Ссыльнопоселенец - Стрельников Владимир Валериевич. Страница 25

У того, что был на поляне, нашелся конверт. Примерно такой же, в какой я спрятал фотку Лары, но здесь с деньгами. Тысяча семьсот кредитов. Очень много. Похоже, эта троица поймала одного из тех, кого на выживание оставляют. Ну, и кроме добычи решила поразвлечься. Вся одежда, все вещи бедолаги были аккуратно упакованы и уложены рядом с легкой грузовой тележкой-бричкой. Похоже, грабители решили пообедать, а потом собираться. На теле главного (того, что с поляны, на нем самая добротная одежда была, часы в золотом корпусе в набрюшном кармане, правда, кровью залиты, кроме того, роскошный перстень из вроде как платины на среднем пальце правой руки) взял всего сотню кредитов золотом. Десять монеток номиналом по десятке, судя по всему, уже здесь чеканят. С шустрика взял полторы сотни бумагой и серебром, плюс пригоршня меди.

На что я обратил внимание — они все одеты по одной моде. Шляпы-треуголки, пончо, высокие сапоги со шнуровкой, легкие замшевые куртки с бахромой по рукавам. Разве цветом немного одежа разнится. Явно не один год здесь обитались, судя по всему. Из оружия на них было по карабину Лебеля, реплики той же фирмы, что и моя мосинка, и под тот же калибр. Тоже девять на пятьдесят три. Так что боеприпасов у меня прибавилось. Плюс два револьвера-переломки, но уже под сорок четвертый калибр. Тоже под дымарь. Интересно, винтовки под нитропорох, а короткоствол под дымарь. Еще лук один нашелся, с двумя десятками стрелам в колчане. Вроде как добротный, я его с трудом натянул, но вот мне он совершенно без надобности. Не умею я им пользоваться совершенно, не лучник я. Но пусть будет, выкинуть всегда успею. Плюс ножи, у каждого складник — опинель, пара стилетов у шустрика, один в засапожных ножнах, а второй за воротом рубашки, сзади. У главного наваха на поясе, в добротном чехле, у здоровяка чудовищных размеров мачете. Спички, мыло, зубной порошок, банка с ваксой. Все сгодится.

Я, по размышлению, снял со всех куртки и пончо. Сейчас замытые куртка и пончо главаря сохнут на кусту, одежа здоровяка просто свернутая лежит в тележке, а с одеждой шустрика я думаю, как поступить. Она практически моего размера. Замыть кровь, и носить? Надо подумать. Хотя, не хочу. Грязное все, да и кровью нехило заляпано. Не так, как у главаря, но основательно. Просто сверну, и пусть лежит в телеге. Мало ли, для чего понадобится, да и отстирать можно будет.

С бедолаги мне досталась чуть поношенная, а точнее, слегка грязная одежда. Шинель вроде моей, чуть короче и другого цвета, роскошная шляпа, сапоги, почему-то ковбойские, с высокими каблуками. Совершенно не для ходьбы по лесу обувь. Две пары нательного белья, плотные синие джинсы, хлопчатая рубашка и свитер. Но все слегка маловато. Из оружия вертикалка двенадцатого калибра, причем фирменный „браунинг“, дорогое ружье, два десятка патронов, пара ножей.

Ну, и до кучи в трофеях мне достались кружки, чашки, ложки, чайник, точнее кофейник, три котелка разных объемов, метров пятьдесят толстой пеньковой веревки, около сотни метров тонкого шнура, вроде как хлопкового. Плюс две лопаты, добротные такие, и кирка. Я было удивился, и решил что это золотодобытчики, пока не нашел в небольшой сумке у главаря фоторамку. Вроде тех, что нашел я, просто на ней изображение было другое, три девушки в каком-то открытом движителе. Тоже черноволосые, клыкастые и зелененькие.

Герда лежала и смаковала кусочки сыра. Аж глаза щурила, когда очередную нарезку с доски брала. А я сидел и ждал, когда дойдет каша. Набегался сегодня, настрелялся и накопался. И потому решил сделать нормальный ужин. От нашей ночевки до той лужайки минимум километра полтора, а то и два, в лесу тихо, потому решил никуда не уходить, и хорошо поесть и отоспаться. Обжарил в котелке сало, лучку туда бросил, вяленой оленины, промытой крупой засыпал, и поверх положил филе от трех крупных окуней и ленка. В речушке, практически с места поймал.

Так что сейчас сижу, отпиваю по глоточку крепкий чай, в который еще хорошую горсть сухих ягод добавил, тоже по чуть беру сыра и тоненько порезанную оленину. Еще перед этим грамм семьдесят бренди выпил, так что наслаждаюсь заслуженным отдыхом. Сегодня отосплюсь, а завтра поутру рассортирую вещи, и подумаю, что делать с этим длинноухим и флегматичным зверем. Хотя, Герду он как мать родную слушается.

Утром полностью пересчитал трофеи. Неплохо вышло. Одних денег две тысячи шестьсот тридцать, плюс мелкая монета. Патронов в патронташах-бандольерос сто двадцать, плюс шесть добротных кожаных подсумков, в которых были снаряженные пачки три патрона, по шесть пачек в каждом подсумке. И бандольеро, и подсумки сшиты мастером, добротнейше, на десятилетия. Так же, как и поясные ремни с револьверами. Похоже, здешняя ручная работа, у меня такие вещи инопланетные, хоть и очень добротные, но массового ширпотреба. Вообще, здесь вещи очень неплохо делаются, та же одежда очень качественная. Оставить шляпу главаря у меня рука не поднялась, чуть жаба не задавила. Ну, очень хорошая вещь, ничуть не хуже стетсона выживальщика. Так и лежат рядышком. Обе мне практически по размеру, промежду прочим. Чуть подрастянуть, и можно носить.

Винтовки в хорошем состоянии, но видно, что в работе не один год были. Но ухожены, вычищены. Револьверы тоже, не новые, но очень и очень хороши. Реплики „смит-вессона“, в императорской русской армии такие были. Ничем не хуже моих кольтов, а в скорости перезарядки превосходят. А то, что пород дымный — так и патроны получаются вечные. Черный порох только воды боится, а так столетиями хранится может.

Покрутив револьверы в руках, вложил их в кобуры, и, скрутив, убрал к трофейным винтовкам. Винтовки, в принципе, можно было бы и не тащить, они примерно как и моя стоят. Но тащить не мне, а ослику груз на тележке не сильно велик. Всего килограмм семьдесят-восемьдесят. Кстати, тележка. Я повернулся, и внимательно посмотрел на аккуратную тележку-одноколку. Блин, если осел просто сер и неприметен, то такая телега явно по заказу делалась. Хоть бы перекрасить ее, а то ровным зеленым цветом выкрашена. Серый осел и зеленая тележка — уже заметно.

Подойдя к телеге, поскреб ножом краску. А потом уложил телегу на один бок, и стал соскребать краску со всех поверхностей. Отовсюду, даже из пазов всевозможных. Через шесть морочных рабочих часов тележка сверкала свежеобдранным деревом. Герда и осел устали смотреть на меня, голована спала уже полдня, осел меланхолично объедал чертополох. Чем ему эти кусты так глянулись — бог его знает.

А я взял котелок, и прошел вверх по течению речушки с полкилометра. Там овражек был, с красно-коричневой глиной. Я оступился там, и рукой оперся, так замучился отмывать. Пойдет вместо краски на первое время, а потом нужно будет и от тележки, и от ослика избавится. Хотя, если получится, точнее, когда доберусь до людских поселений, то осла и выпустить можно, а вещи в лесу заховать. Поглядим.

Потом еще раз поглядел на тюк с винтовками и ружьями, на телегу, вздохнул, и стал разбирать увязанную плотную ткань. Не нужно жадничать. Одна винтовка стоит полтину, три — сто пятьдесят кредитов. Ружбай-горизонталка с длинными стволами — максимум сороковник, его тоже в сторону. Покрутив комбинашку, отложил ее в другую сторону. Вертикалку тоже жаба не позволила оставить, так что придется ослу пару сухарей скормить, в качестве компенсации за мою жадность. Так же прошелся по кружкам, ложкам и котелкам. Я не старьевщик, а путешественник, лишний груз мне в тягость. И потому вскоре телега с мешком лишнего барахла, хомутом и упряжью ослика была отогнана в кусты, а увязанные снова в трофейное пончо хорошо смазанные ружья, лук со стрелами и винтовки были надежно привязаны в развилке высокого дерева. Поверх я навязал куртку главаря, густо пропитанную маслом, которое было в одной из трофейных масленок. Остались продукты, патроны, кой какая одежда. Все это вполне поместилось в увязанных по типу переметных сум рюкзаках. Туда же и пара трофейных револьверов легла. Пусть будут, хорошие машинки.

И после обеда я с напарницей, и ушастым транспортным средством выдвинулся в дорогу. Пройдя мимо поляны с могилкой и простым крестом из сучьев, подумал, что мне надо очень серьезно постараться, чтобы в лучшем случае не лечь под такой. Впрочем, несколько моих знакомых парней просто пропали в космосе, и никто не знает, где они. Так что важна жизнь, как ее жить. И неважно, что я ссыльный, на планете под Эдиктом. Жить можно и здесь, уверен в этом.