Белый воин - Осадчук Алексей. Страница 41

Лучники собрали богатую смертную жатву. Тучи стрел пронзали упорно набегающих тарков. Поле перед крепостью наполнилось ревом и визгом боли. Сотни раненых таркских тел вперемешку с грязью и кровью катались внизу. Те звери, которых не настигли стрелы, подталкиваемые в спину бегущими сзади, на всем скаку падали в ров, оскалившийся сотнями заостренных кольев.

Как тарки корчились на острых кольях, Икер уже не видел — он торопливо спускался по ступеням смотровой башни, оставив своего старого друга и учителя на попечение служки.

Сейчас город нуждался в своем ярле, стены атаковал враг, а древние сказки подождут. Пусть лучше ими забивают себе голову друиды.

Во внутреннем дворе перед воротами Валдо и Торли, будто два огромных пещерных медведя, выкрикивая команды десятникам, строили дружинников. Если тарки прорвутся через центральные ворота, то ощетинившиеся копьями и сомкнутыми щитами дружины встретят их первыми.

По двору в суматохе сновали туда-сюда люди. На первый взгляд во внутреннем дворе царили хаос и беспорядок, но, приглядевшись, можно было заметить, что никто не толкался и не стоял без работы, каждый занимался своим делом. Вон стайка мальчишек, сверкая пятками, понесла стрелы для лучников на стену. Вот группа женщин с водой и с торбами спускаются сверху, пока, слава Вышнему, их лекарская помощь ни к чему.

Кивнув в знак одобрения воеводам, Седовлас легко, по-кошачьи, несмотря на свой кряжистый торс, взлетел по лестнице на стену к лучникам и приготовившимся к бою воинам.

Бородатый Юрба, десятник воинов, заступивших сегодня с утра на стражу, завидев ярла, вытянулся, подняв подбородок, отчего его седая борода встала торчком.

— Брось, десятник, не до расшаркиваний, — рыкнул Икер сквозь зубы улыбнувшемуся в седую бороду Юрбе. — Что тут у вас?

— Драпают волосатые, — ответил десятник, все еще улыбаясь.

— Потери?

— Да какие там потери, ярл, вон робяты их пощелкали, как жмыхов мелких. Они вон, гролловы [14] дети, своих мертвых растаскивают и жрут. Нам работы меньше будет.

Икер смотрел с высоты крепостной стены, как тарки набрасывались на тела своих раненых и мертвых товарищей. Кровавое пиршество было в разгаре. Десятник прав, возня с разлагающимися на солнце трупами людям ни к чему.

— Вы тут телеса не расслабляйте. Валдо рек, будто среди них есть Темный. Это он разворотил ворота в Ульме и Мирольме. Так что глядеть в оба!

Воины, воодушевленные первой победой, вдруг как-то сникли. Магия — это страшно. Даже Бородатый Юрба перестал ухмыляться и стал нервно вглядываться в ряды пирующих тварей.

— Ну что враз скисли, вой, будто девы красные, отведавшие кислого нормиса? Поди, несколько сотен волосатых перебили, ни одного не потеряв, а сами носы повесили. О Темном я вам для порядка сказал, чтоб не особо раздувались от гордости. Это только присказка, сказка будет впереди! — гаркнул Седовлас. Говорил в большей степени для молодых — нюхнувшим смерти ветеранам это ни к чему, а вот молодняк постращать да повеселить стоит.

Обведя взглядом воинов, Икер тихо, так чтобы его услышал только Бородатый Юрба, сказал:

— Молодь храни. С тебя потом лично спрошу.

Юрба, знавший своего ярла еще по давним походам, только кивнул в ответ, незаметно ухмыляясь в торчащую во все стороны бороду. Проводив взглядом широкую спину уходящего Седовласа, он повернулся к разгомонившимся воинам и громко крикнул:

— А ну по местам, гролловы дети! Слышали, что ярл молвил, глядеть в оба! Устроили тут бабий гомон! Шевелись!

Воины, словно стайки испуганных пилерей, [15] разлетелись по своим местам, занимая давешние позиции. Десятник Юрба, ходя между ними, поправляя и одергивая зазевавшихся молодых воинов, больше не улыбался. Время шуток и короткого отдыха прошло, тарки готовились к новому штурму…

Странный воин очнулся на второй день после страшного боя. Когда он в тот день потерял сознание, Аная, как и многие женщины, даже растерялась. Многие подумали, что он умер от страшных ран, полученных в сече с тарками. Где это видано, чтобы отрок вырезал стаю из дюжины здоровых тварей и не получил при этом ни одной раны? Только после того как его осмотрела Нарима и сказала, что он просто потерял много сил, Аная успокоилась…

Вдова старосты уже мертвого Приторного селища, заметив в тот день, как переживает девушка за странного воя, сказала:

— Моя бабка сильной ведуньей слыла. Со всех дальних хуторов и селищ к ней приходили болезные. То ли дитятко занемогло, то ли разродиться помочь — все к ней шли. Так вот, она сказывала, что во мне есть маленький росток силы. Много чему я научилась у нее, только не успела всему, померла ведунья на Покров день. [16] А меня сосватал тогда Каримушка мой. — При упоминании погибшего мужа Нарима вздрогнула, но сдержала подошедшую слезу. Совладав с собой, она продолжила: — Так вот, зрю я в воине сем силу, невиданную доселе лоримами. Только сила сия осушает его самого, словно солнце влагу утреннюю. Молод совсем да неопытен. Видать, по следу нашему шел, узрел селище погорелое да зверства тарковы, вот и впустил силушки через край. Да! Непрост отрок сей, ох как непрост.

Аная и сама видела, что необычен странный юноша. Под шкурой ра-хана обнаружились хорошие доспехи. Круглый стальной щит, тугой лук из неведомого материала — все говорило о том, что воин не из лоримов. Перед тем как тот потерял сознание, пытающаяся поддержать его за локоть Аная услышала, как он что-то произнес на красивом певучем языке.

Потом, оглядев побоище, устроенное юным воином, она обнаружила, что почти все тарки были убиты черными стрелами с широкими наконечниками из темного крепкого железа. Так вот откуда шел этот страшный завораживающий шелест!

В затылке безрукого мертвого тарка она нашла длинный нож замечательной работы из легкой стали. Этим ножом она вырезала все стрелы и, протерев их снегом и куском тряпицы от остатков крови, сложила в колчан воина. Может, потом он будет благодарен за это.

Оглядев еще раз поляну и предупредив осматривавшую истощенных детей Нариму, Аная, вооружившись найденным голубым ножом, решила пройти по следу исчезнувших пяти тарков. Уставшая и голодная, она не смогла бы сейчас справиться даже с маленьким ребенком, но небольшая разведка не помешает. Не хотелось оставаться в неведении.

Углубившись в чащу леса, идя по следам ушедших тарков, дочь ярла, держа нож в правой руке, прошла около сотни шагов и натолкнулась на первое мертвое тело. Тарк лежал в луже собственной подмерзшей на морозе крови, уткнувшись безжизненной мордой в снег. Дальше Аная шла уже с меньшей опаской — видимо, странный белый воин решил убить этих пятерых первыми, прежде чем напасть на основную стаю.

Примерно через двадцать шагов обнаружилось обезглавленное тело следующего врага, а пройдя еще пятьдесят, Аная вышла на небольшую поляну, где и нашла остальных, сраженных стрелами.

Быстро собрав их все, кроме той, что пригвоздила к дереву полусидящего зверя, девушка поспешила обратно. Черная смерть глубоко вошла в мягкий ствол широкого дерева, и, чтобы достать ее, нужно было иметь с собой по крайней мере топор.

Женщины уже полностью освободились от ненавистных ошейников и темными шатающимися тенями бродили среди мертвых тел своих недавних мучителей. Казалось, они даже не заметили появление Анаи из кустов — настолько картина погибших врагов пленяла их взоры.

Только Нарима, растирающая ножки самой маленькой девочки из ее селища, увидела, как приближается тяжело идущая девушка.

— Что там? — спросила она Анаю, тяжело опустившуюся на снег рядом с неподвижно лежащим воином.

— Мертвы, — ответила девушка, разглядывая бледное лицо юноши. Его мерно вздымающаяся грудь говорила о том, что он спит.

Услышав облегченный вздох ведуньи, Аная обернулась и сказала: