Темная страсть - Фихан Кристин. Страница 9

Она вздохнула и открыла глаза. Он был еще жив, когда его мучители запечатывали гроб. Он царапал доски, стараясь проделать отверстие в крышке гроба. Шиа душили рыдания и чувство родства с этим бедным убитым существом. Его тело было покрыто тысячей порезов. Рядом с сердцем грудь почти насквозь протыкал деревянный кол. Кто бы это ни сделал, он явно нуждался в уроке анатомии. Она выдохнула, потрясенная. Что этот человек, должно быть, перенес!

Его руки и лодыжки были закованы, на груди лежали, тлея, грязные тряпки, он был похож на мумию. Врач в ней занял свое место и стал проводить методичную диагностику. Было невозможно сказать, как долго он мертв. В условиях подвала и гроба, возможно, прошло несколько лет, но тело еще не начало разлагаться. Гримаса боли словно застыла на его лице. А кожа была серой и туго натянутой на скелете. Сильные признаки страдания были отпечатаны на лице, делая его еще более резким и беспощадным.

Она узнал его. Это был человек из ее снов.

Это казалось невозможным, но ошибки не было, именно его она видела и не раз. Он был человеком с фотографии, которую ей показал Дон Уоллас. И хотя все это, казалось, было за пределами возможного, она чувствовала, что связана с ним, что должна была спасти его. Горе было настолько сильным, настолько реальным. Шиа почувствовала, словно часть ее лежит в этом гробу мертвой.

Она коснулась его грязных, черных, словно крыло ворона волос нежными пальцами. У него, наверное, была такая же редкая болезнь кровообращения, как и у нее. Как они могли это вытерпеть, когда другие охотились на них, мучили и убивали.

— Я сожалею, — прошептала она мягко. — Я подвела всех нас.

Медленное шипение, которое раздалось в воздухе, было единственным предупреждением. Веки были открыты, и она смотрела в глаза, сверкающие ядовитой ненавистью. Взрыв силы разрушил ржавые наручники, и его рука обхватила ее шею. Он был настолько силен, что у нее полностью перехватило горло, она не могла ни дышать, ни кричать. Все, казалось, двигалось в черно-белом безумии, настигшем ее. У нее было недостаточно времени, чтобы почувствовать сожаление, что будет не способна ему помочь, она почувствовала только жгучую боль, когда его зубы разорвали ее горло.

«Пусть это будет быстро».

Шиа не сопротивлялась, зная, что это бесполезно. В любом случае кто-то должен был отдать долг этому замученному существу, а она давно смирилась с тем, что скоро умрет. Она была напугана, но с другой стороны, и странно спокойна. Если можно подарить мир этому существу тем или иным способом, то она хотела бы это сделать. Вина за то, что не смогла найти лекарство, билась у нее в голове. Но было еще что-то, старое как мир, такое же простое и древнее. Необходимость спасти его. Знание о том, что он должен выжить, и о том, что она готова отдать свою жизнь за него.

Шиа чувствовала, как на нее накатывают головокружение и слабость. У нее сильно болела голова, а горло было настолько воспалено, что страшно было даже двинуться. Она нахмурилась, не способная осознать все. Потом услышала свой стон. Шиа лежала в грязи, одна рука была привязана к чему-то сзади. Она подползла, чтобы попытаться освободиться, но ее хрупкое запястье обхватывала его рука. Ее сердце бешено забилось, рука коснулась воспаленного горла, на нее нахлынули воспоминания. Шея опухла и была разорвана. Была большая рана и боль. Во рту стоял странный привкус, слабый медно-красный цвет покрывал ее язык.

Она потеряла очень много крови, что сразу поняла. Ее голова словно раскалывалась, пульсируя, когда давление стало увеличиваться. Шиа знала, что за это было ответственно существо, которое пыталось проникнуть в ее мозг. Тщательно облизав губы, она стала медленно двигаться назад к гробу, пытаясь ослабить давление на свою руку. Его пальцы обхватили ее запястье словно оковы, угрожая сломать кость при малейшем неверном движении. Дугой стон вырвался до того, как она успела его предотвратить. Ей бы хотелось верить, что это было просто кошмаром. Шиа медленно повернула свою голову, чтобы посмотреть на него.

Движение отдалось такой болью, что у нее аж перехватило дыхание. Ее глаза остановились на нем. Шиа попробовала освободиться и уйти. Его глаза были такими же черными как ночь, которая сжигала его. Жестокая ненависть, ядовитый гнев — все это клубилось в их мертвых глубинах. Его пальцы напряглись, пережимая ее запястье, подтаскивая к себе. Вырывая крик боли и страха из разорванного горла. Ее голова откинулась.

— Остановись! — лоб Шиа уперся в поверхность гроба с одной стороны. — Если ты причинишь мне боль, я не смогу помочь тебе. — Она подняла голову, чтобы посмотреть ему в глаза. — Ты понимаешь? Я это все, что у тебя есть. — Она заставила себя выдержать его пристальный взгляд. Огонь. Лед. У него были самые пугающие глаза, которые она когда-либо видела. — Меня зовут Шиа О’Халлорэн. Я врач. — Она повторила это на нескольких языках, под конец, признавая свое поражение. Когда заметила, что он просто продолжает на нее смотреть. Казалось, в нем не было ни капли милосердия.

Не мертвый. Животное, пойманное в ловушку. Замученное. Запутанное. Хищник, опасный, без веры, которая была так же мала, как и беспомощная ракушка.

— Я помогу тебе, если ты мне позволишь, — говорила она мягко, словно успокаивая дикое животное.

Она бесстыдно использовала силу своего голоса. Словно снотворное. Нежно. Успокаивающе.

— Мне нужны будут инструменты и транспортное средство. Ты меня понимаешь?

Она наклонилась. Ее свободная рука осторожно коснулась его искалеченной груди. Новая кровь стала вытекать из его ран. Словно они были недавно нанесены. На его запястье была новая рваная рана. И она была уверена, что ее не было ранее.

— Боже мой, ты, должно быть, испытываешь сильную боль. Не двигайся. Я не смогу вынуть этот кол. Пока не перевезу тебя к себе домой. Ты же можешь истечь кровью насмерть. — Неправда, его цвет стал немного лучше.

Существо освободило ее медленно и весьма неохотно, не отрывая свой взгляд от лица. Его рука опустилась вниз, чтобы взять почву и нанести ее на раны. Конечно! Земля. Она помогала ему выкапывать горсточки земли и наносить на его раны. Их было так много. После первой горсточки, он лежал неподвижно, стараясь сохранить свои силы, а его пристальный взгляд был направлен на ее рану. Он не моргал, темные глаза не отрывались от нее.

Шиа весьма нервно поглядывала вверх на выход из подвала. Много времени она была без сознания. Солнце должно скоро взойти. Она наклонилась над ним и стала поглаживать его волосы, испытывая прилив странной нежности. По какой-то необъяснимой причине чувствовала, что ее влечет к этому существу, ощущение было намного сильнее, чем ее естественное сострадание или потребность врача помочь. Она хотела, чтобы он жил. Он должен выжить. Она должна найти способ прекратить его ужасную боль.

— Мне нужно забрать некоторые вещи. Я буду спешить и, как только смогу, вернусь обратно. — Она поднялась на ноги и попробовала сделать шаг.

Он двигался так быстро, что был похож на размытое пятно, когда его руки обхватили ее шею и дернули ее на него. Его зубы снова разорвали ее горло, причиняя мучительную боль. Он пил жадно, словно неконтролируемое дикое животное. Она боролась против боли, против тщетности того, что он делал. Он убивал единственного человека, который мог спасти его. Ее рука вслепую нашла его черные как смоль волосы. Ее пальцы запутались в грязной густой гриве и остались там, когда она резко упала ему на грудь, почти безжизненная. Последнее, что услышала, прежде чем упасть в обморок, это было биение его сердца. Отвратительно, но ее собственное сердце пыталось соответствовать этому устойчивому ритму.

Тишина, потом стали врываться хрипы, когда ее сердце стало бороться за выживание. Существо тупо смотрело на ее мягкое, хрупкое тело. Чем сильнее он становился и чем больше тревожился, тем больше боли появлялось в нем, поглощая его. Он поднял свою руку и прокусил свое запястье, прикладывая рану уже во второй раз к ее губам. Он был не уверен в том, что случилось с ним, боль затмевала все. Он был так долго заживо похоронен, что привык видеть мир в черно-серых оттенках, и не иметь никакой цели. А теперь перед его глазами кружили яркие цвета, вызывая болезненное ощущение. Ему нужно избавиться от этого калейдоскопа оттенков, боль увеличивалась поминутно, а незнакомые эмоции угрожали смести все на своем пути.