Серебристая бухта - Мойес Джоджо. Страница 5

Почему-то я ожидала, что кит будет гладким, но все оказалось наоборот: его грубая морщинистая кожа была вся исполосована шрамами после стычек с другими обитателями моря, и он казался ожившим островом.

– Он был совсем рядом. Я ей сказала, что обычно мы не подходим так близко, – вставила Йоши.

– Если бы Ханна была на лодке с мамой, – прищурившись, сказал Грэг, – она бы зубки ему смогла почистить.

– Так, ладно, больше об этом не говорим… – Тетя Кэтлин тряхнула головой. – Ни слова. – И она беззвучно, одними губами сказала мне: – Это последний раз.

Я послушно кивнула. Это был третий последний раз за месяц.

– А Митчелл появлялся? Надо за ним понаблюдать. Я слышала, он присоединился к этим сиднейцам с их большими лодками.

Все за столом вскинули головы.

– Я думал, Национальные парки и Служба охраны дикой природы их распугали, – сказал Ланс.

– Ходила сегодня на рыбный рынок, – отозвалась тетя Кэтлин, – мне там сказали, что видели одного «перепуганного». Музыка – на полную мощность, пассажиры танцуют на палубе, как на дискотеке. Испортили всю вечернюю рыбалку. Но когда появились люди из парков и службы охраны, он уже был далеко. Ничего не докажешь.

В Сильвер-Бей очень важно сохранять баланс: слишком мало желающих понаблюдать за дельфинами и китами – бизнес может загнуться; слишком много – они спугнут тех, кого сами же хотят посмотреть.

Ланс и Грэг выступали против трехпалубных катамаранов в нашем заливе. Тут они придерживались одного мнения. На этих лодках часто громко включали музыку и было слишком много народу.

– Они нас всех до ручки доведут, – сказал Ланс. – Им на все плевать. Только деньги на уме. Надо засудить Митчелла так, чтобы мало не показалось.

Я даже не подозревала, насколько проголодалась. В рекордное время уплела шесть огромных креветок и начала гоняться по блюду за пальцами Грэга. Он улыбнулся и помахал передо мной головой креветки, я показала ему язык. Мне кажется, я немножко влюблена в Грэга, но я, конечно, никому никогда об этом не расскажу.

– О, вот и она – Принцесса Китов.

– Очень смешно. – Мама бросила ключи на стол и жестом попросила Йоши подвинуться, чтобы можно было втиснуться рядом со мной.

– Как прошел день, милая? – спросила мама и поцеловала меня в макушку.

От нее пахло морем и солнцезащитным кремом.

– Отлично, – ответила я и стрельнула глазами в сторону тети.

А потом, чтобы мама не смогла заметить, что я покраснела, нагнулась и почесала Милли за ухом. У меня все еще вспыхивала в голове картинка с китом, она была такой яркой, мне казалось, что всем ее видно.

– Чем занималась? – спросила мама и налила себе стакан воды.

– Да, Ханна, чем ты занималась? – спросил Грэг и подмигнул мне.

– Утром она помогала мне перестилать кровати. – Тетя Кэтлин сердито посмотрела на Грэга. – Я слышала, что у тебя день точно выдался хороший.

– Неплохой. – Мама сделала большой глоток воды. – Боже, я умираю от жажды. Ты достаточно пила сегодня, Ханна? Кэтлин, она достаточно пила сегодня?

Мы уже давно жили в Австралии, но у мамы даже спустя столько лет сохранился акцент.

– Да, она пила много. А как много ты видела?

– Ханна всегда мало пьет. Только одного. Большая девочка. Выплеснула мне в сумку полванны воды. Вот смотри.

Мама вытащила из сумки чековую книжку. Края страниц в книжке от влаги стали волнистыми.

– Это же ошибка новичка, – недовольно вздохнула тетя. – А ты что, никого с собой не взяла?

Мама отрицательно покачала головой:

– Хотела еще раз испытать новый руль, посмотреть, как он поведет себя на волне. В мастерской предупредили, что может заклинить.

– И ты совершенно случайно наткнулась на кита, – сказал Ланс.

Мама сделала еще один глоток воды.

– Да.

Лицо ее оставалось непроницаемым. Она сама была непроницаемой. Как будто никакой встречи с китом и не было.

Несколько минут мы ели молча. Солнце медленно клонилось к горизонту. Мимо прошли два рыбака, они помахали нам в знак приветствия. В одном я узнала папу Лары, но я не уверена, что он меня увидел.

Мама съела кусок хлеба и маленькую порцию салата, даже меньше, чем у меня, а я салат не люблю. Потом она посмотрела на Грэга:

– Я слышала о «Сьюзен».

– Половина Порт-Стивенса знает о Сьюзен.

У Грэга были усталые глаза и щетина, как будто он неделю не брился.

– Да. Ну прости, виновата.

– Виновата – достаточно, чтобы в пятницу выйти со мной в море?

– Нет.

Мама встала, посмотрела на часы, закинула чековую книжку обратно в сумку и повернулась к дверям в кухню.

– Этот новый руль все еще не отлажен. Надо позвонить в мастерскую, пока они не ушли. Ханна, надень свитер, ветер поднимается.

Я наблюдала за тем, как она уходит, а следом за ней бежит Милли.

Мы все молчали, пока не услышали, как хлопнула дверь-сетка. Тогда Ланс откинулся на спинку стула и посмотрел на темнеющий залив, где вдали на горизонте плыл едва заметный для глаза катер.

– Наш первый кит и первый отказ Грэгу в этом сезоне. Милая симметрия, ты не находишь? – сказал Ланс и пригнулся.

Кусок хлеба отскочил от спинки его стула.

2

Кэтлин

Музей китобоев располагался в здании бывшего перерабатывающего завода в нескольких сотнях ярдов от отеля «Сильвер-Бей». Завод закрылся в начале шестидесятых, когда запретили китобойный промысел. Это был не самый привлекательный объект для современных туристов: здание напоминало большой ангар, пол был подозрительного красно-коричневого цвета, а стены побелели от соли, которую использовали при обработке. За музеем находился туалет без водопровода. Для тех, кому захочется пить, всегда стоял наготове кувшин со свежевыжатым лимонным соком, а поесть, как указывала табличка, можно в отеле. Я бы сказала, что нынешние «удобства» в два раза превосходили то, что можно было получить в те времена, когда мой отец был еще жив.

Самый ценный предмет экспозиции – корпус китобойца «Мауи II». В тысяча девятьсот тридцать пятом году на «Мауи II» напал кит минке, он поднял его на хвосте, подбросил, и китобой развалился на две половины. К счастью, поблизости оказался рыболовный траулер, его команда спасла китобоев и подтвердила их историю. Местные жители годами приходили в музей, чтобы посмотреть на свидетельство того, как природа может отомстить человеку, когда тот берет больше, чем ему надо.

Я занималась музеем с тех пор, как в семидесятом умер мой отец, и всегда позволяла посетителям забираться на обломки корпуса «Мауи II» и пощупать руками расщепленные доски. Их лица оживлялись, когда они представляли, каково это – оказаться верхом на ките. Давным-давно я позировала для репортера из газеты, какой-то глазастый турист опознал во мне Девочку Акулу, так что я поместила фотографии в рамочки и развесила их на стенах между застекленными витринами с чучелами рыб.

В наше время музей уже мало кого интересует. Туристы, которые останавливаются в отеле, могут из вежливости провести минут десять в этом пыльном помещении, могут даже потратить пятнадцать центов на открытки и подписать очередную петицию против возобновления китобойного промысла. Но обычно они заскакивают в музей, потому что дожидаются такси, или поднялся ветер, или идет дождь и они не могут выйти в залив.

В тот день в музее я думала о том, что, возможно, мне не стоит их осуждать. Останки корпуса «Мауи II» все больше походили на сплавной лес, а китовый ус, эти странные пластинки из пасти горбатого кита, уже всем приелись и проигрывали в привлекательности мини-гольфу, игровым автоматам в серфинг-клубе. Годами мне рассказывали, как лучше осовременить музей, но я никого не слушала. Зачем? Половина из тех, кто забредал в музей, чувствовали себя там неловко, потому что им казалось странным прославлять то, что теперь запрещено законом. Да я и сама не понимала, почему не закрываю музей. Вот только китобойный промысел – это история Сильвер-Бей, а история, пусть и горькая, остается историей.