Влюбленный призрак - Ефимова Марина Владимировна. Страница 26

Я резко обернулась и едва не отпрянула. Облик моего спутника изменился. Лицо состарилось, в глубоких складках-морщинах лежали черные тени. Руки по локоть окрасились кровью. Мелкие бордовые капли усеяли одежду. Струйка крови прочертилась вниз от уголка рта.

– Зоя, вы так побледнели… – голос Влада утонул в нараставшем звоне в ушах.

– Все в порядке, – удивительно, но у меня даже шевелился язык.

Увидев на причале полицейских, я прибавила шагу, и вдруг воздух сотрясся от оглушительного вопля. У меня зашевелились на затылке волосы. Демон отделился от хозяина и теперь следовал рядом, похожий на поднявшуюся с земли рваную тень. Загробный пришелец обнюхивал моих спутников. Внимательно присматривался к Рыжкову, терся нос к носу с помощником следователя. Потом настала моя очередь. Сжав зубы, я делала вид, что не замечаю кружащей тени, в упор разглядывающей мое лицо. Потом она сделала молниеносное движение, заставившее меня попятиться, и, припав к моему уху, прошипела:

– Видишь меня? Я разгадал тебя! Берегись, покойница!

– Все готово! – позвал Марк из лодки, и порыв ветра мгновенно растворил тень. Я с благодарностью глянула на своего спасителя…

На меня надели оранжевый спасательный жилет, показали веревку, активирующую воздушные подушки. От того, с какой скрупулезностью в реальности воплощались подробности сна, бросало в дрожь. Какое счастье, что единственный в нашей маленькой экспедиции человек, прятавший внутри демона, остался на берегу!

– Держись покрепче, – велел Протаев, занимая место рядом со мной на сиденье у кормы. Следователь Рыжков с помощником разместились рядом с водителем. Так вот кого скрывали расплывчатые телевизионные квадратики в видении!

Мотор взревел, вспенивая темную воду. Набирая скорость, лодка устремилась вперед. В лицо полетели ледяные брызги. Нас раскачивало из стороны в сторону.

– Зачем здесь полиция? – чтобы Марк меня расслышал, пришлось кричать ему на ухо.

– Вениамин – наш друг детства, и я попросил его присутствовать.

– Выглядит так, как будто вы проводите следственный эксперимент!

– Никто тебя не подозревает!

– Ты уверен?!

Мы посмотрели друг на друга и одновременно отвернулись.

Городское водохранилище казалось необъятным. Берег облепляли нескончаемые богатые поселки. Некоторые особняки в несколько этажей стояли практически у кромки воды или имели собственные миниатюрные пляжи.

Несущуюся лодчонку кидало на высоких гребнях волн. Катер то проваливался вниз, то взмывал вверх. Стараясь не думать о пугающей толще воды под ногами, я задрала голову к серому небу. В вышине кружили три белые чайки.

У меня екнуло сердце.

Я вцепилась в руку Марка и заставила себя посмотреть в сторону берега. Рядом с нами тянулась глинистая стена обрыва.

– Здесь! – указав пальцем, произнесла я. – Это должно быть здесь!

Вдруг катер швырнуло в сторону. Перед глазами все завертелось, а в следующий момент меня накрыло ледяной волной. Мощный болезненный удар выбил из легких воздух. В раскрытый рот хлынула вода. Тяжелый жилет тянул меня ко дну, от страха у меня никак не получалось дернуть заветную веревочку, надувавшую спасательные подушки. Отчаявшись, в панике я забила руками и ногами, но лишь потеряла последние силы. Легкие загорелись от нехватки кислорода.

И время остановилось, позволяя прочувствовать ужас каждой бесконечной секунды в мерзлых тисках. Передо мной, нос к носу, возникло мертвое лицо Алексея. К восковой коже лица липли крошечные пузырьки. Кудрявые волосы плыли, точно светлые водоросли. Губы были крепко сомкнуты, зато прозрачно-голубые глаза – широко распахнуты. Образ исчез, и на дне почудилось завернутое в темную ткань и обмотанное веревками тело, как поплавок, вертикально дрейфующее в мутной воде.

Моего мертвого художника спрятали здесь!

Собрав волю в кулак, я нащупала шнур на спасательном жилете – и мгновением позже меня вздернуло вверх, обратно к воздуху и жизни.

Казалось, холод насквозь пропитал мое тело. Даже в натопленном салоне автомобиля, переодетая в сухое, завернутая в два пледа, я никак не могла согреться, тряслась и стучала зубами.

Сидя рядом с Марком, я следила за тем, как он управлял автомобилем. В юности я придумала теорию о том, что характер мужчины походит на его манеру вождения. Мне импонировали спокойствие и уверенность Протаева на дороге. Марк обладал последовательностью, терпением и спокойствием. Он не пытался влезть на чужую полосу, проучить лихача или проскочить на мигающий сигнал светофора. Жаль, что наша история была скорее мистической, а не романтической. Встреться мы при других обстоятельствах, я бы непременно влюбилась в такого человека.

– Мы договорились с Вениамином, что завтра водолазы обследуют дно, – вдруг прервал молчание он. – Я позвоню, когда что-нибудь станет известно.

– Хорошо.

Это победа? Цель достигнута, и совсем скоро затравленный дух Алексея сможет соединиться с телом. Почему же я не испытывала радости от того, что жизнь вернется в привычное русло?

Исподтишка я рассматривала четкий профиль Марка. Скулы, сжатые губы, прямой нос, светлые ресницы, маленькие морщинки в уголках глаз.

– Почему вы расстались? – давно интересовавший меня вопрос вылетел сам собой.

– Ты о ком? – не понял Протаев, погруженный в тягостные мысли.

– О твоей девушке, – я уже искренне сожалела, что не успела прикусить длинный язык, но оброненное слово, увы и ах, обратно в рот не запихнешь! – В досье не было ничего о личной жизни, поэтому…

– Мы имели разный взгляд на верность, – просто открылся Марк.

– Она тебе изменяла? – искренне удивилась я и получила в ответ лишь короткое пожимание плечами. – Извини, но кто станет изменять тебе? Не посчитай, будто я пытаюсь польстить, но ведь ты – это ты! Чтобы захотеть изменить тебе, нужно найти просто какую-то улучшенную версию тебя!

Оторвавшись на мгновение от дороги, Протаев изогнул брови и одарил меня выразительным взглядом.

– Черт, она тебе изменяла с Алексеем! – догадалась я.

Перед мысленным взором, как мозаика, кусочек за кусочком, осколок за осколком, стала собираться незавидная картина. Разговоры на семейном ужине о том, что сын долгое время отказывался приезжать в дом матери, отчаянные поиски брата, нежелание верить, что Алексей ушел из жизни.

– Ты порвал с ним отношения? – осторожно спросила я.

– Порвал, – за короткой сухой фразой скрывалось необъятное чувство вины.

– Я уверена, он знает, что ты больше не злишься, – пробормотала я.

– На самом деле меня трясет от злости! Ведь теперь мне попросту некому сказать, что я совершенно не злюсь. – Марк тяжело вздохнул. – Что та женщина не стоила нашей вражды. Вот такой коленкор, Зоя.

Почему мы забываем, что близким нужно прощать любые ошибки? Ведь если любимые уйдут навсегда, то не на кого будет злиться, но и не у кого будет попросить прощения. Мертвым невозможно заплатить по счетам или вернуть долги.

– Мне жаль, – едва слышно вымолвила я, отворачиваясь к окну.

– Мне тоже.

На следующий день я слегла с температурой. Измученное беспрерывной бессонницей и стрессом тело не выдержало купания в ледяной воде. Пришлось отпроситься с работы. Скорбным голосом шеф отпустил меня на неделю в отпуск за свой счет. Наверное, решил, что меня до смерти избил сожитель, и даже мои простуженные хрипы не смогли убедить Ивановича в обратном.

Дожидаясь новостей от Марка, я не выпускала из рук мобильный.

Вечером раздался звонок в дверь.

Он стоял на пороге. Стоило мне взглянуть в его осунувшееся лицо, как стало ясно, что водолазы нашли тело.

Без слов Марк вошел в квартиру и привлек меня к себе. От него пахло холодом, одеколоном и скорбью. Я не знала, что нужно говорить, когда человек испытывает горе. И нужны ли слова вообще? Разве кому-нибудь на земле хотя бы на секунду стало легче от банального «крепись»?..