Богатые мужчины, одинокие женщины - Мессмен Петти. Страница 104
Например, это супербелье Пейдж, тогда как для Сьюзен что-либо иное, кроме благоразумного хлопчатобумажного белья, уже было изобретательностью. В этом отношении для нее смелым шагом была покупка сексуального хлопчатобумажного белья, насколько вообще может быть сексуальным хлопчатобумажное белье? Особенно по сравнению с множеством маленьких кружевных штучек Пейдж.
Например, черные ажурные чулки, удерживаемые на бедрах кружевными подвязками. Нечто прозрачное, черное, кружевное, едва прикрывающее грудь вместо лифчика, панталоны, застегивающиеся на кнопки в промежности, чтобы туда был удобный доступ.
В том белье, которое носила Пейдж, Сьюзен чувствовала бы себя французской шлюхой. И нелепо, потому что оно совершенно ей не соответствовало. Тогда как Пейдж будет наслаждаться, входя в роль и обыгрывая свой наряд, доводя Марка до сумасшествия. Как он вообще мог ее обмануть?
Тори проверила пульс Пейдж, чтобы убедиться в том, нет ли у нее жара, попавшись на ее выдумку о плохом самочувствии. Милая простодушная Тори, которая никогда бы ничего не заподозрила. Сьюзен знала, что Тори не может понять, почему она продолжает настаивать, когда Пейдж явно не хочет идти.
Ну что ж, теперь она узнает. Теперь все узнают всё.
Сьюзен позвонила Марку и оставила для него информацию о том, что случилось и что они в госпитале. Она также позвонила Ники, с которым, как ей сказали, нельзя было связаться, потому что он улетел осматривать земельный участок под недвижимость.
Тори была единственной, до кого она дозвонилась, и сейчас уже была по дороге в больницу.
Ребенок кинул бумажный стаканчик Сьюзен в голову, и она подпрыгнула от неожиданности – нервы были напряжены до предела.
– Прекрати сейчас же! Просто сиди рядом со своим братом, или я отвезу тебя, домой, – прикрикнула на ребенка его мать.
Было что-то очень забавное в том, как два брата сидели рядом на мягкой скамейке, обтянутой винилом, стараясь сдержать свою неиссякаемую энергию.
Их отцом был мужчина с почечной коликой, и он пристально смотрел на них в перерывах между стонами.
– Извините, – попросила Сьюзен, склонившись к дежурной, чувствуя себя совершенно разбитой. – Я здесь уже больше часа. Не может ли кто-нибудь быть настолько любезным, чтобы сообщить мне, как себя чувствует моя подруга?
– Сейчас, повторите еще раз, кто ваша подруга?
Сьюзен была готова задушить ее. Она уже двадцать раз говорила это женщине.
– Пейдж Уильямс, – терпеливо повторила она.
– Пейдж Уильямс… – Поиски имени Пейдж в записях заняли целую вечность.
В конце концов Сьюзен наклонилась и ткнула пальцем туда, где ясно было написано: Пейдж Уильямс.
– Ах, да. Несчастный случай на лодке.
– Я бы хотела знать, пришла ли она в сознание, что вообще происходит, как она себя чувствует. Никто мне ничего не сказал… – Сьюзен нетерпеливо барабанила пальцами по столу.
– Если вы посидите немного, я все выясню.
– Где посижу? – Сьюзен показала на переполненную комнату ожидания. – Послушайте, я все время слышу один и тот же ответ…
– Извините, но сегодня суббота, и мы очень перегружены.
– Могу я пройти к ней? – спросила Сьюзен.
– Извините, вы можете находиться только здесь, как… – Сдерживаясь, она посмотрела на Сьюзен и закончила фразу более спокойным тоном: – Вы должны подождать здесь, как и все остальные.
«Телефонный звонок для Сьюзен Кендел Браун», – раздалось из громкоговорителя.
– Куда мне подойти, чтобы взять трубку? – спросила она у дежурной.
Женщина показала на настенный телефон сбоку. Глубоко вздохнув, Сьюзен подняла трубку, нервничая и продолжая мучиться угрызениями совести. Это должен был быть либо Марк, либо Ники, и она не знала, что им сказать: «Привет. Я скинула твою подругу с лодки в воду с криком, что, надеюсь, она утонет. И она действительно чуть не утонула».
Сьюзен высказала Пейдж все, как и планировала. Они обе были на редкость молчаливы, когда парусная лодка Сьюзен покидала канал. Можно было подумать, чго обе поглощены ритмом поворотов на другой галс и попытками поймать ветер. Сьюзен направила лодку прямо за волнорез, где было не так оживленно.
Кипя от злости, без всяких предисловий, Сьюзен откровенно высказала все, что думает о Пейдж, и учинила доскональное расследование.
Она была в четверг вечером в квартире Марка, разве не так? Сьюзен видела ее машину. Машину Дастина…
– Да, – мрачно ответила Пейдж, даже не пытаясь уклониться.
Она была с ним наедине. Пыталась его соблазнить. Домогалась того, что больше ей не принадлежало…
– Да.
Она провела ночь вместе с ним. При этом сняла телефонную трубку, чтобы Сьюзен не могла дозвониться…
– Да.
Она не могла смириться с тем, что Марк больше не ее, не так ли? Где бы она ни находилась, она хотела его. Она совсем запуталась, вовсе не уверенная, что сможет выдержать брак с мужчиной, вдвое старше нее. Только потому, что он был богат и влиятелен. До нее, наконец, стало доходить, чем ей придется пожертвовать, разве не так?..
– Да.
Ей придется привыкнуть к редким волосам, которые он зачесывает на одну сторону, чтобы скрыть лысину. К стареющей коже, которую не скроешь и которая не зависит от его спортивной формы.
Пейдж платила молодостью за деньги.
Продавала себя.
Быть женой Ники Лумиса совсем не означало разделить свою жизнь с любимым, строить совместное будущее, стать самыми близкими и надежными партнерами.
Замужество с Ники больше напоминало поступление на службу.
Имя: миссис Ники Лумис.
Должностные обязанности: домашняя хозяйка, по совместительству – шлюха.
Жалование: высокое…
– Да.
Возможно, она запаниковала по поводу всех его пожилых друзей?
Детей, которые достанутся ей в наследство. Которые никогда не примут ее. Которые всегда будут думать о ней как о шлюхе своего отца.
Просто очередная охотница за богатым женихом. А разве это не так?
– Да.
Попробовав той жизни, которой она хотела довольствоваться, но не смогла, она также не смогла смириться и с тем, что Сьюзен и Марк были столь счастливы безо всяких денег, что у них начиналась настоящая любовь. Ей нужно было пойти и доказать себе, что она по-прежнему может добиться Марка, если захочет. Она ревновала с того самого утра, когда Сьюзен и Марк пришли вместе, разве не так? Ее заботит только собственная персона и совершенно не беспокоит, что она все испортила им – якобы своим друзьям. Может быть, своим лучшим друзьям. Был ли хоть один человек на земле, которому Пейдж была способна сохранить преданность? О ком бы она настолько беспокоилась, чтобы не попирать его чувства и не использовать их?
– Прекрати говорить просто «да»! – закричала на нее Сьюзен в конце концов. – Объясни мне, зачем ты все это делаешь! Объясни хоть что-нибудь. Объясни, как ты можешь быть такой эгоисткой. Как могла так со мной поступить. Как могла так поступить с Марком. Ты в любом случае собиралась бросить Марка и выйти замуж за Ники, зачем же тебе нужно испортить нам жизнь? Что ты за чудовище?
Маленькая парусная лодка вдруг стала невероятно тесной. Сьюзен почувствовала, что совершенно понапрасну лезет вон из кожи: Пейдж не будет пытаться защищаться, не будет ничего отрицать. С таким же успехом можно было говорить со стенкой, за исключением, пожалуй, того, что стена давно бы уже рассыпалась.
– Черт тебя побери, Пейдж, ты должна мне хоть что-нибудь объяснить! Немедленно! Что случилось с твоим большим ртом и со всей твоей знаменитой смелостью? Скажи что-нибудь, или я просто взорвусь.
В конце концов, обезумев, отчаявшись получить ответ, Сьюзен разрыдалась и вытолкнула Пейдж за борт, крича при этом, что надеется, что та утонет.
На мгновение это принесло некоторое облегчение им обеим. Они почувствовали какую-то связь. В невозмутимом лице Пейдж что-то дрогнуло, и она тоже начала плакать. Сьюзен не думала, что наступит день, когда ей доведется увидеть слезы Пейдж.
Но то, что произошло в следующую секунду, вызвало у них настоящий ужас. Катер, буксирующий воднолыжника, появился, казалось, из ниоткуда, вспарывая водную гладь в их направлении. Водитель катера попытался изменить направление, но было слишком поздно. От крутого обходного маневра лыжник перелетел через кильватер, на полном ходу врезавшись в Пейдж.