Максимальный риск - Шоу Шантель. Страница 4

То лето десять лет назад было темным периодом в его жизни. Весной умер Альфредо, и Ланзо старался справиться с потерей человека, которого считал своим вторым отцом, человека, который стал бы его тестем, если бы не пожар, который унес жизни семьи ди Козимо и его невесты за пять лет до этого.

Теперь он смутно видел лицо Кристины, словно на смазанной фотографии, и боль потери уже не вонзалась ножом в его сердце. Но он никогда не забудет ту очаровательную девушку, с которой познакомился много лет назад.

Вдовец Альфредо и родители Ланзо были счастливы, когда он сообщил им, что Кристина согласилась стать его женой. Но через неделю произошла трагедия.

Знакомое чувство вины заставило Ланзо сжать кулаки, и он посмотрел на бухту, где потемневшее небо встречалось с морем. Если бы он только не отправился в ту поездку в Швецию. Кристина умоляла его остаться, но он был так шокирован ее признанием о беременности, так не готов к мысли о будущем отцовстве, когда они только решили, что они заведут семью минимум через пять лет.

Он был так молод, всего двадцать лет, и хотел, чтобы отец гордился тем, что он взял на себя еще больше работы в холдинге «Ди Козимо». Конечно, это не оправдание. Он знал, что Кристину задело отсутствие у него энтузиазма по поводу ребенка. Но он не хотел говорить об этом и настоял на деловой поездке в Швецию, хотя знал, что может просто отправить туда одного из своих сотрудников. Он просто хотел побыть один, переварить мысль о том, что скоро станет отцом, поэтому он не обратил внимания на слезы Кристины и улетел в Швецию.

В следующие двадцать четыре часа он понял, что вел себя как полный идиот. Он любил Кристину и, конечно, полюбит их будущего ребенка. Он с нетерпением ждал возвращения домой, чтобы убедить ее, что он счастлив, но совещание затянулось, и он опоздал на самолет, поэтому ему пришлось провести еще одну ночь в Швеции. На следующее утро, когда он вернулся в Италию, Альфредо рассказал ему ужасную новость, что его родители и Кристина погибли в пожаре, разрушившем виллу ди Козимо.

Ланзо стиснул зубы, когда вспомнил свои муки — тогда ему казалось, что сердце вырвется из груди. Он не рассказал Альфредо о том, что Кристина была на втором месяце беременности. Мужчина был так разбит потерей своей единственной дочери, что не было смысла усугублять его горе. Но на самом деле он просто не мог никому рассказать о том, как предал свою невесту и их еще не рожденного ребенка. Он не должен был уезжать. Кристина умерла, думая, что он не хотел этого ребенка, и он никогда не простит себя за то, что бросил ее в тот момент, когда она больше всего нуждалась в нем.

Альфредо так и не смирился с потерей дочери, но стал отцом и советчиком для Ланзо, который после смерти отца возглавил корпорацию ди Козимо в свои двадцать лет. Смерть Альфредо пять лет спустя стала страшным ударом, но он справился с ним, как справился с гибелью Кристины и родителей, — похоронив свое горе глубоко в сердце.

Открытие нового ресторана в Англии дало ему повод провести некоторое время вдали от Италии и невеселых воспоминаний. Он погрузился в работу и в гонки катеров, популярный вид спорта на южном побережье. Он любил скорость, опасность и прилив адреналина, знание, что смерть ждала его за одним неверным поворотом лодки. Подсознательно он надеялся, что однажды ошибется, и смерть заберет его так же, как она забрала Кристину. Но в течение пятнадцати лет он обманывал смерть и жил со своей печалью. Иногда ему казалось, что это было его наказание за те сомнения, когда он впервые узнал о ребенке.

— Я заметил тебя тогда, — резко сказал он.

Тем летом она действовала на него успокаивающе, неприметная девушка с милой улыбкой, которая утешала его взволнованную душу.

Первые два года после смерти Кристины он даже не смотрел на других девушек, и, когда начал снова встречаться с женщинами, все его отношения сводились к ничего не значащим сексуальным встречам. Но Джина была другой. Что-то в ее юном энтузиазме напомнило ему о собственных днях беззаботной молодости — времени, наполненном солнечным светом, пока черное облако беды не опустилось на его плечи. С Джиной его настроение улучшалось, и ему нравилось проводить с ней время. И только когда он однажды поймал себя на мысли, что хочет предложить ей уехать вместе с ним в Италию, он понял, что она начинает что-то для него значить. И он тут же разорвал их отношения. Для него любовь ассоциировалась с болью, а он не хотел еще раз испытать эти чувства.

— Ты была очень милой и застенчивой, и ты всегда смотрела на меня, когда думала, что я не вижу, — мрачно проговорил он.

Ланзо вспомнил, что она казалась невероятно невинной, хотя и утверждала, что у нее уже было несколько парней.

«Милая» — не слишком лестное описание. Это слово скорее подходит для глупого влюбленного подростка, каким она и была десять лет назад, подумала Джина. Она помнила, как билось ее сердце, когда Ланзо был рядом, так же как сейчас, сообщил ей тонкий голос в голове. Только теперь она стала уверенной в себе успешной женщиной, хотя сейчас и безработной, но она умела прекрасно контролировать свои эмоции.

— Признаюсь, ты мне очень нравился, — просто сказала она. — Но это неудивительно, учитывая, что я ходила в школу для девочек и почти не общалась с противоположным полом, а тем более с экзотичными итальянцами.

— Почему ты не напомнила мне сегодня вечером, что мы знакомы? — с любопытством спросил Ланзо.

Она пожала плечами:

— Потому что это было давно, и я сама с трудом узнала тебя.

По его насмешливой улыбке она поняла: он догадался, что она врет. Слава богу, на улице уже стемнело, и он не мог увидеть, как она покраснела. Они дошли до дома, состоящего из шести квартир, одна из которых и принадлежала ей.

— Но ты не совсем забыла меня за эти десять лет, — надменно заявил он, и от его низкого бархатного голоса по спине Джины пробежали мурашки. — Тебе холодно? — спросил он, заметив ее дрожь.

— Да, — снова солгала она. — Но я живу здесь. — Она отчаянно хотела поскорее избавиться от его общества. — Ну, было приятно снова с тобой увидеться.

Она сделала шаг назад, но, вместе того чтобы пожелать ей спокойной ночи, он улыбнулся и шагнул к ней, так что теперь они оба стояли под крышей подъезда.

— Ты живешь здесь недавно. Этот дом еще строился, когда я приезжал в Пул в прошлом году, — сказал он.

— Я переехала из Лондона четыре месяца назад.

— Это большая перемена, — пробормотал Ланзо, глядя через ее плечо на рыбацкие суда в бухте.

Джина кивнула:

— Я работала в Сити и совершенно забыла, как здесь тихо.

— А кем ты работаешь? Полагаю, ты пошла дальше обслуживания столиков?

Его глаза сверкнули, когда он осмотрел ее шелковое платье и открытые босоножки того же цвета. Эту элегантную женщину нельзя сравнивать с той кудрявой официанткой, которой она была десять лет назад.

— До недавних пор я была личным ассистентом директора сети торговых центров «Майерс».

Он уважительно посмотрел на нее:

— Это долгий путь от официантки. У «Майерс» магазины почти в каждом крупном городе мире. Но ты, же не ездишь в Сити каждый день?

— Нет, я решила уволиться, когда мой начальник ушел на пенсию. У меня было несколько причин уехать из Лондона.

И не последняя из них — ночные звонки с угрозами от бывшего мужа.

— На Рождество у моего отца случился сердечный приступ. Слава богу, он поправился, но я решила переехать поближе к семье. После болезни отца я поняла: никогда не знаешь, что готовит нам будущее.

— Это точно, — ответил Ланзо удивительно неэмоционально.

Джина с любопытством посмотрела на него, но не смогла понять, что выражало его лицо.

— Мы слишком часто принимаем близких людей как должное.

Она кивнула:

— Я вернулась в Пул, чтобы работать личным ассистентом главы строительной компании. К сожалению, на рынке новых домов случился кризис, и в прошлом месяце компания «Дома Хармант» была ликвидирована. Я ищу новую работу, но пока безуспешно. И с текущим положением дел я снова могу начать работать официанткой, — усмехнулась она, стараясь скрыть панику при мыслях о грядущих финансовых проблемах.