Темная богиня - Диспейн (Деспейн) Бри. Страница 35

Я подождала, пока компьютер загрузится, потом вошла в Интернет и набрала в поисковой строке Google «небесные гончие». Стрелка курсора превратилась в небольшие песочные часы. Я запаслась терпением.

Наконец поиск выдал несколько ссылок на «небесную гончую» в единственном числе, однако на всех найденных страницах упоминалась одна и та же поэма некоего католического автора, ныне покойного. В своих стихах поэт описывал погоню божественной благодати за грешными душами. «Интересно, — заключила я, — но совсем не то. Неужели я и впрямь рассчитывала, что сразу обнаружу веб-сайт, посвященный тайной жизни предков Дэниела?»

Я уже собиралась выйти из Сети, как вдруг у меня возникла другая идея. Очистив поисковую строку, я напечатала «Урб…», и браузер сразу же выдал подсказку: «Урбат, шумерский язык». Значит, кто-то опередил меня, воспользовавшись моим компьютером. Я щелкнула по кнопке «Поиск», и на экране появился список шумерско-английских словарей. Одна из ссылок была выделена фиолетовым цветом, что говорило о недавнем посещении, остальные светились синим. Пройдя по фиолетовой ссылке, я увидела перечень шумерских слов для обозначения всякой нечисти — от вампиров до злых духов. Я прокрутила список вниз. Вдруг мне попалось на глаза знакомое имя.

Калби. Фамилия Дэниела. Перевод на английский: собаки.

Доказывало ли это, что Дэниел не соврал? В конце концов, гончие — тоже собаки. Но тут я увидела слово, которое искала.

Урбат.

При взгляде на английский перевод у меня перехватило дыхание. Ничего похожего на «небесных гончих».

Море сомнений вдруг превратилось в трясину, и я увязла в ней с головой.

Урбат… «Псы смерти».

Джуд оказался прав, Дэниел мне солгал. Сущий пустяк, оттенок значения. Но если Дэниел счел нужным утаить его от меня, что еще он может скрывать?

«Этот монстр не только вор и убийца, но и лжец».

Есть ли в обвинениях Джуда хотя бы крошечная доля истины? Неужели Дэниел способен на преступление? Что бы между ними ни произошло, для Джуда это стало тяжелым ударом, раз он не сумел справиться с обидой и гневом за прошедшие годы. Дэниел пытался его убить?

Я должна поговорить с Дэниелом наедине и спросить его, что случилось у них с Джудом на самом деле. Это единственный способ им помочь, последняя надежда все исправить.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

ВОЛК В ОВЕЧЬЕЙ ШКУРЕ

В воскресенье вечером.

Два дня спустя воскресным вечером я отперла дверь, ведущую в подвал дома Мэри-Энн Дюк. Прежде чем решиться на вторжение, я долго стучала, но никто не ответил. Тем лучше. Возможно, Дэниел не пустил бы меня на порог. Замок щелкнул, и я осторожно толкнула дверь.

Обернувшись, я посмотрела на узкие бетонные ступеньки, по которым спустилась в подвальное помещение. Сегодня я вошла с черного хода, миновав парадное крыльцо, где мы столько раз стояли с Мэри-Энн. Именно там ее настигла смерть. Меня не покидало жутковатое чувство, будто ее взгляд неотступно следит за мной.

Из головы не шла болтовня Линн Бишоп. Сегодня утром во время занятий в воскресной школе она трещала без умолку, в том числе упомянув, что за минувшие выходные по меньшей мере три семьи хватились домашних любимцев. Все они жили в Оук-Парк.

Я вошла и закрыла за собой дверь.

«Наверное, я спятила».

Что поделаешь, у меня не было другого выхода. Дэниел не показывался у нас с пятницы. Честно говоря, после истории с поцелуем я на это и не рассчитывала. В школе мы не смогли бы уединиться. Впрочем, даже с учетом этих обстоятельств ситуация казалась дикой: уже темнело, а я только что без приглашения явилась к парню, который к тому же обладал сверхъестественными способностями и подозревался в убийстве.

Прогнав эту мысль, я поставила свой рюкзак на кухонный стол и сунула ключ от входной двери в карман. Мэри-Энн дала его мне две недели назад, когда съехал ее последний жилец, и я вызвалась помочь ей с уборкой. Я забыла вовремя вернуть ключ, а потом она умерла.

Я окинула взглядом однокомнатную квартирку. О присутствии Дэниела говорили только большая спортивная сумка, грязная одежда, небрежно брошенная на бледно-голубой диван, несколько грязных тарелок в раковине да открытая пачка одноразовых приборов на кухонном столе. Все остальное в комнате служило воплощением «бабушкиного стиля»: на полу ковер неопределенного цвета, который Мэри-Энн гордо именовала «пыльной розой», а я про себя называла «пыльной рвотой», на стенах обои в крошечную маргаритку того же оттенка и повсюду стойкий запах старости. Как я ни драила квартиру, непобедимый аромат с нотой тлена всегда просачивался вновь.

Я достала из рюкзака коричневый бумажный пакет и два контейнера «Таппервер». В холодильнике было пусто. Надеюсь, это сыграет в мою пользу. Я достала пару тарелок из кухонного шкафчика и поставила их на стол, спрашивая себя, как долго мне придется ждать. В тот же миг за окном промелькнула тень. Я с непринужденным видом села за стол, пытаясь унять дрожь в коленях.

А вдруг я допустила ошибку? Может, лучше уйти? Поздно — в замке повернулся ключ.

Дверь распахнулась и снова закрылась. Дэниел швырнул ключи на диван и скинул ботинки, потом сбросил куртку и стянул через голову рубашку.

Я шумно вздохнула.

Дэниел молниеносно обернулся ко мне, сжавшись, словно зверь перед броском. Его глаза вспыхнули при виде меня.

Он бросил рубашку на пол и выпрямился.

— Грейс?

— Привет. — Мой голос предательски дрогнул.

Игра мышц выдавала его напряжение. Он погладил каменный амулет, который покачивался на его мускулистой груди. Глядя на его поджарое жилистое тело и взлохмаченные волосы, я невольно сравнила Дэниела с хищным зверем и на долю секунды пожалела, что он на меня не бросился.

— Что ты здесь делаешь? — Казалось, он не слишком рад моему появлению.

— Я принесла льняное масло и лак, — сказала я, указав на бумажный пакет.

Дэниел приподнял одну бровь.

— Ты уже сто раз обещал показать мне, как с ними работать. — «Черт, почему мой голос так дрожит?»

— Тебе сюда нельзя. — Он накрыл кулон ладонью, прижав его к груди. — После всего, что случилось… Что скажут твои родители. Кто-нибудь еще знает, что ты здесь?

Мне с трудом удалось проглотить ком в горле.

— Еще я принесла ужин, — сказала я, снимая крышки с контейнеров. — Здесь мамина индейка по-королевски и свиные котлеты с рисом.

Дэниел сделал шаг ко мне.

— Очень мило с твоей стороны, Грейс, но ты должна уйти.

— Что тебе положить? Индейку или котлеты, а может, и того и другого? — упрямо продолжала я.

Дэниел раскрыл бумажный пакет и вытащил оттуда бутылки. Я отметила, что он не торопится вновь надевать рубашку. Эта мысль вызвала у меня внутренний трепет.

— Значит, и того и другого. — Я выложила на тарелку солидную порцию еды. — После ужина сразу приступим к работе. Я прихватила пару листов картона.

Дэниел сжал длинными пальцами горлышко бутылки с льняным маслом, словно хотел ее придушить.

Я взяла тарелки и двинулась обратно к кухоньке, чтобы разогреть еду. Там я с досадой обнаружила, что древняя микроволновая печь снабжена круговой шкалой вместо кнопок.

— Как это работает? — Я снова повернулась к столу, но Дэниел внезапно оказался у меня за спиной. Мой взгляд уткнулся в бугристые мышцы на его груди.

— Не нужно этого делать. — Он сжал мое запястье. Тарелка полетела вниз и вдребезги разбилась у нас под ногами. Осколки вперемешку с рисом усеяли линолеум.

— Извини, — сказала я, — сейчас уберу.

Я попыталась освободиться от его хватки и наклониться к расколотой тарелке, но Дэниел не выпускал мою руку. Он заставил меня снова выпрямиться.

— Я сам.

— Я виновата, мне и убирать. — Я оглянулась по сторонам, будто искала веник. — Потом я сразу уйду и больше не буду тебе мешать.

Дэниел выпустил мою руку.

— С тобой все в порядке?

— Да. — Я потерла запястье. — Только ведь уже поздно, мне пора домой.