На грани (СИ) - "Renee". Страница 1

 В комнате царил полумрак. Верхний свет был выключен, и горела только настольная лампа, но даже она оставляла лицо сидящего за столом мужчины в тени. Стас не любил яркий свет. Ему было удобнее в сумерках, среди серых смазанных силуэтов, где он мог раствориться как тать. Даже его внешность была неприметной, ничем не примечательной, но это не мешало каждому уголовнику знать начальника РОВД в лицо. Потому что неузнавание могло обернуться слишком дорого.

  На столе были разбросаны фотографии. Стас выложил их в ряд перед собой, подумал и перетасовал. Общая картина от этого не стала лучше. Скажем так, все выглядело более чем паршиво.

  На фотографиях были запечатлены двое в весьма недвусмысленных позах. Они обнимались, не обращая внимания на танцевавших вокруг людей. Лицо одного из них, пойманное камерой во время поцелуя, было хорошо видно и вполне узнаваемо. Ошибиться при всем желании было невозможно, хотя Стас от души желал, чтобы это произошло. Он даже отдал снимки на экспертизу, чтобы удостовериться, что это не фотомонтаж. К сожалению, и эта попытка спасти ситуацию не увенчалась успехом. Стас взял в руки одну из фотографий и, хотя уже успел изучить изображение в деталях, снова принялся ее разглядывать.

  Было в этом что-то завораживающее. Отвратительное, омерзительное, чуждое, но в то же время он не мог отвести взгляд - настолько притягательным оказалось выражение знакомого лица. Константин Артемьев - следователь его отдела. Молодой капитан с просто шикарными характеристиками, личное дело которого просто безупречно. Что о нем знали на самом деле? Аккуратен, внимателен, общителен. Почти не пьет, дела ведет - не придерешься. Не хапуга, но и не идеалист, по мелочи идет навстречу, не слишком упираясь в букву закона. Не женат, детей нет. Теперь понятно почему.

  Ведь тот, второй на фото, которого с таким упоением целовал Артемьев, тоже был мужчиной.

  Стас отложил снимок и посмотрел в окно. В сущности, ему было все равно, с кем спал один из лучших следаков его отдела, но тот, кто прислал эти фотографии, об этом знать не мог. Значит, Артемьева хотели подставить. Зачем? Кто? Что у него за враги, имеющие доступ к такой личной информации? Чего хотели, подбросив снимки в отдел? Стас задумчиво потер переносицу. Теперь за такое не сажают, но убить вполне могут. А уж мента... Свои брезгливо отвернутся, чужие - в самом лучшем случае ухмыльнутся в лицо, но работать он больше не сможет. Нет уважения - нет страха. Нет страха - сожрут и не подавятся. А как можно уважать... это?

  Взгляд против воли возвращался к фотографиям. Стас разглядывал их уже третий день и никак не мог решить, что делать с неожиданным компроматом. Попридержать на черный день? Вызвать Артемьева и велеть по-тихому подать рапорт о переводе, пока никто не узнал о его грешках? С таким послужным списком его будут рады видеть в любом отделе, и эти фотографии станут чужой головной болью. Простой выход. Логичный. Скучный.

  Так не узнать, что за человек хочет подставить Артемьева. И сам Артемьев останется неразгаданной загадкой, а Стас не любил оставлять вопросы без ответов. Резюме?

  Стас сгреб фотографии в кучу и убрал в сейф, от греха подальше. Вряд ли кто-нибудь из своих рискнет шариться по его столу, но вероятность не стоило сбрасывать со счетов. Крысы водились всюду, а уж претендентов на его место и вовсе было не сосчитать. Не стоило оставлять на виду что-то действительно важное, а информацию об Артемьеве Стас собирался пока придержать у себя. Это был идеальный крючок, прочная цепь, на которую можно посадить человека, а потом дергать за нее в нужный момент. Почти все в отделе в той или иной мере ощутили на себе подобную удавку, но те, кто пытался сопротивляться, не просидели на своем месте слишком долго. Кто-то внезапно начинал просить перевод, кто-то глупо попадался на грубейшем нарушении инструкций или взятке, а кто-то и вовсе сгинал в очередной перестрелке на задержании. Стас очень не любил людей независимых, на которых у него не находилось рычагов давления. Он, как паук, раскидывал свою паутину, стараясь держать под контролем буквально все и всех. Запугивая, покупая, задавливая сопротивление силой. В таком деле все методы были хороши.

  Еще Стас не любил не понимать, что происходит, а ситуацию с Артемьевым он совершенно не понимал. Бесило и то, что в его отделе велась чужая подковерная игра, в которой он был стороной управляемой, ведомой. Кто-то пытался им манипулировать, и этот кто-то явно переоценил свои силы. Стас не намеревался поступать так, как от него ждали.

  В коридоре оказалось необычно шумно. Стас поморщился и, увидев дежурного, возмущенно выговаривавшего что-то одному из оперов, подошел ближе.

  - Что происходит? - негромко поинтересовался он, но даже в таком шуме его мгновенно услышали. Дежурный - Валентин Сорокин - тут же повернулся к нему.

  - Стас, да эти орлы совсем с ума сошли! Ты посмотри, сколько они притащили! Вечер уже, никого нет, места нет! Куда мне их всех?

  - А что, надо было их там оставить? - съязвил задетый за живое опер. - Стас, ну ты ему скажи!

  - Тихо, - рявкнул на обоих Стас. - Сергеев, что у вас там?

  - Драка, - быстро ответил опер. - Сидели, пили в баре, потом козу какую-то не поделили. Слово за слово вытащили ножи. Пол бара разгромили, двое раненых. Убитых нет. Хозяин бара вызвал скорую и милицию, вот, пришлось забрать. Теперь надо разобраться, кто из них потерпевший, а кто...

  Договорить он не успел. К ним подлетел низенький лысоватый мужчина средних лет и, буквально повиснув на Стасе и брызжа ему в лицо слюной, проорал:

  - Что вы себе позволяете?! Почему меня притащили сюда? У меня дела, я честный человек! Я...

  На лице Стаса не дрогнул ни единый мускул, только в глазах промелькнуло диковатое опасное выражение, хорошо знакомое его сотрудникам. Человек же, так неосмотрительно решивший высказать свои претензии, продолжил кричать, не чувствуя угрозы. Кулак, резко ткнувший в живот, заставил его подавиться собственными словами.

  - Увести, - Стас мотнул головой, и Сорокин, бросив на него странный взгляд, обхватил скрючившегося от боли крикуна и потащил его к скамейке. Сергеев задумчиво посмотрел им в след.

  - Вообще-то, это был наш единственный стопроцентный потерпевший, - сказал он. - Хозяин бара - Виталий Матвеевич... Зюзин, кажется.

  - Раз потерпевший - вот пусть и терпит, - отрезал Стас. - Кто у нас из следаков на месте?

  - Артемьев, вроде как, - задумался Сергеев. - И Кравцов, да, я его видел. Блядь, что там опять?

  В обезьяннике, куда сгрузили всех задержанных, кажется, снова началась драка, усугубленная ограниченным пространством. Стас толкнул Сергеева в плечо.

  - Артемьева ко мне, прямо сейчас. А вы разберитесь там, наведите порядок. Что, мне вас всему учить и лично контролировать?

  - Сейчас сделаем, Стас, - заверил его опер, заметно напрягшийся под его взглядом. - Ты не переживай, мы сейчас их утихомирим.

  - Очень на это надеюсь, - отрубил Стас и, развернувшись, направился обратно в кабинет. Ждать Артемьева. Разговор должен был состояться прелюбопытнейший.

  Артемьев появился спустя несколько минут. Проскользнул в кабинет, плотно притворил за собой дверь, и только потом повернулся к внимательно разглядывавшему его Стасу.

  - Что-то случилось? - поинтересовался он, и его голос внезапно царапнул по нервам, и без того истонченным недосыпом и навалившимися делами.

  - А что, - неприятно осклабился Стас, - у нас уже не принято докладываться, войдя в кабинет старшего по званию? Или ты у себя дома?

  Артемьев склонил голову к плечу, очевидно размышляя, чем мог вызвать начальственный гнев. Теперь Стас отчетливо припомнил, чем ему так не нравился вроде бы во всем идеальный следователь: слишком много уверенности было в его глазах. Этот совершенно точно знал, чего стоит. Опасный человек. Взгляд Стаса сделался ледяным.