Боль победы - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 36

Тщательно взвесив «за» и «против», Андрей выбрал второй вариант. Он не мог дать врагу ни малейшего шанса. Дополнительного шанса в виде толпы престарелых, безумных старейшин. Солдат он как-нибудь перебьет, а вот старейшин – вряд ли. Когда они прилетят? Он мог лишь предполагать, а на ошибку у него нет права.

Приняв решение, Андрей встал и побежал туда, где дорога, идущая к маяку, отходила от центрального тракта. Там было одно очень удобное место – дорога спускалась в густо заросшую деревьями лощину. Если кто-то крылатый-огромный соберется там полетать – деревья не дадут ему это сделать. Некоторые экземпляры лесных гигантов достигали толщины в два обхвата, а в кустах под ними трудно заметить засевшего диверсанта, тем более что дорога просто-таки утопала в большущих лопухах высотой под два метра. Настоящие тропические растения. Вот тут Андрей и собрался дать бой.

Он знал, что будет очень тяжело, но верил в успех предприятия. Иначе быть не могло, потому что… не могло. Это было бы нехорошо, несправедливо. Неправильно.

И лишь одна мысль мучила его постоянно: вот он освободил Шанти, а дальше? Она весит полторы тонны и передвигаться сама не может. Сумеет ли она сделаться маленькой, чтобы он мог ее унести? Если они ее вконец изувечили и драконья способность к метаморфозе исчезла – тогда все. Конец. И скорее всего – ему тоже конец. Он ведь Шанти не оставит, и как следствие – его прикончат прилетевшие на Совет старейшины.

Ну что сказать – значит, судьба. Значит, так тому и быть. Делай что должно, и будь что будет – так, кажется, звучит старинный рыцарский девиз? Не важно.

Андрей разделся, зарядил пистолеты, рассовал патроны по карманам куртки, расстелил ее на земле, положил сверху заряженные стволы и несколько патронов и уселся рядом, впадая в ступор ожидания, отринув все мысли, кроме одной: убить и остаться в живых. Как когда-то…

Процессия показалась через час. Но вполне может быть, что Андрей ошибался, состояние, в котором он находился во время ожидания, было сродни забытью – сознание отключено за ненадобностью, работает только сторожевой пункт, который должен подать сигнал, когда потребуется.

Ехавшие впереди всадники отодвигали нависшие над дорогой огромные лапы лопухов, за ними следовала упряжка, тащившая клетку.

Андрей тенью скользнул со своего места, перекинувшись в Зверя, максимально отдав своему второму «я» управление телом, оставив лишь одну задачу – убить всех, кто вокруг клетки, и не дать убить себя.

Зверь бесшумно спустился к обочине, дождался, когда отряд приблизится на расстояние десяти метров, и, выскочив на дорогу, издал жуткий, протяжный рев-вой, который напугал даже хозяина леса – медведя. Если уж косолапый попятился от этого рева, если в округе разбежалась вся живность, включая старого, видавшего виды огромного секача, что говорить о лошадях, которые и волка-то настоящего не видали? А тут еще запах Зверя, бросившийся в ноздри и на генетическом уровне заставивший лошадей вспомнить те времена, когда за дикими табунами гнались по прерии стаи хищников.

Кони взвились на дыбы – часть из них просто выкинула всадников из седел и ускакала, хрипя и выпучивая глаза, часть понесла удержавшихся ездоков, убегая от этого воплощенного ужаса, возникшего на дороге.

Запряженные в телегу с клеткой лошади тоже попытались бежать, разворачивая повозку поперек дороги, и Андрею пришлось их убить, перерезав глотки.

Даранаяс с Хевессанором удержались в седлах, но долго не могли остановить понесших лошадей, когда же остановили и вернулись к месту нападения, возле клетки все почти завершилось.

Те, кто был выброшен из седел, и те, кто шел пешим строем, пожалели, что когда-то пошли на службу к своему хозяину. Их наняли для войны, для охраны, для того чтобы убивать и защищать – людей и от людей. Но это чудовище не было человеком. Это был демон, вырвавшийся из ада.

Зверь пронесся вдоль каравана. Те, кто попадался ему по пути, умерли или были искалечены так, что не могли принять участие в драке. Да и какое участие? Люди парализованы страхом, и все, что они хотели, это спастись от неминуемой смерти. Но поздно. Последнее, что они видели, – чудовище с горящими желтыми глазами и его оскаленную пасть.

Удар лапой – разбитая голова. Рывок зубами – из бедра вырван кусок мяса, хлещет кровь, и человек падает, еще не зная, что он труп.

На расправу с конвоем у Андрея ушло секунд двадцать. Мало кто пришел в себя настолько, что попытался взяться за оружие, ужас обуял этих солдат.

Стойкое сопротивление оказал лишь один – это был оборотень из стаи Гортуса. Он успел перекинуться и схватился с Андреем со всей своей отчаянной силой. Ему доводилось убивать людей ночной порой, проносясь по улицам города, но он никогда еще не сталкивался в битве с другими оборотнями. Он ошибся. Нужно было бежать, бежать куда подальше от этого разъяренного чудовища, шансов у него не было никаких. Ведь Андрей бился за своего друга, за всех, кто стоял за ним, – любимую, друзей, детей, за весь мир, и у него не было права проиграть. И он не проиграл.

Два оборотня столкнулись грудь в грудь, взревывая и осыпая друг друга молниеносными ударами, полосуя стальными когтями и зубами. Андрей был точнее, сильнее и опытнее. Через пару секунд его зубы сомкнулись на шее противника, хрустнули перекушенные позвонки, и голова чудовища беспомощно повисла на мышцах и сухожилиях.

Отбросив труп, Андрей пробежал по дороге туда-сюда, добивая тех, кто спрятался и был ранен. Когда все было кончено, он сорвал ткань с клетки.

Состояние Шанти было ужасным. На ее боках зияли глубокие раны, воспалившиеся и покрытые запекшейся кровью, гребень на голове истерзан в клочья, сломанный хвост торчал под углом девяносто градусов, губа разорвана и в ране виднелись белые зубы, окрашенные кровью.

– Шанти, девочка! Очнись! Шанти!

Ответа не было.

Андрей в отчаянии рванул дверь клетки, запор не выдержал и лопнул, жалобно звякнув. Телега качнулась, а Шанти перекатилась с места на место, издав рев-стон боли.

– Шанти, девочка моя, очнись, пожалуйста! Шанти, я тут, очнись!

– Андрей? – послышался слабый, очень слабый сигнал мыслесвязи. – Ты правда тут?

– Да! Да! – обрадовался Андрей. – Шанти, скорее уменьшайся в размерах! И я тебя унесу! Скорее, скорее, девочка!

– Я попробую… – Драконица шевельнулась, пытаясь принять позу поудобнее. Увы, не получилось, более того – похоже, Шанти потеряла сознание, потому что она обмякла и замерла беспомощной окровавленной грудой мяса.

Андрей разочарованно заревел и бросился на тех, кто теперь возвращался, чтобы покарать наглеца, осмелившегося противиться воле властителей этого мира. Теперь начиналось настоящая битва. Он не успел унести Шанти, увы. Ему оставалось или убить врага, или умереть.

Его шансы на победу были слишком иллюзорны. Он понял это, когда лошадь, раздавленная тушей гигантского дракона, жалобно захрипела, придавленная к земле. Даранаяс не удосужился даже спешиться, преобразуясь в свое настоящее тело. Зачем? Лошадь – расходный материал. Как и эти люди, как этот жалкий человечишка-мутант, осмелившийся противостоять его, дракона, воле.

Андрей задрал голову и глухо зарычал от ненависти. Черный как ночь дракон возвышался над ним невероятной горой, оборотень рядом с ним – почти что как слепень рядом с человеком. Что он может сделать? Ну что?

Лапа, похожая на опору моста, приближалась как в замедленной киносъемке, и была видна чешуя, плотно покрывающая ее так, что не оставалось ни малейшей щели, через которую можно добраться до мягкой плоти. Да и была ли у этого существа мягкая плоть? Казалось, он весь сделан из камня, старого, вытертого ветрами и грозами.

Андрей отступил в сторону, и земля задрожала от удара, раздавившего в лепешку два лежавших поблизости трупа. В уши ударила звуковая волна, как будто кто-то хлопнул огромной мухобойкой. Спасло то, что Андрей был оборотнем с невероятно быстрой реакцией. А еще то, что дракон был слишком массивен. Его масса, дающая ему эпическую силу, была и его проклятием – такую тушу сдвинуть непросто.