Темная богиня - Диспейн (Деспейн) Бри. Страница 31

— Нет уж, спасибо. Хватит с меня прошлого раза.

— Я не то имел в виду. Мне теперь надо каждый день оставаться после уроков, чтобы выполнить программу художественного класса. Хорошо бы ты составила мне компанию, тогда Барлоу не будет все время стоять у меня над душой. Можно начать прямо сегодня. Я покажу тебе новые приемы, которым научился за эти годы.

— Не сомневаюсь, — вздохнула я, сделав вывод, что разговор о монстрах на сегодня закончен. — Только этот набросок все равно никуда не годится. — Я вырвала лист из альбома и хотела скомкать, но Дэниел поспешно выхватил его у меня из рук. Внимательно изучив эскиз, он спросил:

— Почему ты рисуешь именно это дерево?

Я пожала плечами.

— Барлоу велел изобразить предмет, который напоминает нам о детстве. Больше мне ничего не пришло в голову.

— Но почему? — настаивал Дэниел. — Подумай, какие свойства дерева ты пытаешься передать. Какие чувства оно у тебя вызывает? Чего ты хочешь, когда глядишь на него?

Я посмотрела на злополучное дерево. Перед глазами замелькали воспоминания.

«Тебя, — подумала я. — Я хочу быть с тобой». Оставалось только надеяться, что к скрытым талантам Дэниела не относилось умение читать чужие мысли.

— Помнишь, как мы спорили, кто залезет быстрее и выше? — спросила я. — А потом сидели в ветвях и любовались окрестностями. Казалось, стоит добраться до верхушки — и можно будет потрогать облака. — Я перекатывала карандаш между ладонями. — Наверное, я хочу пережить все это снова.

— Тогда чего мы ждем? — Дэниел отобрал у меня карандаш с альбомом. — Вперед!

Он заставил меня слезть с качелей и потянул к ореховому дереву. Я и моргнуть не успела, как он снял ботинки и быстро полез наверх.

— Ну, ты идешь? — насмешливо крикнул он.

— Ты спятил, — заявила я.

— Торопись, а то проиграешь! — Дэниел забрался еще выше.

— Так нечестно! — Я схватилась за самую низкую ветку и неуклюже подтянулась. Ноги отозвались ноющей болью, но я все же сумела подняться на пару метров вверх. Карабкаться по стволу было не так страшно, как ползти по стенке оврага, зато труднее, чем лезть на каменные ворота в Саду Ангелов. Раненая рука ничуть не облегчала мне эту задачу.

— Шевелись, копуша! — прикрикнул Дэниел, словно мы опять были детьми. Он забрался так высоко, как мне никогда не удавалось.

— Заткнись, не то пожалеешь!

Я полезла вверх сквозь древесную крону, пепельно-белая кора шуршала под моими ногами. Нас с Дэниелом разделяло несколько футов, когда слишком тонкие ветви начали опасно прогибаться подо мной. Я вытянула руку, пытаясь дотянуться до него — достать до неба, как в детстве, но поскользнулась и обхватила ближайшую ветку. Дэниел спрыгнул ко мне. От толчка по дереву прошла дрожь, и я покрепче сжала объятия, но Дэниел и глазом не моргнул. Он уселся в развилке ствола, болтая ногами в воздухе, и спросил:

— Ну, что ты теперь видишь?

Усилием воли я заставила себя посмотреть вниз. Перед моим взглядом предстали окрестности с высоты птичьего полета. Сквозь ветки виднелись крыши домов, из трубы Хедриксов шел дым. На пустыре, где мы с Джудом и Дэниелом когда-то носились, размахивая световыми мечами, ребята играли в уличный хоккей. Там же Дэниел, уступив моим назойливым требованиям, учил меня кататься на скейтборде. Я глянула вверх. Надо мной раскачивались тонкие прутья, еще выше простиралось голубое небо, подернутое облачной рябью.

— Я вижу все, например…

— Не описывай, лучше покажи! — Он вытащил из-за пазухи мой альбом и попытался передать его мне. — Рисуй все, что видишь.

— Прямо здесь? — Я все еще обнимала свою ветку. Как он это себе представляет? Я же упаду.

— Не выйдет.

— Не волнуйся. — Дэниел прислонился к стволу. — Иди сюда.

Я осторожно подползла к нему, он помог мне сесть перед собой и вручил альбом. Я прижалась спиной к его груди, и Дэниел обвил руками мою талию.

— Давай, — сказал он, — я буду тебя держать, пока не закончишь.

Я приложила угольный карандаш к бумаге. На миг меня охватило сомнение: что же я хочу нарисовать? Бросив взгляд в другую сторону, я обнаружила, что за сплетением ветвей почти не видно, как обветшал наш дом. Он снова показался мне уютным, надежным и гостеприимным, как прежде. Моя рука сдвинулась с места, быстро набрасывая образ: «Взгляд на дом моего детства с верхушки орехового дерева».

— Хорошо, — одобрительно сказал Дэниел, наблюдая за движениями карандаша. Пока я работала над эскизом, он хранил молчание, лишь время от времени давая советы. — Видишь, как солнце сверкает на флюгере? Сначала прорисуй темные участки.

И я рисовала, позабыв обо всем. Тонкие штрихи будто сами собой покрывали бумагу, пока мою руку не свело от усталости. Я остановилась, чтобы дать ей роздых, и Дэниел взял у меня альбом.

— Хорошо. Просто отлично. — Он ласково потерся носом о мою макушку. — Обязательно напиши то же самое маслом.

— Непременно, — фыркнула я.

Дэниел погладил меня по спине.

— По-прежнему недолюбливаешь масляные краски?

— Уже несколько лег к ним даже не прикасалась.

С тех самых пор как мать Дэниела забрала его от нас.

— Так ты ни за что не поступишь в Трентон.

— Знаю. Барлоу мне об этом весь год талдычит.

— Что я там буду делать один, без тебя?

Я резко отстранилась и свесила ноги вниз, чтобы удержаться на ветке. Дэниел рассчитывал, что в колледже мы будем вместе? Мысли о будущем, и тем более о наших отношениях, казались мне нелепыми. Собственно, можно ли это назвать отношениями? Да, мы держались за руки, прикасались друг к другу, встречались глубокой ночью. Только что из этого может выйти?

— Ты так и не объяснил мне, как работать с лаком и льняным маслом, — сказала я наконец. Дэниел обещал научить меня этой технике незадолго до того, как мать увезла его.

Кашлянув, Дэниел поднялся на ноги.

— Неужели ты об этом помнишь?

— Да, хотя изо всех сил пыталась забыть. Как и все, что было связано с тобой, — призналась я.

— Ты меня так сильно ненавидела?

— Нет. — Ухватившись за ветку, я осторожно выпрямилась, стоя к нему спиной. — Так сильно я по тебе скучала.

Дэниел нежно погладил меня по волосам, и по моей спине пробежал приятный холодок.

— Одному Богу известно, как я старался выкинуть из головы твой образ.

— Но…

— Грейс, видишь ли… — смолкнув на полуслове, Дэниел положил руку мне на плечо и вздохнул. Догадываясь, что сейчас он опять сменит тему, я досадливо увернулась от его прикосновения. Мне так хотелось, чтобы он договорил.

Дэниел издал нервный смешок.

— Отсюда по-прежнему удобно заглядывать в твою комнату.

— Что?!

Действительно, с дерева открывался прекрасный вид на мое окно. Сейчас в нем отражались солнечные лучи, но по ночам, когда внутри зажигается свет, мою спальню наверняка видно как на ладони.

— Ах ты гад!

— Шутка, — ухмыльнулся он. — То есть я и правда наблюдал за вами отсюда, но…

В моем окне что-то промелькнуло. Держась за тонкую веточку, я подалась вперед, пытаясь разглядеть, кто ходит по моей комнате.

— Осторожно! — сказал Дэниел, но тут моя нога соскользнула вниз, а ветка с хрустом сломалась. Я вскрикнула.

Дэниел поймал меня за талию и бережно поставил туда, где ветка была пошире, а сам стал на мое место и крепко прижал меня к себе.

«Кто из нас дрожит сильнее — он или я?»

Мы долго стояли рядом, обнявшись. Дэниел зарылся носом в мои волосы. Лишь его объятия удерживали меня от падения вниз, но я знала, что этого достаточно.

— Будь добра, не пытайся больше свернуть себе шею, — проговорил Дэниел. — Раньше ты не была такой неуклюжей.

Я и сейчас не жаловалась, по крайней мере, до его возвращения.

— А по чьей милости, интересно, мне приходится рисковать своей шеей? — Я легонько ткнула его в грудь. — Кто же знал, что с тобой так опасно иметь дело.

— Ты даже не представляешь, насколько опасно, — прошептал он мне в волосы.

Моя рука задержалась на его груди.