Лоцман и Берегиня (СИ) - Гордеева Евгения Александровна. Страница 10

— Ну, Рыська! Ну, пожалуйста!

— Ты должна идти! — стоял он на своём.

— Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожа-а-а-алуйста! — я канючила, как маленькая капризная девочка.

— Не малодушничай!

— Я боюсь!

— Нет, ты смелая! Ты василиска не испугалась!

— Испугалась! Да ещё как! Кричать начала, только плохо получилось!

— А что кричала? — заинтересовался он.

— Май!

— Мама? — переспросил Рыська.

— Нет, Май.

— Май, это кто?

— Андрей. Его фамилия Майков, друзья Майком называют.

— А что ж ты его Маем звала?

— Не знаю! — пожала я плечами. — Страшно было! Само вырвалось!

— Само, говоришь! — Рыська ехидно усмехнулся. — Вот и иди!

Мы стояли и препирались. Вдруг Рыська увидал что-то у костра за моей спиной.

— Поздно! Теперь его утешает мадмуазель Жанет!

Я оглянулась. Жанет что-то говорила Андрею, а тот понуро опустил голову и шевелил прутиком в костре. Я представила, как мамзель костерит меня, смакуя моё порочное поведение, причём делает это томным голосом. Я повернулась к Рыське.

— Ну и что теперь делать?

— Я сейчас пойду и позову его, куда-нибудь.

— А если она увяжется? Лучше я пойду!

— Андрей может отреагировать не так, как мы хотим.

— Ты думаешь, что он может взять Жанку под ручку и повести её на вечерний променад? — поразилась я. Такого коварства я от Андрея не ожидала.

— Ну, вроде того, — подтвердил парень.

— Я всё равно пойду! — я уже собиралась развернуться, но Рыська удержал меня за руку.

— Давай всё же я!

— Нет, я!

— Я!

— Я!

— Варь, ты же не хотела идти! — хитро прищурил он свои жёлтые глаза.

— А теперь хочу! — упрямилась я.

— Ну, так иди! — обрадовался он.

— И пойду!

— Иди!

— Куда ты её гонишь? — раздался сзади бодрый голос.

Я обернулась и упёрлась прямо в расшитый ворот знакомой рубахи. Подняла глаза. Андрей виновато улыбнулся.

— Как сапоги?

— Отлично! — буркнула я от неожиданности. — А ты не сердишься?

— На что?

А действительно, на что? Я не просила ни Разгуляя, ни Рыську, они сами решили мне помочь. Осталось только надуть губки и обиженно хлопать ресницами.

— Я что-то пользуюсь успехом у местного населения, — грустно призналась я.

— Причём население это мужского пола, — добавил Андрей.

— Угу, — согласилась я, — ты считаешь меня легкомысленной?

— Поживём — увидим! — он улыбнулся. — Ты не устала?

— Устала, но уходить жалко! Пропустишь что-нибудь, потом жалеть будешь. Рыська, а что ещё интересного будет? — обратилась я парню. — А где он?

— Ушёл, — пожал плечами Андрей.

— И что у вас за манера такая, тихо сматываться?

— Ну, прости! Я действительно чёрте что понапридумывал! Вспылил! Меня мадмуазель в чувство привела. Такого про тебя наговорила! — он даже глаза вытаращил. — Такого!

— Чего наговорила? — напряглась я.

— Да бред всякий! — пошёл на попятную Андрей.

— Поконкретнее, пожалуйста!

— Что ты — барышня лёгкого поведения!

— Что-о-о? — я готова была броситься разыскивать злопыхательницу и лишить её части шевелюры. Андрей удержал меня.

— Именно это меня и убедило в обратном, — он улыбнулся, — что ты замечательная девушка и к тебе, такой доброй и сердечной прямо таки тянется местное население, включая животных, — он продолжал улыбаться, но мне почудились ироничные нотки.

— Обманом сладостных речей Вам не лишить меня рассудка. Быть может многих Вы милей, но… — решила блеснуть я эрудицией и выкрутиться из щекотливого разговора, возможно Рыська и ошибся на счёт Андрея.

— Но Вас любить — плохая шутка, — закончил Андрей. И у него с эрудицией было всё в порядке, — куда пойдём?

— Туда, где ещё не были, — предложила я.

А не были мы много где. Для начала решили пойти на звуки музыки. На древнерусском танцполе плясали трепака. Мы уже почти вошли в круг танцующих, но тут ко мне подошёл неопределённого происхождения тип с прилизанными волосами, цинично оглядел с ног до головы, сплюнул и снисходительно предложил:

— Станцуем!

— Не хочу, — спокойно отказала я.

— Чё так? Не нравлюсь? — он попытался схватить меня за руку.

— Андрей, пойдём, потанцуем? — я решила избавиться от прилизанного старым способом, при помощи другого кавалера.

— Я первый! Ты моя! — прилизанный не унимался.

И на что надеялся? Андрей значительно превосходил его габаритами.

— Парень, — миролюбиво сказал он, — дама ангажирована мной. Ещё утром!

Прилизанный теперь смерил взглядом Андрея, оценил свои шансы и разумно покинул место несостоявшегося ристалища.

— Ну, пошли плясать, — сказал Андрей.

— А ты умеешь?

— Сейчас узнаем!

Мы присоединились к танцующим. Усталость как рукой сняло. Ноги сами выделывали такие коленца… Мы лихо притопывали, прихлопывали, ухали и кружились в весёлом ритме. Вдруг кто-то меня с силой толкнул в спину, я прямо-таки впечаталась в Андрея. В глазах потемнело. Сзади злобно засмеялись.

— Вот гады! — прошипел Андрей. Он не кинулся к обидчикам только по причине того, что я повисла на его руках от боли.

Мы покинули круг.

— Ты представляешь, это Жанет с этим слизняком тебя толкнули! — доложил мне Андрей. — Спелись, голубчики! Пусть только выйдут сюда, накостыляю этому мерзавцу!

Мерзавец вместе с мерзавкой предусмотрительно смылись с дальнего от нас края танцплощадки.

— Ты как? Идти можешь? — заботливо поинтересовался Андрей.

— Могу! Синяк, наверное, будет, — поморщилась я.

— Тебя к Хмаре отвести надо на слюнолечение, — он попытался меня взбодрить, глядя на мое, перекошенное болью, лицо.

— Да ладно! Это не смертельно! Выживу как-нибудь!

— Что случилось? Что случилось? — материализовался рядом с нами Семён.

— Варю в спину хлыщ какой-то толкнул! — Андрей крепче подхватил меня, так как мне стало хуже и ноги почти перестали слушаться.

— От это да! Так, пошли к Дуплянскому. Без разговоров! — потребовал наш второй гид, оценив моё состояние. Видя, что мы сомневаемся, прикрикнул на нас. — Ну! — пришлось подчиниться.

Дуплянский проживал не очень далеко от поляны, на краю леса. Тащить меня на себе Андрею пришлось не долго. Домик лешего и прилегающая территория были украшены деревянными скульптурами, а в большой горнице стены вдоль увешаны картинами какого-то самобытного художника. Николай Николаевич обрадовался нам, но потом очень огорчился, узнав, что я подверглась коварному нападению.

— Поля! — позвал он кого-то.

Из соседней комнаты пришла женщина. Одета она была в серую хламиду, всю испачканную краской. На голове — вязаный пёстрый берет, лихо заломленный на левую бровь. В руках она держала палитру и кисти. Самобытный художник был налицо.

— Апполинария Дормидонтовна Дуплянская, моя вторая половина, — представил он нам жену и добавил, — кикимора.

Я не удержалась и хихикнула, представив такое же знакомство в человеческой семье, где муж рекомендует жену в качестве нечистой силы. Андрей стиснул мой локоть.

— Кикимора, кикимора, — добродушно подтвердила Апполинария Дормидонтовна, — потомственная. Называйте меня Полиной.

— Поля, посмотри Варварину спину. Стукнул её кто-то, — попросил жену леший.

— Кто ж это сотворил? — всплеснула она руками. — Идём девочка со мной! А ты, Никола, на стол чего-нибудь собери.

Самостоятельно идти я не могла, и Андрей дотащил меня в другую комнату. Полина вытерла руки, сняла одеяния художника и уложила меня на скамью лицом вниз. Пробежала пальцами по моему позвоночнику и поставила диагноз.

— Сместил он тебе позвонки-то. Специалист тебя ударил! Знал, что делал. Если сейчас не вправить, завтра не встанешь!

— А что делать? — я чуть не плакала от боли и обиды.

— Лежи спокойно. Сейчас все исправлю.

Она начала вправлять мне спину. В месте удара резка боль заставила меня вскрикнуть.

— Потерпи! Сейчас как новенькая будешь, — приговаривала она.