиля. Такие поездки казались самыми странными — в полночь или еще позже мы, стараясь не шуметь, тормозили у темного дома, чтобы украдкой оставить там что-нибудь. Как будто ограбление наоборот.