Независимая жена (ЛП) - Ховард Линда. Страница 37

Салли сделала, как он велел, и поставила тарелку на кухонном столе. Муж вскоре присоединился к ней и пока ел, они обсуждали книгу. Рис уже переговорил со знакомым агентом и хотел передать тому рукопись прежде, чем они уедут в Европу.

— Но она еще не готова, — возразила Салли. — Я только начала вносить исправления, чтобы потом перепечатать.

— Я хочу, чтобы она прочитала роман прямо сейчас, — настаивал Рис. — Пусть даже черновик. Она и не ждет безукоризненного варианта.

— Она? — насторожилась Салли.

— Да, она, — поддразнил он, серые глаза вспыхнули. — Она — худощавый бульдозер по имени Барбара Хопвелл, старше меня лет на двадцать, так что можешь спрятать коготки.

Салли впилась в него взглядом. Она чувствовала, что он специально спровоцировал ее на демонстрацию ревности, и не желала оставлять за ним слишком уж большое преимущество.

— К чему такая спешка? — спросила она.

— Чтобы ты не волновалась о книге, пока мы будем в Европе. Найми машинистку, сделай все, что потребуется, но сдай рукопись, прежде чем мы уедем.

Чувствуя себя обиженной насмешкой над ее ревностью, Салли оперлась локтями на стол и съехидничала.

— А тебе не пришло в голову, что теперь, когда книга закончена, мне будет скучно сидеть здесь целыми днями? Я должна искать работу, а не путешествовать по Европе.

Если она надеялась вывести его из себя, то преуспела свыше самых смелых ожиданий. Он побледнел; потом два лихорадочных пятна раздражения выступили на высоких скулах. Отшвырнув вилку, муж перегнулся через стол и схватил ее за запястья, поднимая на ноги, затем вскочил сам.

— Ты никогда не упустишь случая вонзить нож, не так ли? — хрипло пробормотал он. — Иногда мне хочется свернуть тебе шею!

Затем рванул к себе и жестко впился в губы, не дав ей шанса высказаться — даже если бы она и придумала, что сказать — и, не отрываясь от ее рта, подхватил под колени и легко поднял мощными руками словно невесомую.

Салли пришлось уцепиться за него; он так стремительно сдернул ее, что от страха закружилась голова, и она почувствовала, что теряет сознание. И при этом не могла понять, почему он так неистово отреагировал и что имел в виду под ударом ножом. Совсем запутавшись, она понимала только, что привела его в ярость, чего совсем не желала, и предложила ему единственное утешение, которое могла — отклик своих губ и тела. Он с жадностью принял предложение; давление рта изменилось от ранящего до возбуждающего, и он понес ее в спальню.

Потом она лежала, сонно свернувшись на нем, окутанная безопасностью его особенного мужского аромата и теплом от его близости, пока он лениво поглаживал ее живот и целовал изгиб плеча.

— Я не навредил тебе? — пробормотал он, извиняясь за свою пылкость, и Салли шепотом успокоила его.

— Хорошо, — хрипло продолжил он. — Я не хотел бы… — Он сделал паузу и через мгновение решился. — Тебе не кажется, что самое время сказать мне о ребенке?

Салли села, вытянувшись в струнку на кровати, и, повернувшись, уставилась на него огромными глазами.

— Как ты узнал? — изумленно потребовала она, повышая голос. — Я сама поняла только сегодня!

Он моргнул, как будто пораженный ее ответом; потом уронил темноволосую голову на подушку и захохотал, притягивая ее к себе на грудь.

— Я должен был догадаться, — посмеивался он, убирая длинные волосы с ее лица. — Ты так увлеклась своей книгой, что перестала считать дни. Я понял, любимая, потому что я не полный невежда и умею считать. Я-то решил, что ты специально держишь меня в неведении, потому что не хочешь, чтобы я порадовался твоей беременности.

— Ну и дела, ты, должно быть, убежден, что у меня прекрасный характер, — раздраженно пробормотала она и, повернув голову, игриво, но чувствительно, укусила его за плечо.

Он ахнул от боли, и она тут же зализала ранку, но вызывающе заметила:

— Ты это заслужил.

— Из уважения к твоему деликатному положению я покараю тебя только так, — поддразнил он, наклоняя ее лицо для долгого поцелуя.

— Честно говоря, — призналась Салли минутой спустя, — я пока не собиралась тебе ничего говорить.

Он резко повернул голову и сгреб в ладонь ее подбородок, вынуждая посмотреть на себя.

— Почему? — загремел муж.

— Потому что хочу отправиться с тобой в Европу, — откровенно призналась она. — Я боялась, что ты заставишь меня остаться здесь, если узнаешь, что я беременна.

— Ни в коем случае. Я не был с тобой прежде, но планирую провести вместе каждый день этой беременности, и с вашего разрешения, миссис Бэйнс, я даже буду присутствовать при родах.

Ее сердце замерло, затем гулко забилось. Не в силах вымолвить ни слова, Салли уткнулась лицом ему в плечо и отчаянно обхватила руками. Несмотря на все, что он когда-либо говорил, и все, о чем не говорил никогда, она начала надеяться, что муж действительно беспокоится о ней.

— Рис…о, Рис! — шептала она сдавленным голосом.

Не понимая причину ее волнения, он прижал ее к себе и погладил по голове.

— Не бойся, — пробормотал он ей в волосы. — С этим ребенком все будет в порядке, обещаю. Мы найдем лучшего акушера в Штатах. У нас получится полный дом детей, подожди и увидишь.

Вжимаясь в него, Салли думала, что ей будет достаточно и этого ребенка, только бы он выжил. Малыш и любовь Риса заполнят ее жизнь.

Окунувшись в водоворот деятельности по подготовке поездки в Европу, которая включала сборы не только собственной одежды, но и Риса тоже, — потому что он все чаще работал допоздна, силясь связать все свободные концы до отъезда, — да еще и приводя книгу в окончательный вид, Салли в течение следующих нескольких недель едва ли имела хоть мгновение, чтобы все обдумать. Доктор заверил, что она в прекрасной форме, хотя могла бы и поправиться на несколько килограммов, и ребенок развивается нормально. Врач также не возражал против путешествия в Европу, если она не забудет правильно питаться.

Салли никогда не была так счастлива. Четыре месяца назад она была убеждена, что Рис ничего не значит для нее, и все, чего она хотела — освободиться от его ограничивающей власти. Иногда она закипала от деспотичных методов, которыми он возвращал ее к положению жены, но по большей части умилялась, что он не знает ответов на все вопросы. Теперь она любила его более глубоко, не как прежняя неуверенная девушка, а как женщина с сильным характером, обретенным за годы, прожитые вдали от него. Чувства стали сильнее, а мысли и эмоции более зрелыми. Сейчас он стремился не выпускать ее из вида, и так явно гордился ребенком, которого она носила, что, по ее впечатлению, с удовольствием повесил бы ей на шею табличку, оповещающую всех о ее беременности.

Беда нагрянула без предупреждения, за неделю до того, как они должны были уехать. Это был один из тех сказочных осенних дней, когда солнце еще греет, небо синее и глубокое, но в воздухе безошибочно угадывается приближение зимы. Салли совершила еще один, как она решила, последний перед поездкой набег на магазины и доставила добычу домой. Она чувствовала себя изумительно, глаза искрились, кожа сияла; она улыбалась, укладывая купленную одежду.

Всегда обладая обостренной интуицией, в этот раз она не предчувствовала надвигающееся несчастье, когда зазвенел дверной звонок, и крикнула миссис Эрманн:

— Я сама открою. Я уже здесь!

Она потянула дверь, тепло улыбаясь, но улыбка погасла, едва она узнала Корал Уильямс. Модель выглядела красивой, как всегда, но затравленное выражение на холеном лице превратило удивление Салли в тревогу, что Рис неправ и Корал страдает, потому что он перестал встречаться с ней.

— Здравствуйте, — поприветствовала она женщину. — Зайдете? Чем могу помочь?

— Спасибо, — еле слышно отозвалась Корал, входя за Салли и неприкаянно остановившись в холле. — Я… Рис дома? Я пыталась дозвониться ему, но его секретарь сказала, что его нет в офисе, и я подумала, что он возможно…

Ее голос затих, и жалость сдавила горло Салли. Она слишком хорошо знала, каково это — мучиться, потеряв любовь Риса, но недоумевала, что тут можно поделать. Она сочувствовала Корал, но не собиралась отдавать Риса другой женщине, даже если тот не возражает.