Боль победы - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 32

Винтовки, штуцеры, пистолеты – все было разложено по полкам. Длинные ряды стволов, готовых к войне. Полки заполнены только процентов на пять, не больше. Но и этого бы хватило, чтобы остановить орду Гортуса. Если бы были патроны. А их пока маловато – несколько десятков ящиков.

– Где у тебя пистолеты – те, самые мощные?

– Вон там, в углу. Но их еще мало – всего десяток. Для них нужны особые патроны, а еще – стволы. Первая партия оказалась негодной – разрывались через одного. Мы все перепробовали. Сделали новую партию, из новой стали, как вы сказали, – эти отстреляли нормально. По тридцать выстрелов – и никаких проблем. Впрочем, нет. Есть проблема… – Энар замялся.

– Что? Какая?

– Отдача. Даже когда мы их держим двумя руками… в общем, Акуру лоб раскроило. Аккурат промеж глаз, прямо до кости садануло. Он не ожидал такой отдачи, вот и получил.

– Надеюсь, без последствий?

– Почти. Поблевал немного, но отошел. Чертит там у себя чего-то.

– Понял. Мне давай пару пачек патронов к этим стволам… нет, три пачки. Два пистолета, чтобы проверенные были и не подвели. И… нет, ничего. Все. Стоп! Вещмешок есть? Такой, чтобы с двумя лямками и регулированием их длины?

– Найдем… – слегка удивился Энар. – Вам когда нужно? Пистолеты, мешок?

– Вчера, – хмуро ответил Андрей. – Стой! В пачке сколько патронов?

– Как обычно, десять.

– Пять пачек клади. Да бегом, бегом, Энар! Срочно!

Через пятнадцать минут в руках Андрея был увесистый мешок с двумя двуствольными крупнокалиберными нарезными пистолетами и пятью пачками патронов. Он взлетел на коня, махнув Энару на прощанье, и снова поскакал по улицам города.

Привратники на южных воротах уже опускали решетку, когда заметили приближающийся отряд конников. Остановились и, когда узнали первого советника, по его приказу снова подняли решетку так, чтобы можно было проехать. Андрей двинулся к воротам, охрана за ним, но он остановил:

– Не нужно. Поезжайте во дворец. Мне необходимо остаться одному. И вот еще что… – Он спешился и кинул поводья старшему охраны. – Лошадь не нужна. Приказываю всем возвратиться во дворец, – жестко сказал он, глядя на недоумевающее лицо офицера.

Тот отсалютовал, и отряд, медленно, оглядываясь на Андрея, поехал по улице, исчезая в сумерках.

Андрей закинул вещмешок за плечи и, провожаемый любопытными взглядами привратников, вышел за ворота.

Смеркалось. Возле ворот никого не было, кроме запоздавших возчиков, прикидывающих, как устроиться на ночлег возле закрытого на ночь города. Увидев, что ворота открылись, они радостно бросились вперед, и фургон загромыхал по мостовой под ругань привратников. Пока они рядились с охранниками по поводу въезда, Андрей отошел метров на сто и, свернув к ручью, в тень деревьев, исчез с глаз наблюдателей.

Тут было грязно – мусор, лошадиный помет, – видать, здесь ночевали те, кто не успел въехать в город до закрытия. Андрей поморщился, выбрал место почище и стал раздеваться, вешая одежду на ветку старого дерева, наклонившегося к воде. Раздевшись донага, сложил вещи в вещмешок, раздувшийся до приличных размеров, – в нем ведь еще были и пистолеты с патронами, совсем немаленькие штуки.

Перекинуться в Зверя было делом секунды. Попрыгал на месте, разгоняя кровь. Прикинул, как пристроить на спину вещмешок. Пришел к выводу – на спине ему, увы, не место. Будет болтаться, помешает бежать. Альтернативы нет – взял мешок в зубы. В принципе ничего так, можно таким способом передвигаться – если не обращать внимания на противный вкус мокрой ткани.

Глубоко вздохнул пару раз перед стартом, как спортсмен, готовящийся к рекорду, и сорвался с места, наращивая и наращивая бег. Рекорд ему сегодня предстоял, да. Еще никогда он не бегал с такой скоростью и на такие расстояния. Нет – с такой скоростью бегал, конечно, когда догонял добычу. Но чтобы пробежать так несколько сотен километров… выдержит ли? Должен выдержать. Иначе Шанти погибнет. Андрей чувствовал, что драконица еще жива, но жизнь в ней едва-едва теплилась.

С досадой подумал о том, что неплохо было бы вызвать ее мать – уж она бы навела шороху! Хотя… кто знает? Она ведь драконица, привыкла подчиняться старейшинам. А кто мог захватить такой танк, как Шанти? Уж не Гортус с его людьми-оборотнями, это точно. Хотя… все бывает. Андрей уже давно ничему не удивлялся. Жизнь иногда выкидывала такие фортели, что нарочно не придумаешь. Шанти тоже не всесильна, тем более что она еще ребенок и многие функции ей недоступны. Например – невидимость, которой пользуются взрослые особи. Ну опять же – невидимость эта против людей. А драконы прекрасно видят драконов, скрытых под пеленой, отводящей глаза. Так что и невидимость бы не помогла, если б за Шанти взялись старейшины.

Старейшины… они ассоциировались у Андрея с чем-то старым, замшелым, как огромные валуны, принесенные древним ледником. От них исходила такая же опасность, как от горного обвала – лучше под него не попадать. А чтобы не вызвать – нельзя кричать, шуметь, бросать камни и шагать слишком смело. А они с Шанти шагали и шумели. Вот и дошумелись.

Проносятся перед глазами травинки, кусты, стволы деревьев, вспугнутый заяц прыснул в сторону, с ужасом скакнула косуля, почуяв запах Зверя. Живите… не до вас!

Километры, километры, километры… ложатся под могучие лапы, почти не знающие усталости. После двух часов бега возникла проблема: оказывается, тащить мешок во рту не такая уж и хорошая идея – а как высунуть язык? Андрей никогда бы не подумал, что это так важно! Зачем язык высовывать? А как снизить температуру тела? От активного движения идет перегрев тела, а язык способствует снижению температуры, как охлаждающий элемент. Ведь Андрей бежит не в экономичном режиме, он бежит на максимуме, на пределе возможностей. По его прикидкам, около ста километров в час выдает. Как автомобиль. С такой скоростью и только на короткие дистанции могут бегать лишь гепарды. От Зверя уже валил пар, и если бы не дождевые струи, охлаждавшие его тело, то результат мог бы быть плачевным.

Шло время, под утро Зверь стал уставать, его мышцы немели, и ему все больше хотелось есть – до умопомрачения, до потери человеческого сознания. Тогда он бросил мешок и с ходу, почуяв запах еды, накинулся на молодого лося, вспугнутого им у речки.

В три могучих прыжка Зверь настиг несчастное животное и, вскочив ему на спину, вонзил в загривок громадные белые клыки. Ему повезло – это была лосиха, так что не пришлось тратить время на возню, неизбежную при убийстве более сильного животного.

Зверь с наслаждением вгрызся в лося, еще подергивающегося в последних попытках удержать жизнь, и рвал, рвал, проталкивая в желудок куски теплой, сочащейся кровью плоти. В один присест он съел огромное количество мяса, так что его живот раздулся, будто у беременной женщины. Немного отдохнул, посидел возле добычи, переваривая, потом пошел к речке и, войдя в воду, опустился на песчаное дно, наслаждаясь ощущением струй, обтекавших разгоряченное тело. Полежал, ощущая, как снижается температура, потом вышел из воды и отправился доедать добычу. Однако его ждал неприятный сюрприз – у растерзанного трупа лосихи суетился небольшой медведь, который, завидев приближающегося Зверя, глухо зарычал, как бы предупреждая: это мой трофей! Не трогай!

Зверь осторожно подошел на расстояние прыжка, глаза его горели, а в глотке клокотала ярость. Постояв секунду, он вдруг взревел – так громко, так страшно, что все обитатели леса, находившиеся в радиусе километра, испуганно бросились наутек, заслышав голос странного существа. Медведь прервал трапезу и, ворча, стал пятиться, искоса поглядывая на хозяина добычи и избегая смотреть ему в глаза.

Зверь подошел к останкам лосихи и стал есть. Съеденное им раньше уже наполовину переварилось – обмен веществ у оборотня был потрясающим.

Обглодав последнюю косточку, Зверь вернулся к брошенному мешку, взял его в зубы и снова помчался по лесным тропам. Бежать было тяжело – живот набит мясом. Но вскоре он вошел в ритм и понесся с огромной скоростью, срывая когтями подстилку из опавших листьев, отбрасывая ошметки земли и разбрызгивая лужи.