Кафка на пляже - Мураками Харуки. Страница 12

Тот смотрел на кота и улыбался. Кот почему-то замялся, а потом, как бы передумав, спросил:

– Хм… А вы… по-нашему говорить умеете?

– Да, – будто стесняясь, сказал пожилой господин и в знак уважения снял с головы потертую тирольскую шляпу. – Не всегда и не со всеми котами, но если все нормально, кое-как получается.

Кот коротко хмыкнул в ответ.

– Нельзя ли мне присесть? А то Наката столько ходил – устал маленько.

Кот не спеша поднялся и, шевельнув длинными усами, зевнул так широко, что, казалось, вывернет себе челюсть.

– Сколько угодно. Садитесь куда хотите. Кто бы возражал.

– Спасибо, – поблагодарил господин и сел рядом с котом. – С шести утра на ногах.

– Э-э… Значит, вас зовут Наката?

– Да. Именно. Наката. А вас как величать?

– Забыл, – ответил черный кот. – Было у меня какое-то имя, но по жизни можно и без него обойтись. Вот и забыл.

– Понимаю, понимаю. Если что не нужно, сразу забывается. С Накатой та же история, – почесав в голове, сказал мужчина. – Вы у кого-нибудь живете? У них питание получаете?

– Раньше так было, а сейчас нет. Захожу изредка кое к кому по соседству подхарчиться…

Наката кивнул и, помолчав, заявил:

– А можно вас называть Оцука-сан?

– Оцука? – Кот удивленно посмотрел на собеседника. – Это еще почему? Почему это я вдруг Оцука?

– Да нет, вы не подумайте… Наката это так… Просто вдруг в голову пришло. Когда нету имени, тяжело запоминается. Потому такое имя и придумал. Нет, что ни говорите, а с именем все-таки удобнее. Например: такого-то числа такого-то месяца после обеда встретил на пустыре по такому-то адресу кота Оцуку, черной масти… Тогда все понятно даже тем, у кого с головой плохо, вроде Накаты. Так лучше запоминается.

– Хм-м, – произнес кот. – Ерунда какая-то. Котам это без надобности. Ну, запах или вид – это еще куда ни шло. А это… Нам и без имени хорошо.

– Наката очень вас понимает. Но ведь, Оцука-сан, у людей все по-другому. Много чего помнить надо, так что без числа или имени никак не обойтись.

Кот посопел и сказал:

– Неудобно у вас устроено.

– Совершенно верно. Очень неудобно, когда много запоминать приходится. Вот и Накате надо помнить, как зовут господина губернатора, номер автобуса… И все же можно звать вас Оцука-сан? Или, может, вам неприятно?

– Не то чтобы приятно, конечно… Но и особо неприятного тоже нет. Мне все равно. Оцука так Оцука. Хотите так – пожалуйста. Хотя все равно, чужое какое-то имя.

– Как же вы Накату обрадовали! Огромное вам спасибо, Оцука-сан.

– А вы хоть и человек, но как-то не так говорите, – заметил Оцука-сан.

– Да. На это все внимание обращают. Только Наката по-другому не умеет. Он всегда так говорит, потому что у него с головой плохо. Но не с самого рождения. Просто в детстве имелся несчастный случай, и с головой что-то сделалось. Наката даже писать не умеет. Книг и газет тоже не читает.

– Хвастаться тут, конечно, кечем, но я тоже писать не умею, – признался кот и несколько раз лизнул правую лапу. – Зато голова в порядке и неудобств никаких не чувствую.

– Вы абсолютно правы, – заявил Наката. – Однако у людей не так: писать не умеешь – значит, плохо соображаешь. Книги-газеты читать не умеешь – то же самое. Так уж заведено. А отец у Накаты – правда, он уже давно умер – большой человек в университете был. Сэнсэй. «Специалист по финансам» называется. А еще у Накаты два младших брата. Очень умные. Один – начальник отдела в этом, как его… «Итотю» [17]. Второй в другом важном месте работает. Называется – Министерство внешней торговли и промышленности. Оба живут в больших домах, угря едят. Только Наката слабоумный.

– Зато вы по-кошачьи разговаривать умеете.

– Это да, – согласился Наката.

– Ведь не каждый может.

– Вы правы.

– Значит, не скажешь, что голова плохо работает.

– Да… нет… То есть, Наката плохо в этом разбирается. С детства ему все твердили: слабоумный, слабоумный. Что еще думать остается? Наката, как станция называется, прочитать не умеет, а без этого билет не купишь, на электричку не сядешь. Хотя в автобус можно, если специальный пропуск показать. Инвалидный называется.

– Хм-м… – бесстрастно промычал кот.

– Читать-писать не можешь – на работу не устроишься.

– Как же вы живете?

– Пособие получаю.

– Пособие? А это что такое?

– Это когда господин губернатор деньга платит. А Наката живет в маленькой комнатке. Этот дом в Ногата находится, называется «Сёэйсо». Питание три раза в день.

– Вроде неплохо устроились… На мой взгляд, конечно.

– Очень даже неплохо. Вы правы, – сказал Наката. – Есть где от дождя и ветра укрыться. Наката ни в чем не нуждается. А бывает, его просят поискать пропавших кошек. За это спасибо говорят и деньги дают. Только Наката господину губернатору про это не рассказывает. Поэтому прошу вас: не говорите никому. Получится доход выше нормы, и тогда пособие могут отнять. Пусть денег за кошек немного дают, но на них изредка можно угря покушать. Наката любит угрем полакомиться.

– Я тоже. Пробовал как-то давным-давно, уж и не помню, какой он на вкус.

– Да-а. Угорь – это вещь. Это что-то особенное. Какой только еды нет на свете, а лучше угря Наката ничего не знает.

На проходившей у пустыря улице появился парень со здоровым лабрадором на поводке. На голове у пса была повязана красная бандана. Лабрадор покосился на Оцуку-сан и прошел мимо. Наката и кот, не вставая с места, молчали, пока парень с собакой не скрылись с глаз.

– Вы, стало быть, кошек разыскиваете? – поинтересовался Оцука-сан.

– Да. Пропавших без вести. Наката немножко по-кошачьи разговаривает, всю округу обойдет, все разузнает, глядишь – и нашел. Наловчился в этом деле, вот его все и просят: найди да найди. Дня свободного нет в последнее время. Правда, Наката далеко ходить не любит, поэтому он решил искать только в Накано. А то еще его самого искать придется.

– Вы и сейчас кого-то ищете?

– Да. Годовалую кошечку. Пеструю. По кличке Кунжутка. Вот и фото имеется. – С этими словами Наката извлек из брезентовой сумки на плече сделанную на цветном «ксероксе» фотографию и показал Оцуке-сан. – Вот она. В коричневом ошейнике от блох.

Оцука-сан, вытянув шею, посмотрел на фотографию и покачал головой.

– Не-е. Не видал. Я почти всех кошек в округе знаю. А эту… Нет. Не видел, не слышал.

– Жаль.

– И давно вы ее ищете?

– Ну… Сегодня… Раз, два… Третий день.

Оцука-сан погрузился в раздумье, выйдя из которого заявил:

– Как вы, наверное, знаете: уж если кошка к чему-то привыкла, она так и живет по правилам и ничего менять не будет, пока не случится что-то такое… серьезное. Ну, там… кошачья любовь или несчастный случай.

– Да-да. Наката про это знает.

– Если любовь, так погуляет какое-то время, успокоится и вернется. Знаете ли вы, что такое любовь?

– Да. То есть сам Наката не пробовал, но общее представление имеет. Это когда внутри пожар.

– Вот именно. Пожар. – Оцука-сан одухотворенно кивнул. – Но уж если несчастный случай, тогда пиши пропало.

– Понятно.

– Случается, любовь так далеко заведет, что и обратной дороги не найдешь.

– Это точно. С Накатой такое однажды случилось: ушел из Накано, а обратно никак.

– Со мной тоже бывало несколько раз. Правда, в молодости. – Оцука-сан зажмурился, вспоминая о минувших днях. – Стоит только заблудиться… Такая паника начинается. В глазах темнеет. Ничего не понимаешь. Противное ощущение, я вам скажу. От этой любви одна маята. Ни о чем другом и думать не можешь. Ни о последствиях, ни о чем. Одно слово: любовь. Так как ее зовут, беглянку… кошку-то вашу?

– Кунжутка ее зовут.

– Вот-вот. Хотел бы помочь вам ее отыскать. Ведь жила у кого-то, там в ней души не чаяли. Ей всего-то год. Что она о жизни знает? За себя постоять не умеет, еды сама не найдет. Страшное дело. Но, к сожалению, я такой кошки здесь не встречал. Лучше вам ее где-нибудь еще поискать.