Чистосердечные признания (ЛП) - Гибсон Рэйчел. Страница 11

Шелли Абердин увидела ее и открыла дверь прежде, чем гостья успела постучать.

— Давайте есть, пока близнецы не решили прибежать на ланч. Они каждый раз едят, как в последний в жизни.

Днем Шелли надела футболку с Гартом Бруксом, обтягивающие «Рэнглер», поддерживаемые ремнем с пряжкой размером с блюдце, и сапоги из змеиной кожи. Хоуп провела в Госпеле всего день, но успела заметить, что змеиная кожа являлась неотъемлемой частью модного гардероба в городке.

— Как там ребята? — через плечо спросила Шелли новую знакомую, проследовавшую за ней из кухни в небольшую столовую.

— Они отлично поработали. Очень вежливые и даже не стали жаловаться, когда я попросила их вычистить мышиный помет.

— Да бросьте, с чего бы им жаловаться? Эти двое бросались друг в друга коровьими лепешками с того момента, как научились ходить. Прошлым летом они работали на скотобойне в Уилсоне. — Шелли налила Хоуп стакан чая со льдом. — Рада слышать, что они умеют себя вести. Через неделю им исполняется восемнадцать, и они считают, что уже все знают! — Она передала стакан гостье. — А каков дом изнутри?

Хоуп сделала глоток, и холодный чай смыл пыль из ее горла.

— Лучше, чем снаружи. Много паутины, а еще в духовке оказалась дохлая мышь. Хорошо, что электричество и водопровод работают.

— Они и должны работать, — заметила Шелли, поставив на стол, покрытый клетчатой бело-голубой скатертью, две тарелки с сэндвичами из питы. — Риелтор, который купил дом прошлой осенью, позаботился привести в порядок электросеть и канализацию. Хотя ему и не удалось отчистить следы крови.

— Следы крови?

— Хирам Доннелли застрелился из собственной охотничьей винтовки прямо перед камином. Кровь была повсюду. Вы, наверное, заметили пятно на полу.

Да, заметила, но Хоуп решила, будто кто-то освежевал какое-то несчастное животное из числа тех, чьи чучела висели в гостиной. Тот факт, что кровь принадлежала человеку, был довольно странным.

— А почему он застрелился?

Шелли пожала плечами и села напротив Хоуп:

— Его поймали на растрате денег округа. Промотал их на извращенный секс.

— Он был судьей?

— Нет, шерифом.

Хоуп расправила салфетку на коленях и взяла питу. Соседка раздразнила ее любопытство больше, чем журналистка хотела бы ей показать.

— Насколько извращенный? — спросила она таким тоном, будто справлялась о погоде.

— В основном бандаж и доминирование, но и много чего другого странного. Спустя год после смерти жены Доннелли стал знакомиться с женщинами по интернету. Думаю, сперва все было достаточно невинно. Просто одинокий парень ищет женского общества. Но ближе к концу шериф и правда спятил: ему было плевать, замужем партнерша или нет, сколько ей лет или в какую сумму ему это обойдется. Доннелли потерял контроль и совсем перестал соображать.

Хоуп откусила от питы и попыталась припомнить, читала ли она что-то о шерифе, растратившем государственные деньги на оплату своих секс-пристрастий. Вряд ли. Если бы ей такое попадалось, она бы помнила.

— Когда это все случилось?

— Он покончил с собой около пяти лет назад, но, как я сказала, все началось за год до этого. Никто в городе понятия не имел, пока ФБР не приехало его арестовывать, и шериф не застрелился.

— И насколько он потерял над собой контроль?

Шелли отвела взгляд, явно смущаясь обсуждать детали.

— Используйте свое воображение, — произнесла она и сменила тему: — Что привело вас в Госпел?

Хоуп знала, когда стоит надавить, а когда — сдать назад. Она получила информацию — теперь можно оставить неприятную тему в покое.

— Кажется, здесь очень мило, — ответила она и затем, так же ловко, как сама Шелли, изменила направление разговора, уведя его от себя. — Вы давно здесь живете?

— Моя семья переехала сюда, когда мне было шесть. Мой муж, Пол, родился в этом доме. Я закончила госпелскую среднюю школу вместе с большинством местных жителей. — Шелли принялась перечислять их так, будто Хоуп действительно знала, о ком идет речь. — Пол и я, Лон Уилсон и Энджи Брайт, Барт и Энни Тернер, Пэрис Фернвуд, Дженни Ричардс. Ким Хоув и Дилан — но это тогда, когда он еще жил в Техасе с родными. Его мама, сестра и зять по-прежнему там. И, конечно, Ким сбежала с дальнобойщиком сразу после школы, живет теперь где-то в Мидвесте. Не припомню, что сталось с Дженни. — Шелли откусила от своего сэндвича и спросила: — Вы замужем?

— Нет. — Соседка смотрела на Хоуп так, будто ожидала больше деталей. Что ж, деталей не будет. Стоит упомянуть слово «развод», как последуют другие вопросы, а Хоуп ни за что не хотела делиться неприглядными и совершенно ординарными подробностями своей жизни с кем бы то ни было. Особенно с незнакомкой. Журналистка потянулась за чаем и сделала большой глоток, пытаясь вспомнить, когда последний раз сидела с кем-то за ланчем не по работе. Наверняка не скажешь, но, кажется, с самого момента развода. Как и у многих семейных пар, ее друзья были их общими друзьями. И не важно, кто первый перестал звонить, они или сама Хоуп. Результат остался тем же. Их жизни изменились, и каждый пошел в свою сторону. — А где вы жили до переезда в Госпел?

— Возле Рок-Спрингс, штат Вайоминг. Поэтому для меня Госпел не стал таким уж шоком. Не то что для вас, я думаю.

Замечание было настолько правдиво, что Хоуп тихо рассмеялась:

— Ну, мне кажется, я не очень-то популярна в «Сэндмэне».

— Не волнуйтесь из-за Ады Довер. Она считает, будто заведует отелем «Ритц». — Безо всякой паузы Шелли спросила: — А чем вы занимаетесь?

— Я писательница-фрилансер.

Что являлось отчасти правдой. В прошлом Хоуп действительно работала внештатным журналистом под разными псевдонимами и, если бы захотела, могла бы снова этим заняться. Теперь же ей нравилось сочинять странные выдуманные истории. Хотя стоило признать: странная история дома номер два по Тимберлайн-роуд и шериф, когда-то живший там, ее заинтриговали.

— А о чем вы пишете?

Хоуп часто задавали этот вопрос, и обычно она врала. Не потому, что стыдилась своей работы, просто по опыту знала: было три вида реакции на ее правдивый ответ.

Первая — снисходительная. Хоуп была от нее не в восторге, но пережить могла. Вторая — люди загорались желанием рассказать ей, как их похищали пришельцы и засовывали им зонд в задницы. Или третья — если собеседники не были чокнутыми, то знали того, у кого этот диагноз значился. И всегда хотели, чтобы она написала статью про какую-нибудь их двоюродную бабушку, одержимую духом своей усопшей собаки.

Хоуп никогда не удавалось определить этих сумасшедших с первого взгляда, только лишь по внешности. Они были словно арахис в «M&M’s» — абсолютно нормальная оболочка, но с «сюрпризом» внутри. Хоуп выдумывала истории, настоящие психи ее не интересовали.

— Работаю над тем, что меня «зацепило» в данный момент. — И тогда миз Спенсер сделала то, что умела лучше всего: приправила ложью смесь правды и полуправды: — Прямо сейчас я заинтересовалась флорой и фауной северо-запада и пишу статью для «Нортвест магазин».

— Ух ты, писатель! Наверно, веселая работенка.

Веселая? Хоуп откусила еще от сэндвича и некоторое время размышляла над замечанием Шелли.

— Иногда это и правда весело, — произнесла она, проглотив кусок. — А иногда это так круто, что я даже не верю, что делаю это.

— Пару лет назад сюда приезжал парень, который сочинял что-то вроде карманного путеводителя. До этого одна леди писала о велосипедных тропах в Нортвесте. Прошлым летом кто-то еще о чем-то… даже не вспомню, о чем именно. — Шелли отпила чая. — Может, я читала что-то из ваших работ?

— Давайте посмотрим… где-то два года назад я написала для «Космо» статью по гистерэктомии.

— Я не читаю «Космо».

— А «Редбук» [14]?

— Нет. Вы писали что-нибудь для «Пипл» [15]?

— Однажды я отправила им набросок статьи, — Хоуп отложила сэндвич и вытерла губы салфеткой. — Но получила формальный отказ.