Практически нормальная жизнь (ЛП) - Доллер Триш. Страница 34

– Снимай футболку и садись.

Я делаю, как сказано. Наблюдаю, как она готовится: наполняет маленькие пластиковые емкости чернилами, вставляет новые иглы в тату-машинку.

– Музыку? – спрашивает Эллен.

– Что угодно, только не это суфийское дерьмо.

Она улыбается, нажимая кнопки на пульте управления. Из колонок звучит Clash. Мило.

– Чарли тоже так говорил. "Мам, почему ты не слушаешь нормальную унизительную музыку, типа Селин Дион или Journey, или вроде того?", – произносит Эллен низким голосом. Звучит очень похоже на него. Я смеюсь. Она подкатывается на стуле ко мне со спины. – Не знаю, будет ли больно, но подозреваю, что твой болевой порог довольно высок, и ты вытерпишь.

– Хорошо.

Машинка начинает жужжать. Когда она касается моей кожи, ощущение такое, словно мне волоски выдергивают. Не очень приятно, но существуют вещи куда более болезненные.

– Раз уж мы обсуждаем моего сына, – говорит Эллен. – На мемориальной службе ты извинился за то, что не смог спасти Чарли, только, пожалуйста, никогда больше этого не делай. Ни передо мной, ни перед кем. Мой сын погиб раньше своего времени, но это не значит, что ты должен нести бремя вины до конца жизни. – Она хлопает меня по плечу рукой в латексной перчатке. – Освободись от него. Отпусти.

Не скажу, что чувство вины просто улетучивается, но я действительно ощущаю себя так, будто мне дали разрешение прекратить бесконечные мысленные игры на тему "а что, если".

– И пока ты в ловушке у меня под иглой... – Эллен не ждет от меня благодарности. – Ты должен знать еще одну вещь – твоя мать очень тебя любит. Практически каждый раз, когда мы созванивались, она собиралась то в один магазин, то в другой, где продают самые удобные носки или самое теплое нательное белье, или твои любимые конфеты.

Тату-машинка затихает, пока она заправляет иглу свежей дозой чернил.

– Я совру, если скажу, что смерть сына не сокрушила меня. Но его последние слова перед гибелью были о том, что он меня любит. Память об этом приносит мне умиротворение. Трэвис, ты для матери – самый любимый на свете. Ни твой отец. Ни твой брат. Ты. Если с тобой что-нибудь случится, она...

– Знаю.

– Будь поласковей с ней. – Эллен опять похлопывает меня по плечу. – На сем лекция оканчивается.

Она работает молча некоторое время, до тех пор, пока Харпер и Дженни не спускаются вниз. Харпер стоит у меня за спиной секунду-другую, смотрит, затем садится на второй стул и подъезжает ко мне спереди настолько близко, что наши колени соприкасаются.

– Мне нравится.

– Хорошо.

– Харпер, я буду несказанно рада, если ты позволишь мне сделать татуировку и тебе, – предлагает Эллен. – Какую захочешь.

– Я признательна за предложение, – отвечает она, – но одной мне достаточно.

Стоп. Что? У нее есть татуировка?

– У тебя есть тату?

– Ага.

Я видел ее в шортах и лифчике-бикини, поэтому мест, где татуировка может быть спрятана, остается не так уж много. И это меня порядком заводит. Ну, знаете, настолько, насколько я могу завестись, учитывая то, что мне в спину беспрестанно тыкают иголками.

– Почему я ее не видел?

Харпер смеется.

– Потому что я тебе пока не показывала.

– А позже покажешь?

– Я не буду говорить об этом сейчас. – Ее щеки розовеют – значит, тату находится в интересном месте. – Забудь об этом.

Позади меня мама Чарли хихикает, продолжая рисовать линии на моей спине. Просто забыть об этом? Невозможно, когда мое воображение рисует довольно любопытные части тела.

– Это черепаха? – спрашиваю я.

– Неплохой вариант, – отвечает Харпер. – Но нет.

– Китайский иероглиф?

Она морщит нос.

– Фу.

– Это имеет какое-то отношение к Чарли Харперу?

– Возможно, – говорит Харпер, однако улыбка, которую она пытается сдержать, говорит, что точно имеет.

– Отличный выбор, – комментирует Эллен. – Я люблю татуировки с оригинальным значением. Не поймите неправильно, штампы на поясницах и браслеты на бицепсах в стиле трайбл кормят меня хлебом с маслом, только все равно нет ничего лучше работы над осмысленным индивидуальным дизайном.

– Что это? – спрашиваю у Харпер. Я однажды искал информацию о Чарли Харпере в гугле. Он рисовал в слегка мультяшном стиле и специализировался на природе. Особенно птицах.

– Узнаешь, когда узнаешь.

Закончив работу, Эллен стирает кровь и излишки чернил с моей кожи, потом вручает мне зеркало, чтобы я мог разглядеть отражение. Я не спец, но татуировка получилась хорошая.

– Спасибо вам. За все.

Она накладывает повязку на тату, и обнимает меня после того, как я надеваю футболку.

– Спасибо, что пожертвовал своей кожей, чтобы угодить мне, – говорит Эллен. – Может, ты обнаружишь, что тату в память о Чарли носить гораздо легче, чем вину.

16

Мы возвращаемся в отель в разгаре дня. Кевлар оставил мне сообщение в голосовой почте, пригласил нас в мотель на берегу океана, где остановилось большинство морпехов из Кило. Он упомянул кайтбординг, дартс и какой-то английский паб. Веселье гарантировано, и я к нему готов.

– Можем пойти, если хочешь, – говорит Харпер.

Вот только теперь я не уверен, что хочу. Думаю, я с большим удовольствием проведу время с ней, чем с компанией парней, которых увижу вновь через пару недель. Знаю, как надо мной будет потешаться Кевлар из-за этого, но мне все равно. Кладу руки ей на талию, притягиваю к себе, пока ее бедра не соприкасаются с моими.

– Я хочу увидеть твою татуировку.

Она обвивает рукой мою шею, тянет меня к себе. Начинает покрывать невесомыми поцелуями лоб, щеки, линию челюсти, точку прямо под ухом. Ее губы перемещаются так быстро. Мой мозг едва успевает зарегистрировать поцелуй, а Харпер уже движется дальше. Дрожь пробегает по позвоночнику вверх и вниз, словно электрический разряд. Я мог бы обеспечить электроэнергией целый город. Штат. Весь гребанный мир.

Она прислоняется своим лбом к моему.

– Трэвис?

– Да?

– Я... эмм... – шепчет Харпер. – Я не уверена, что смогу это сделать.

– Хорошо. – Я хочу ее так сильно, аж до боли. Но мне не хочется показаться засранцем. Поэтому проглатываю свое разочарование, и целую Харпер в лоб. – Все в порядке.

– Наверно, я немного... боюсь.

– Чего?

– Всего, – отвечает она. – Что будет неловко и странно. Или что я сделаю что-то неправильно. Но больше всего... ну, больше всего я боюсь того, что не смогу сравниться с Пэйдж. Она красивая и... – Харпер смотрит на свою грудь. – У нее большая грудь, и...

– Между вами не может быть никакого сравнения, – перебиваю я. – Ты лучше во всем.

– Ты так не думал в средней школе.

– Мне было четырнадцать. Я думал не той головой тогда. Ну, знаешь, в отличие от нынешнего периода. Когда я думаю не той головой лишь время от времени.

Она смеется. Хороший знак.

– И, ладно, если откровенно? Я сам немного нервничаю.

Ее глаза округляются.

– Серьезно?

Секс с Харпер все осложнит. Она из тех девушек, которым нужно "и жили они долго и счастливо", а я не могу дать такого рода обещание, ведь мне только девятнадцать, и я должен Корпусу морской пехоты еще три года активной службы. Все может случиться. Харпер может бросить меня ради какого-нибудь умного парня из ее класса по биологии в колледже. После этого письма в духе "Дорого Джона" оправиться будет гораздо труднее. Или я могу наступить на мину во время своей второй командировки, и она... Видите, я слишком много думаю об этом.

Но дело вот в чем: я к ней уже привязался.

– Ну, да, это мой первый раз с тобой, и я хочу все сделать правильно. – Похоже на подкат. Словно я пытаюсь залезть ей под юбку. Я-то пытаюсь, но не так, как может показаться. Скептицизм Харпер очевиден, судя по ее вздернутым бровям, что вызывает у меня смех. – Ладно, прозвучало тупо, но... – понижаю голос, ведь мне предстоит признаться в чем-то, что меня слегка пугает, – я не хочу все испортить.