«Черные купола». Выстрел в прошлое - Конторович Александр Сергеевич. Страница 13

— Ну, вы, Александр Сергеевич, и даете! — генерал положил заключение эксперта на стол и посмотрел на меня. — Я много чего в жизни видел, но чтобы выменивать на водку ценнейший научный артефакт — впервые слышу.

— Не только на водку. Мы ему еще два ножа из Колькиной коллекции взамен дали.

— Ну, эту его потерю мы возместим! Ножей у наших оружейников выше крыши. Так что в накладе он не останется. Но как же все-таки так вышло, Александр Сергеевич? Это же все равно, что, пролетая над Сахарой, плюнуть за борт и попасть в единственный во всей пустыне кусочек льда!

— Да черт его знает, Виктор Петрович! Я на этот нож внимание обратил, когда бригадир им колбасу резал. Мы как раз к нему домой зашли, а у нас вся закуска кончилась. Нет, колбаса-то еще была, только куском. Вот он и вынес ножик, чтобы отрезать чуток. А уж когда я описание ножа в бумагах прочитал — так и вспомнил про него.

— Марченко до сих пор в шоке пребывает. Его аппаратура ничего любопытного в этой деревне не засекла. А когда он данный нож в руки взял, так чуть дара речи не лишился.

Я только хмыкнул. С лица профессора в тот момент можно было писать иллюстрацию безграничного удивления. Он реально был потрясен до глубины души. Представляю, что с ним сделалось, когда он заключение эксперта прочитал.

— Да уж, профессор тогда настолько был потрясен, что даже и разговаривать не мог.

— Это-то все хорошо, — подал свой голос Травников. — В том смысле хорошо, что ножик вы этот нашли. А вот в остальном поводов для веселья нет. Аппаратура наша этот нож не зафиксировала, так что стоим мы по-прежнему в той же самой позиции, как и в начале всех поисков.

— А я вот думаю, Александр Яковлевич, — повернулся я к академику, — не так уж все и плохо.

— Это почему ж, позвольте?

— Вы говорите, аппаратура не зафиксировала нож. Так?

— Так.

— А согласно вашим же словам, кто или что может являться «якорем»?

— Человек. Точнее, его мозг.

— Ну, и каких мозгов вы ждете от железяки?

— Хм… Нет, вам точно в науку идти надо. Пожалуй, это и объясняет подобную ситуацию. Во всяком случае, Марченко я этим точно обрадую. А то он совсем приуныл.

Поиски наши после обнаружения ножа были временно приостановлены. Нет, ребята еще катались по окрестностям, имитируя бурную деятельность. Но основные фигуранты экспедиции сейчас находились в Москве. Марченко ломал голову, пытаясь усовершенствовать поисковую аппаратуру. А мы с генералом занимались тем же самым, стараясь понять, откуда этот нож взялся именно в данной деревне. Всех жителей деревни уже опросили самыми разными способами, но ничего для нас полезного выяснить так и не удалось. Нож достался бригадиру от отца. А тому, в свою очередь, оставил его дед. Ни того, ни другого сейчас не было в живых, так что источник получения артефакта так и остался для нас неизвестен.

Мы просидели у генерала еще достаточно долго, но ни к какому конкретному выводу так и не пришли. Уже под занавес я высказал-таки ему мысль, которая мучила меня все это время.

— Видите ли, Виктор Петрович, вот гложут меня некоторые сомнения…

— Какие же?

— Вот, смотрите. Все по отдельности вроде бы на месте стоит, так? И автомат такой был на вооружении, и нож похожий имелся. Только пистолет и гранаты чуток не в тему, но это сразу в глаза вроде бы и не бросается. Так?

— Ну, допустим, что так.

— А вот сложите все это в кучку. По отдельности каждая деталь вроде бы ничего особенного не значит, но вот все вместе… Наличие у одного человека стольких интересных вещей одновременно прямо-таки делает его очень заметной фигурой. Зачем это? Не дураки же там, у американцев, сидят? Они ж его палят, причем по полной! Сколько подобная личность сможет продержаться, пока его не захомутают? Как бы ни хаяли нынче СМЕРШ, но мы-то с вами знаем, что чего-чего, а работать эти ребята умеют.

— Да, пожалуй, что есть в ваших словах резон. А вы-то сами что думаете?

— Деза это, товарищ генерал-лейтенант. Не знаю, зачем все это американцам нужно, но нутром чую — не просто так это все заверчено!

— А вот и нет! — подал голос академик. — Есть один случай, в котором все эти ваши несостыковки замечены не будут. А если и будут, то внимания на них особенного не обратят. Вот подумайте, что это может быть за случай?

Мы с генералом переглянулись и одновременно покачали головами.

— Давайте уж, Александр Яковлевич, выкладывайте, что там у вас? — генерал выжидающе посмотрел на академика. — Я ж по вашему виду чувствую, что есть у вас какой-то сюрприз!

— Совершенно верно, есть! Вот подумайте оба, в каком случае к человеку, обладающему всеми обозначенными вами причиндалами, вопросов не возникнет ни у кого? Кто это такой должен быть?

— Ну, не генерал же это? — пожал плечами Яковлев. — Появление незнакомого генерала — нонсенс: фигура заметная. А всех прочих любой особист проверить может, полномочий достаточно.

— А кто будет проверять особиста?

Блин! А ведь точно академик подметил! Это же особист! Автомат у него вполне может быть старый да проверенный. И пистолет может быть эксклюзивный. Нож тоже вполне имиджу соответствует — могли и подарить, да и свой такой мог иметь на законных основаниях. А задавать лишние вопросы энкаведешнику хоть в сорок втором, хоть в сорок пятом году — точно никто не станет.

Яковлев уважительно покачал головой.

— Признаю вашу правоту. Действительно об этом я и не подумал. А ведь должен был! Точно говорят: за деревьями леса не видим.

— Да я и сам-то не сразу к этому выводу пришел. А, с другой стороны, именно особист наиболее органичным образом может освоиться в незнакомой местности и в непривычной обстановке. Любые вопросы его всегда мотивированы. Интерес к окружающим легко объясним.

— Это, Александр Яковлевич, до той поры, пока он со своими коллегами не столкнется. Вот тут вопросы уже у них возникнуть могут, — сказал я.

— А вы знаете, Александр Сергеевич, я и об этом подумал, — академик взял со стола чашку с чаем. — При современном развитии полиграфии не составляет никакого труда состряпать ему сколь угодно убедительный документ. Хоть за подписью Верховного. И кто ему будет задавать вопросы в этом случае?

— Хорошо, допустим, что так. Но ведь должна быть какая-то цель подобного «выхода»? Вы сами говорите, что шансов вернуться назад у него нет. Не могут же американцы этого не понимать! Тогда на что рассчитана эта операция? Да и человека такого найти тоже не так легко. Или они его в темную работают? Мол, не расстраивайся, выдернем мы тебя назад в любой момент. Может такое быть?

Академик пожал плечами.

— Да черт его знает! Бог весть, какие у них там отношения. Это уж к генералу вопрос, не ко мне.

— Нет, — отрицательно мотнул головой генерал, — в темную своего испытателя они работать не станут. Обстановка у них сейчас не та. Если бы они на пике достижений находились, им бы все, что угодно, простили. Как это ни странно звучит, но против них работают их же внутренние порядки. Если выяснится, что пообещали одно, а сделали другое, большой шум поднимется. Такие фокусы они могли себе позволять лет пятнадцать назад. Да и то особо этим не злоупотребляли. Их специалист подобного рода слишком дорого стоит, чтобы просто так зашвырнуть его в неизвестность. Их и так уже достаточно много погибло, и желающих рисковать башкой попусту, пусть даже и за хорошие деньги, не так уж и много. Тут другое что-то.

— А скажите, товарищ генерал-лейтенант, — крутившаяся в моей голове мысль, наконец, оформилась, — как часто нам удавалось получать столь подробные сведения об экспериментах отдела Д-5?

— Не часто. Всякое случалось, но вот так подробно… ну, было пару раз…

— А в таком объеме?

— Ну… и так тоже было.

— А есть ли у нас список их… испытателей?

— Найдем. А если не секрет, зачем?

— Все ли они живы и здоровы?