Боль победы - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 27

– Тпру-у-у! Стоять, проклятые!

Сзади в них чуть не врезался экипаж какого-то мелкопоместного дворянина, он высунулся в окно, разъяренный и красный, но увидел императорские гербы и охрану из гвардейцев, тут же умолк и спрятался, нырнув назад, как в прорубь. Андрей усмехнулся – с некоторых пор императорский герб вселяет в родовитых подданных что-то вроде священного ужаса.

Высунувшись в окно, Андрей крикнул оборванцу, стоящему на перекрестке улиц с пачкой бумаги под мышкой:

– Эй, малец, поди сюда! Чего там у тебя такое?

Шустрый городской мальчишка, не боящийся ни бога, ни черта, бойко зачастил:

– Это газета, называется «Новости Балрона». Купите, господин! Всего два медяка! Тут про то, как казнили графа Гегайло! Про Гортуса – оказывается, он враг империи и поклоняется исчадиям! Про первого советника – оказывается, он из древнего аристократического рода и вообще внебрачный сын покойного отца бывшего императора!

– Это-то зачем? – поморщился Андрей, взглянув на хихикающего Зорана.

– А еще, – частил мальчишка, – про цены на муку, сахар, соль! Объявления – может, хотите купить коня – вот тут есть! Очень, очень интересно! Смотрите, картинка тут – вот Гегайло вешают, а рядом он уже торчит на колу! Очень веселые картинки!

– Тьфу! Хотел забыть эту пакость, а тут… сам рисовал или художника нанял?

– Сам! Я что, рисовать не умею? – обиделся Зоран. – А потом клише вырезали.

– Купите, господин!

– Дай одну, – кивнул Андрей, кинул счастливому мальцу серебреник и, взяв газету, закрыл дверцу кареты. Потом стукнул по стенке, карета заколыхалась и погромыхала дальше. – А что, впечатляюще, – ухмыльнулся Андрей, рассматривая картинку и текст под ней. – И Гортуса хорошенько опорочили. Странно, что ты не стал ему приписывать диетическое питание младенцами.

– Какое питание? Дие… чего?

– Ну… прописанное лекарями, – отмахнулся Андрей. – Ты в другие города отправил?

– Само собой! Скорой почтой, быстрыми извозчиками. Конечно, жаль, что дойдет через неделю-две, но главное, что дойдет. Как это вы здорово придумали с почтовыми станциями: раз! – и заменили лошадей. И с сигналами. Гудеть только любят, негодяи, почтовики эти. А формой гордятся, да. Умеете вы проворачивать дела.

– Ты лучше скажи, почему газета продается за два медяка, хотя первый тираж должен быть по медяку!

– По медяку – это для тех, кто продает. Но им-то надо зарабатывать. Потом поднимем цену. Сейчас она и так обходится нам дороже, чем по медяку.

– Бумаги хватает? А краски? Учти, газета мне очень, очень важна. Это пропаганда. Кто владеет информацией, тот правит миром. Пусть в убыток, пусть невыгодно коммерчески – распространяй по городам, отправляй куда можно. И вот что, найди людей, которые будут поставлять информацию – слухи, события, все что угодно. Через газету можно сливать информацию о тех, кого нужно опорочить…

– Понял! – усмехнулся Зоран. – Я буду платить им за информацию, этим несунам. Надо нанять людей, которые напишут эти новости. В этот номер писал я сам, но мне тоже иногда хочется спать, так что…

– Несуны эти называются репортеры. И нужен журналист, который будет интересно и хлестко писать статьи, с целью воздействия на общественное мнение. И редактор, он будет отслеживать, что ставить в номер, а что подождет.

– Понял, сделаем. Хотите убрать патриарха?

– Меньше болтай. Особенно в тех местах, где это делать нельзя. Понял?

– Понял, – кивнул Зоран, и Андрею показалось, будто тот подмигнул здоровым глазом. Может, действительно показалось?

– Привет, милый. – Антана обняла Андрея за шею и крепко поцеловала. – Как ты сегодня? Устал? Сейчас я прикажу подать ужин. Я не ужинала, тебя ждала. Пригласим к обеду Олру? А то она скучает одна…

Андрей внимательно посмотрел на Антану и осторожно спросил:

– Ты на самом деле этого хочешь? Или предлагаешь, чтобы доставить мне удовольствие? Или испытываешь меня?

– Ты что? – ошеломленно сказала Антана и отшатнулась, будто ее ударили. – Ты что такое говоришь?! Ты не заигрался ли в свои политические игры, что подозреваешь в таковых даже меня?!

Она резко отвернулась и подошла к большому окну, выходящему в сад. Полупрозрачные портьеры шевелил ветерок, доносящий запах каких-то пряных цветов, усыпавших колючие, постриженные в виде шаров кусты, в небе проносились тучи, и моросил бесконечный серый дождь…

Андрей подошел к ней и обнял за плечи. Антана дернулась, убирая его руки, и он увидел, что она плачет. Потом она горько сказала:

– Проклятый престол! Проклятая корона! Проклятый дворец! Когда ты был простым воякой, борцом со Злом, ты бы никогда мне так не сказал! Никогда! Ты любил меня! А теперь, когда мы на вершине власти, ты стал меняться. Ты стал жестоким, холодным! Ты думаешь лишь об интригах, о том, как удержать эту власть! И не думаешь обо мне! Ты…

– Прости! – Андрей коснулся губами шеи Антаны. – Прости, я ляпнул не подумав. Я всегда любил и люблю тебя и ради тебя умру. Дурак я! – Андрей опустился на колени перед ней и прижался головой к ее бедру. – Прости дурака! Я же просто мужчина. Я не знаю, что у женщин на уме. Ты спросила, и я подумал, что ты меня проверяешь, люблю ли я тебя. Есть ли у меня что-то к Олре, кроме дружбы и воспоминаний. Решил, что ты сомневаешься в этом, поэтому и спросил. Милая, прости меня, пожалуйста. Ты мне дороже всего на свете…

Антана опустила руку, положила ее на голову Андрея и легко пошевелила пальцами, вороша его волосы. Вздохнула:

– Наверное, я сама виновата, что ты меня не понял. Встань, иди сюда. – Она сильной рукой подняла Андрея и, обняв, прижалась к его груди. – Ты как-то отдалился от меня в последнее время, приходишь холодный, напряженный, злой. Мне кажется, эта власть нас разделяет. Ведь мы были гораздо счастливее в том домике… гораздо счастливее. Я знаю, что ты скажешь: долг, дело прежде всего… отец так говорил. И где он? И ты меня оставишь… уйдешь однажды и не вернешься. Молчи! – Она приложила руку к губам Андрея. – Ничего не говори. Я скажу, моя очередь. Я упомянула Олру только потому, что думала – тебе будет приятно, что я выше предрассудков, что для меня ничего не значит мысль о том, что когда-то ты с этой женщиной занимался любовью, обнимал ее, целовал, что у нее от тебя ребенок. Скажу откровенно: да, немного корябает по сердцу. Но я знаю, что ты любишь только меня. Знаю, и все тут. И я не боюсь, что ты снова с ней сойдешься. Но ваш с ней ребенок должен жить так же, как и наш с тобой. Я не верю, что ты будешь относиться к ним по-разному. И не хочу, чтобы ты разрывался между бывшей женой с ребенком и мной. Пусть они будут рядом. И мне спокойнее. – Антана слегка улыбнулась и посмотрела в желтые глаза Андрея. – Все? Как ты обычно говоришь – вопрос закрыт? Если не хочешь, мы ее не пригласим. Будем ужинать вдвоем. Кстати, а где наша сестричка? Где Шанти?

– Полетела по делам, – уклончиво ответил Андрей. – Через денек-другой вернется. Возьми вот, почитай. – Он подал жене газетный листок. – Кстати, можешь положить его в ларец, где хранятся редкие книги, – когда-нибудь он будет стоит огромных денег. Это первый номер нашей первой газеты!

Антана присела на краешек кресла и с интересом стала рассматривать картинки, читать статьи, забыв обо всем. Потом подняла восхищенные глаза на Андрея:

– Потрясающе! Ты даже не представляешь, что ты сделал! Ведь все скучают – дамы сидят дома и собирают сплетни, не знают, чем заняться! А это – сборник сплетен! Они будут ждать каждого номера, драться из-за него! Великолепно! Позову Олру, покажу ей – она сразу поймет. Ты только глаза щуришь, а сам ни демона не понимаешь важность этой штуки!

– Где уж мне, – усмехнулся довольный Андрей. – Представляешь, когда тут появится статья о нынешнем патриархе, о его прегрешениях перед церковью, моралью и всяком таком прочем. И сразу во всех крупных городах! Как ты думаешь, сумеет он при этом сохранить свое место?

– Никогда, – решительно мотнула головой Антана. – Слетит, как птичка с гнезда. Вот для чего ты сделал газету… – прошептала она задумчиво. – Ну и демон же ты. Ты страшный противник. Не завидую тому, кто встанет у тебя на пути.