Ведьма - Вилар Симона. Страница 67

— Ты как, старшой? — спросил Ярец. И опять обратился к волхвам: — Говорю же, воду живую надо поискать.

— Вода Свенельду уже не поможет, — ответил Коста. — Он уже пользовался ею сегодня, вторично в один день она не действует. А вот тебе, Ярец, живая и мертвая вода пригодятся, а то гляди, как тебя…

— Я то что, — отмахнулся воин, — меня моя Светланка и таким любить будет. Она у меня славная.

Рядом засмеялись. Свенельд тоже хохотнул было, но тут же поморщился от боли.

— Тише, тише, посадник, у тебя половина ребер сломана. Лежи тихонечко.

— Ребра — пустяк Хорошо, что ничего серьезного не задето. Коста поглядел на него с удивлением, потом его молодое, но уже покрытое морщинами лицо скривилось в улыбке.

— Да уж, будь спокоен. Доставим тебя пред светлые очи княгини, как новенького.

Не будь Свенельд так слаб, он покраснел бы. Но сейчас лишь спросил, кто из дружины уцелел. Особенно обрадовался, узнав, что ярл Торбьорн не погиб. Оглушенный, тот отлежался у края заводи, а потом выбрался и пришел к своим. Теперь он сидел рядом и все сокрушался, что секиру свою любимую потерял, а под этими навалами земли ее вряд ли найдешь.

— Эх, клянусь светлым Асгардом, жаль, что не довелось мне видеть, как ты змеюку эту погубил, Свенельд, сын Бентейна Волчьего Когтя. Но все одно, люди о тебе теперь не иначе как сагу сложат. Свенельд — победитель дракона! Это звучит почти как сага о Сигурде Неуязвимом [86]!

— Не сложат, — сиплым голосом отозвался посадник. — Ты не так давно прибыл на службу в Гардар [87], Торбьорн, я же тут родился и знаю, что здесь о подвигах так долго не помнят, как в Норэйг [88], где о героях передают весть из поколения в поколение. Здесь же скорее всего все переврут, превратят в сказку, которую, как ни странно, назовут былью и переиначат совсем. Зато, если я древлянскую землю удержу под рукой Киева, это меня прославит.

— Да уж, теперь-то наверняка удержишь, — согласно кивнул ярл. — Кто же посмеет не подчиниться нашей силе, когда мы даже нечисть древлянскую смогли одолеть!

К ним подошел еще один волхв, сообщивший, что чародейских источников на болоте не осталось. Оно и понятно, если учесть, как сильно за время битвы с нечистью было взбаламучено и истоптано веками находившееся в неподвижности неприкасаемое болото, хранившее чародейские источники. Но все же это была неприятная весть для Свенельда, видевшего, в каком состоянии находятся его люди, как они нуждаются в лечении и восстановлении сил. И опять выходило, что он зря обещался отыскать чародейские источники. Утешили лишь слова Косты о том, что после их победы над нежитью Нечистого Болота, наводившего ужас на всю округу, древляне сами окажут им помощь. Может, и так… И все же Свенельду хотелось убедиться в том, что живая и мертвая вода исчезла, потому велел приподнять и усадить себя, стал озираться по сторонам. Светящихся источников и впрямь не было заметно, однако вскоре Свенельд перестал искать их глазами. Просто смотрел по сторонам на то как сияющее солнышко прогнало ненастье, растопило снег, и теперь остались только беловатые снежные островки среди бурых кочек болота и светившихся серебряным отблеском заводей. Это выглядело даже красиво. А может, Свенельд был очарован окружающим потому, что жив остался, потому, что чувствовал, какое это наслаждение просто дышать и видеть.

Неожиданно он словно вспомнил о чем-то и попытался привстать, подавляя стон.

— О великий Перун! А как же ведьма? Кому-нибудь удалось расправиться с проклятой чародейкой?

Его люди, казалось, тоже только сейчас вспомнили о ней, стали озираться по сторонам. Стоюн и еще трое кметей даже взялись за мечи, собираясь идти искать ее, но их остановил Торбьорн.

— Тут такое дело, Свенельд, — начал он, задумчиво почесывая висевшую клоками рыжую бороду. — Когда я стал приходить в себя в болотной жиже, то почти рядом увидел островок под соснами, о котором ты все говорил. Он был передо мной, как на щите, все видно. И знаете ли, сперва мне показалось, что я еще брежу. Ибо там, под соснами, у погасшего костра и опрокинутого котла, спаривались на земле двое. И так страстно спаривались, что я даже их стоны различил. Ну, я-то еще не в себе был, вот и пялился, как отрок какой, подглядывающий за парочкой. И уж намиловались же они, скажу вам! А потом взялись за руки и ушли. Вот так просто встали и ушли, держась за руки, как дети малые. Гм… малые. Вы бы видели, что они вытворяли до того! Ну, а через минуту я услышал окрики дружинников, созывавших своих и стал выползать из заводи.

Почему-то его рассказ развеселил воинов. Так всегда бывает, когда после сильного напряжения наступает долгожданная разрядка. И воины сначала стали пересмеиваться, потом засмеялись в голос, а затем уже так и зашлись от хохота.

Свенельд смеялся вместе со всеми, хотя и постанывал от боли в ребрах, кривился. Заметил только, что Коста сидит, о чем-то задумавшись.

— Что-то не так, Коста? Волхв встрепенулся.

— А? Нет, нет, все путем. Но одно скажу: кем бы ни был тот, кто покрыл собой ведьму, — он сделал для нас доброе дело. Ибо нет более простого и действенного способа отвлечь ведьму от колдовства, как заставить ее вступить в плотскую связь. Потому-то ее чары и рассеялись так быстро, потому боги и помогли нам в борьбе с нечистью, а тебе, Свенельд, в поединке со Смоком. Воины слушали его слова, но настроение праздника после победы у них еще не прошло. И их только позабавило услышанное. Кто-то сказал, что если бы знал, как легко победить ведьму, сам бы за это дело взялся, другой вой добавил, что если ведьма к тому же и хороша собой… Начали выпытывать у Торбьорна, какова из себя чародейка, потом опять зашлись смехом, отпускали сальные шутки. Но вскоре смех прекратился, когда стали собирать своих, искать тела павших, находить раненых. Поняли, сколько людей полегло и что без нового войска из Киева им не обойтись. Ведь надо было еще дань собирать.

Глава 7

В студне леса завалило снегом. Полуземлянка волхва Малка одиноко стояла среди вековечного леса, все стежки-дорожки были заметены, ни души кругом. Да и не придет никто. Древлянские волхвы отреклись от отступников.

— Они не явятся за нами, — сказал Малк своей милой, видя, с какой надеждой она вслушивается в звуки леса за бревенчатой стеной. — Покарать нас они не могут. Ипокон не велит волхвам вредить друг другу. Однако и назад не примут, как не оправдавших надежд. Теперь мы стали изгоями и только ты у меня и осталась, Малфрида моя.

Он протягивал к ней руку, хотел обнять, приголубить, но она уворачивалась. Молча начинала смешивать мази и травы, толочь пестом в ступке. Волхв ощущал ее раздражение и обиду. Вздыхал.

А ведь как хорошо все начиналось! Малк и не догадывался, что может быть таким счастливым. Жить со своей избранницей среди чащ, охотиться вместе, вести нехитрое хозяйство, а по ночам растворяться в сладостной жажде любви, стонать от наслаждения, слышать ее ответные страстные вскрики…

Но Малфриде вскоре стало этого мало. Малк сразу почувствовал перемену в ней, уловил шедшую от древлянки волну раздражения, тоски, недовольства.

— Ах, какая же я была раньше! — вздыхала девушка, и ее темные глаза начинали искриться от воспоминаний. — Казалось, нет ничего, что мне не под силу. Тебе не понять этого, волхв.

Отчего же, он понимал. Ибо, как ни странно, какая-то часть ее былой мощи передалась ему там, на островке, где они все забыли друг для друга. И, исчезая, ее сила частично осталась с ним. Малк это осознал, когда с первого же раза неожиданно смог разжечь от руки огонь. А вот Малфрида не сумела, сколько ни силилась, даже кряхтела от усердия и досады. Малк же только попробовал — и Сварог сразу откликнулся, послал язычок своего огня на сухие поленья.