Мечтатели (Загадочный любовник, Невеста для блудного сына) - Стюарт Энн. Страница 2

– Каролин, это же Алекс, – радостно сообщила тетя Салли. – Мой сын вернулся ко мне.

Каролин застыла на месте. По идее, она должна была испытать потрясение, но глубоко внутри какая-то часть ее уже поняла, кто перед ней. Вернее, за кого этот человек пытается себя выдавать.

Александр Макдауэлл, единственный сын Салли Макдауэлл, наследник половины внушительного состояния семейства Макдауэллов, вернулся как раз вовремя, после того как двадцать лет пропадал неизвестно где. Вот только пусть он не рассчитывает, что она ему поверит.

– Каролин, неужели ты не хочешь меня поздравить с возвращением в родной дом? – спросил незнакомец после напряженной паузы. – Блудный сын вернулся, чтобы прижать к груди своих родных и близких, или ты мне не веришь?

Каролин почувствовала на себе тревожный взгляд Салли. Почему-то он подействовал на нее сильнее, нежели насмешливый блеск голубых глаз этого наглеца. Ей захотелось закричать на него, высказать ему все, что она о нем думает, но любовь к Салли ее остановила. Салли приняла его. Салли поддалась обману. Так что ей самой следует быть предельно осторожной.

– Добро пожаловать домой, – негромко произнесла она.

Салли откинулась на подушки и с блаженной улыбкой закрыла глаза. Однако человек, назвавшийся Александром Макдауэллом, не поддался на эту уловку.

– Я думаю, что моей матери нужно поспать, – тихо произнес он. – Боюсь, что я заставил ее переволноваться, когда прибыл сюда вчера поздно вечером. Мое возвращение наверняка выбило ее из колеи, и она вряд ли хорошо спала этой ночью.

– Она тяжело больна, – заметила Каролин, едва сдерживая раздражение. Какое право он имел являться к ним в дом?

– Она умирает, – поправил ее незнакомец и посмотрел ей в глаза. – Почему бы нам не выпить кофе и не поговорить о ней? Мне, например, интересно узнать, как она жила последние годы. Уверен, что у Констанцы найдется, чем накормить нас.

– Откуда вам известно, что Констанца все еще здесь?

– Я встретил ее минувшим вечером. Они с Рубеном расплакались, увидев меня, – сказал он. – А вот ты, похоже, не слишком рада видеть меня, Каролин. Неужели я что-то испортил своим неожиданным возвращением?

– Едва ли.

Он вновь улыбнулся сдержанной улыбкой. Ноги Каролин почему-то тотчас сделались ватными.

– Почему бы нам не поговорить об этом? Не думаю, что тебе нужно специально наряжаться в честь моего приезда. Кстати, ты похорошела за эти годы.

По всей видимости, он рассчитывал смутить ее, но даже если Каролин и не была связана с Макдауэллами узами кровного родства, она всю жизнь провела в этой семье. Не обращая внимания на то, что одета всего лишь в длинную ярко-красную футболку с надписью «Тиггер», доходившую ей до голых колен, она по-королевски вскинула голову и чопорно произнесла:

– Чтобы одеться, мне понадобится пять минут. Встретимся в утренней столовой.

– Меня здесь не было почти двадцать лет! Тогда в доме не было никакой утренней столовой.

– Спросите Констанцу, – посоветовала Каролин и, борясь с желанием натянуть футболку до колен, повернулась к нему спиной. Вернувшись к себе в комнату и закрыв за собой дверь, Каролин прислонилась к ней лбом, дрожа всем телом. Ей казалось, что она по-прежнему ощущает на себе насмешливый взгляд самозванца.

Потому что это был самозванец. В этом у нее не было ни малейших сомнений. Ведь она провела рядом с Александром Макдауэллом большую часть своих детских лет, тех лет, что оставили шрамы и на душе ее, и на теле. Человек в комнате тети Салли – самый настоящий самозванец, а если учесть, каким внушительным состоянием он пытается завладеть, то он еще и преступник.

Каролин торопливо одевалась, с грохотом выдвигая и задвигая ящики комода. Она лишь на мгновение задержалась перед зеркалом, чтобы наспех провести расческой по волосам. Она не доверяла этому человеку не только сейчас, когда он так неожиданно нагрянул в их дом. Она не доверяла ему вообще.

Ей было почти пятнадцать, когда она в последний раз видела единственного сына Салли Макдауэлл. Алекс с ранних лет был чудовищем. Во всяком случае, ей так говорили, и когда он стал старше, то ничуть не исправился. Он был необуздан, опасен и при этом чертовски хорош собой, что, однако, не шло ему на пользу. С ним абсолютно никто не мог совладать, ни его нудный дядя Уоррен, который считал племянника и всех прочих детей настоящими дикарями, ни его строгая мать, которая властно управляла окружающими, но таяла как воск при виде любимого сына. Алекс врал, воровал, грубил, скандалил. Рубен и Констанца постоянно находили в его комнате сигареты с марихуаной.

Рубен неизменно покрывал его шалости, но Каролин слышала, о чем разговаривают взрослые. И каждую ночь молилась, чтобы Алекса отправили куда-нибудь в военное училище, в исправительное заведение, куда угодно, где из него выбьют дурь и сделают так, чтобы он никогда не вернулся обратно и перестал мучить девушку, которая никакая ему не сестра и никогда не будет принадлежать к семейству блистательных Макдауэллов. Девушку, которая – курам на смех! – по уши влюбилась в этого молодого монстра, и истребить это чувство не могли даже его издевательства над ней.

В конечном итоге его так никуда и не отправили. Он просто сбежал, прихватив всю наличность, какая была в доме, включая деньги на текущие расходы, сбережения Констанцы, свинью-копилку Каролин (восемьдесят три доллара двадцатипятицентовыми монетами) и шесть тысяч семьсот долларов наличными. Прикарманить внушительную коллекцию драгоценностей матери он не сумел, но дорогие ювелирные украшения, подаренные тринадцатилетней Каролин на день рождения и на Рождество, Алекс тоже прихватил с собой.

Лучшие частные сыщики и самые настойчивые полицейские в последующие годы так и не сумели его отыскать. Правда, Уоррен что-то пронюхал и заявил сестре, что она, мол, навсегда избавилась от непутевого сына. Вспыхнул семейный скандал, который развел Салли и Уоррена почти на целое десятилетие. Брат и сестра отказывались разговаривать друг с другом.

И вот теперь эта паршивая овца семейства Макдауэллов вернулась. Или некто, выдающий себя за Александра Макдауэлла. Каролин не была уверена, который из них опаснее – настоящий Алекс или мнимый.

Она нашла его в утренней столовой. Тот, кто выдавал себя за Алекса, сидел, положив длинные ноги на соседний стул, с чашкой кофе в руке. Изящная чашка лиможского фарфора, которую так любила тетя Салли, казалась смехотворно крошечной в его огромной загорелой руке.

Колец у него на пальцах Каролин не заметила. Тот Алекс, которого она помнила, непременно носил бы кольца. Щурясь от яркого белого света, он задумчиво смотрел в окно, за которым простирался зимний пейзаж. Каролин специально задержалась на пороге, чтобы повнимательнее разглядеть незваного гостя.

И не нашла ничего, что однозначно говорило бы о том, что перед ней самозванец. У Алекса-подростка были светлые волосы, но они могли со временем потемнеть. Его красивые юношеские черты, его капризные губы и гипнотические, чуть раскосые глаза вполне соответствовали чертам лица мужчины, который сейчас сидел перед ней, непринужденно попивая кофе. Существовал миллион причин, почему он мог быть Алексом Макдауэллом, и только одна – почему нет.

– Ты намерена и дальше кружить здесь, как стервятник? – лениво поинтересовался он, даже не потрудившись повернуть голову в ее сторону. Впрочем, ее силуэт отражался сразу в нескольких оконных стеклах. Должно быть, он заметил ее в то мгновение, когда она возникла на пороге.

– Это сравнение скорее относится к тебе, а не ко мне, – ответила Каролин довольно спокойно и, войдя в столовую, налила себе кофе. Лиможская чашка как будто была создана для ее рук, изящных, с длинными пальцами. Это были аристократические руки, не то что лапы этого мужлана.

Наконец он соизволил повернуться к ней.

– Ты считаешь меня стервятником?

– Разве они не кружатся над своей жертвой, ожидая, когда можно будет полакомиться ее плотью?

Самозванец сидел на стуле, на котором обычно сидела она. Стол был достаточно велик, чтобы за ним могли устроиться восемь человек, и все же он каким-то уму непостижимым образом занял именно этот стул.