Кафка на пляже - Мураками Харуки. Страница 91

– Отец! – окликнул Хосино копавшегося на кухне Накату.

– Да-да?

– Ты случайно не знаешь сына этого… ну, кого убили в Накано? Малому пятнадцать лет, говорят.

– Нет, сына Наката не знает. Наката уже рассказывал: он знает только Джонни Уокера и собаку.

– М-да. Похоже, полиция его тоже ищет. Сына. Он у него один был. И матери нет. Он перед самым убийством из дома сбежал и пропал.

– Вот как?

– Ничего в этом деле не поймешь, – констатировал парень. – Но полиция, на самом деле, больше знает. Просто не говорит. Полковник Сандерс сказал: им известно, что этот парень здесь, в Такамацу. И еще – что один симпатичный парень, похожий на меня, притащился сюда вместе с тобой. А журналистам не рассказывают. Думают, мы смотаемся, если узнаем, что они про нас знают. Вот и делают вид, что не знают, где мы. Гады…

Полдевятого они сели в стоявшую перед домом «фамилию». Наката налил в термос горячего чаю, надел помятую тирольскую шляпу, с которой никогда не расставался, прихватил зонтик и брезентовую сумку и устроился впереди, рядом с водителем. Хосино надвинул было на лоб свою любимую кепку «Тюнити Дрэгонз» и мельком взглянул на себя в зеркало, висевшее в прихожей. Полиции как пить дать известно, что «молодой мужчина», которого она ищет, носит кепку «Тюнити Дрэгонз», зеленые очки «Рэй-Бан» и гавайку. В Кагаве [64] таких кепок – по пальцам пересчитать, а если еще прибавить гавайку и зеленые очки… Слишком запоминающаяся внешность. Полковник Сандерс это учел и приготовил синюю тенниску, чтобы в глаза не бросалась. Все предусмотрел! Хосино решил оставить «Рэй-Бан» и кепку в квартире.

– Ну, куда поедем? – поинтересовался он.

– Все равно. По городу поездим.

– Значит, все равно?

– Да. Поезжайте, куда хотите, Хосино-сан. А Наката будет из окна глядеть.

– У-у-у… – застонал Хосино. – Вообще-то, я в себе уверен, когда за рулем. Все-таки уже столько шоферю. И в силах самообороны, и на транспортной фирме… Но ты знаешь, если я сел за баранку – значит, должен куда-то ехать. Прямиком к месту назначения. Уже такая привычка выработалась. Мне никто никогда не говорил: «Поезжай куда хочешь». У меня от этого прицел сбивается. Чего делать – не знаю.

– Извините.

– Да ладно тебе. Все в порядке. Давай попробуем. – С этими словами Хосино сунул диск с «Эрцгерцогом» в плейер. – Покрутимся по городу, а ты в окно смотреть будешь. Лады?

– Очень хорошо. То, что надо.

– Увидим то, что надо, – сразу: «Стоп машина!» Тогда и разговор другой пойдет. Правильно?

– Да, может, так и получится, – предположил Наката.

– Хорошо бы, – проговорил парень, разворачивая на коленях карту города.

И они стали колесить по Такамацу. Хосино делал маркером пометки в карте. Объехав один квартал и убедившись, что не пропустили ни улицы, перемещались в другой. Время от времени Хосино останавливал машину, чтобы выпить чаю и перекурить. Диск с «Эрцгерцогом» заканчивался и начинался снова. В обед заехали в кафе, съели рис с карри.

– Что же ты все-таки ищешь, Наката-сан? – покончив с едой, спросил Хосино.

– Наката и сам не знает. Это такое…

– …что поймешь, когда увидишь, а не увидишь – не поймешь.

– Совершенно верно.

Хосино с обреченным видом покачал головой:

– Я и без этого знал, как ты ответишь. Просто убедиться хотел.

– Хосино-сан?

– Чего?

– Может, сразу не найдем. Через некоторое время только.

– Ну и наплевать. Будем делать, что можем. Уж раз сели в лодку, отчалили…

– А мы еще на лодке поплывем? – заинтересовался Наката.

– Нет. Обойдемся пока, – ответил парень.

В три они заехали в кофейню – Хосино захотелось кофе. Наката после долгих колебаний попросил стакан молока со льдом. Из-за этого рейда по городу Хосино чувствовал себя выжатым как лимон, разговаривать не хотелось. «Эрцгерцог» уже порядком надоел. Крутиться по улицам было не в его характере. Скука… Толком не разгонишься, всю дорогу в напряжении. Несколько раз им навстречу попадались патрульные машины, Хосино старался не встречаться взглядом с полицейскими и объезжать подальше полицейские будки. «Фамилия», конечно, машина неприметная, но если несколько раз попадешься им на глаза, могут и привязаться. И нервы на пределе – только и гляди, как бы какую-нибудь машину не зацепить.

Пока Хосино, сверяясь с картой, вел машину, Наката, как прилежный ребенок или хорошо воспитанный пес, не меняя позы, не отрываясь смотрел в окно. Судя по всему, он в самом деле что-то искал. Так они проездили до самого вечера, каждый погруженный в свое, почти не разговаривая.

– Что же мы ищем… – с надрывом затянул парень песню Ёсуя Иноуэ [65], но сбился – не знал дальше слов – и закончил куплет стихами собственного сочинения:

В шесть компаньоны повернули домой.

– Завтра продолжим, Хосино-сан? – предложил Наката.

– Да уж сегодня почти все объездили. Завтра тогда – что осталось, – сказал парень. – Я вот еще спросить хотел…

– Что?

– Если в Такамацу ничего не найдем, что дальше делать будем?

Наката потер ладонью голову.

– Если не найдем, думаю, будем искать за Такамацу.

– Понятно. А если опять не найдем, что тогда?

– Если опять не найдем, будем дальше искать, – ответил Наката.

– То есть будем расширять круг, пока не обнаружим? По принципу: собака всегда себе палку найдет?

– Да. Наверное. Только Наката что-то не понимает, причем здесь собака. Почему она палку найдет? Уж если раз получила, больше близко к палке не подойдет.

Хосино задумался и сказал:

– Вообще-то верно. Я раньше об этом как-то не думал. Чего это она должна палку искать?

– Странно как-то.

– Ну и хрен с ней, – решил Хосино. – Если обо всем этом думать, можно черт знает до чего договориться. Отложим пока собаку и палку в сторону. Хочется знать, до каких пор мы этот самый круг расширять будем. Так ведь можно и в соседней префектуре оказаться. В Эхимэ или Коти. Кончится лето, осень наступит…

– Все может быть. Но Накате все равно, Хосино-сан. Осень, зима – он все равно должен найти. Конечно, вы не можете все время помогать. Дальше Наката как-нибудь один искать будет. Пешком.

– Ну не знаю… – пробормотал Хосино. – Но и твой камушек мог бы войти в положение: рассказал бы поподробнее, где искать. Хоть примерно, в общем.

– Извините, но камень не говорит.

– Вот оно что… Не говорит… Хотя и по виду догадаться можно. Значит, не говорит – а с плаваньем, верно, у него еще хуже. Все, хватит! Сейчас спать, завтра продолжим.

На следующий день все повторилось. Хосино по изобретенной им системе все так же прочесывал город – теперь западные районы. От его маркера на карте появлялось все больше желтых пятен. Было только одно отличие – зевота разбирала сильнее, чем накануне. Наката по-прежнему не отрывался от окна. Они почти не разговаривали. Хосино крутил баранку, озабоченный тем, как бы не налететь на полицейских, неутомимый же Наката все что-то высматривал. Но безрезультатно.

– Сегодня понедельник? – спросил он.

– Ну, вчера было воскресенье, значит – понедельник, – отозвался парень и, на ходу сочинив мотивчик, отчаянно заголосил:

Сегодня понедельник,

Значит, завтра вторник.

Муравей – известный работяга,

Глазки строит ласточка.

А над высокой трубой

Заходит солнце красное.

– Хосино-сан?

– Чего?

– На муравьев, когда они работают, сколько угодно можно смотреть и не надоедает.