Дикая Ева - Райс Хайди. Страница 16

Автомобиль мягко затормозил у главного входа в палаццо Алегриа, и Ева восхищенно вздохнула, выглядывая в окно. Она, конечно, видела фотографии поместья, но они не передавали открывшихся ей красоты и величия.

Широкая терраса отделяла фасад поместья от озера. К дощатому причалу были привязаны несколько лодок и красный моторный катер. Сам особняк был окружен пестрым цветочным ковром, простиравшимся в сторону леса. Вдали, нависая над северной оконечностью озера, виднелись Доломитовые Альпы, на чьем суровом фоне все это рукотворное великолепие выглядело мимолетным и недолговечным, но оттого еще более чарующим.

Две женщины и мужчина, все в стильной фиолетовой униформе, вышли из главного входа и поспешили навстречу машине по мраморным ступеням. Ник все еще не проснулся, и Ева заколебалась, не разбудить ли его, но тут шофер распахнул дверцу с ее стороны и поклонился.

– Мы прибыли, синьора, – произнес он по-итальянски.

– Grazie, Paolo [2], – ответила она и повернулась к Нику, чтобы все-таки его разбудить, но обнаружила, что он наблюдает за ней из-под полуприкрытых век. – Мы приехали, – в растерянности сказала она.

Ник потянулся и выглянул в окно:

– Я вижу. – Он выбрался из машины, и если вид поместья произвел на него впечатление, по его лицу это было абсолютно незаметно.

Слуги выстроились перед домом, чтобы приветствовать их, и дворецкий выглядел столь чинным и торжественным, что Ева даже почти ожидала, что он отсалютует. Когда они подошли, он разразился приветственной речью, из которой Ева не поняла почти ничего, но Ник ответил что-то по-итальянски и пожал протянутую руку. Служанки беззастенчиво разглядывали Ника и перешептывались; Ева рискнула предположить, что все они уже работали в доме во времена Леонардо.

Они шли сквозь строй челяди, беспрестранно приветствуемые. Ник коротко переводил. На мгновение ей показалось, что он нервничает, однако секундой спустя он вошел в дом вместе с ней, спокойный и сдержанный, как всегда. Их провели в комнату, обставленную старинной резной мебелью. Жалюзи на окнах были полуопущены, воздух был свежим и прохладным, в противоположность жаре снаружи.

Сухощавый мужчина средних лет при виде Ника и Евы встал и направился к ним. Он был немного ниже Ника, его гладко выбритое лицо и безупречно сидящий костюм контрастировали с двухдневной щетиной и поношенными джинсами блудного наследника.

Мужчина быстро заговорил по-итальянски, однако вместо того, чтобы ответить, Ник поднял руку, стремясь остановить поток красноречия:

– Пожалуйста, говорите по-английски или найдите переводчика. Мой итальянский не настолько хорош.

Ева удивленно приподняла бровь. До этого момента беседы по-итальянски явно не вызывали никаких сложностей.

– Я понимаю вас, сеньор Делисантро, – уже по-английски с легким акцентом проговорил человек. – Меня зовут Люка ди Наполи, я главный юрист герцога д’Алегриа. Я крайне рад приветствовать вас в поместье и благодарю за то, что вы согласились приехать. Однако ваше пребывание здесь…

– Остановись, Люка.

Только сейчас Ник и Ева заметили пожилого мужчину, сидящего за столом в дальнем конце комнаты. С поистине патрицианским достоинством, выдававшим принадлежность к высшей аристократии, он поднялся и вышел к гостям. Скользнул золотистым взглядом – таким же, как у Ника, – по лицу Евы:

– Рад снова вас видеть, сеньорина Редмонд, – церемонно произнес он и, взяв ее руку, поднес к губам. Затем перевел взгляд на Ника. Старинные часы в углу комнаты отстукивали секунды в гробовой тишине, повисшей в комнате. Герцог д’Алегриа молча изучал своего внука, пока наконец в его золотистых глазах не блеснули слезы.

– Лео, – прошептал герцог, и его лицо задрожало.

– С вами все в порядке, ваше сиятельство? – произнесла Ева, поддержав его под локоть. Герцог, еще минуту назад столь бодрый, выглядел сейчас так, словно все его годы свалились ему на плечи.

Герцог покачал головой, одарив девушку невероятно печальной улыбкой:

– Я в порядке, спасибо, сеньорина Редмонд. – И, отбросив минутную слабость, властно приказал: – Можешь идти, Люка.

Люка попытался что-то возразить по-итальянски, однако герцог прервал его:

– Мы говорим по-английски из уважения к нашим гостям. И не будь глупцом: стоит только взглянуть на Никколо, чтобы понять, что эти формальности уже не нужны. – Герцог перевел взгляд на Ника, продолжая при этом беседовать с Люкой: – Оставь нас, пожалуйста. Я позвоню тебе завтра.

Юристу ничего не оставалось делать, кроме как с каменным лицом откланяться.

– Вы не могли бы также нас оставить, сеньорина Редмонд? Я бы хотел поговорить с Никколо наедине.

– Нет, – внезапно возразил Ник еще до того, как Ева успела открыть рот.

Герцог секунду помолчал:

– Ну что ж.

– Кроме того, меня зовут Ник, а не Никколо, – с вызовом продолжил он.

Выражение лица герцога слегка изменилось, однако он указал Нику не на дверь, чего наполовину ожидала Ева, а лишь на кожаный диван и такие же кресла, расположенные рядом с огромным каменным камином.

– Давайте присядем. Сейчас нам принесут напитки.

– Это очень любе… – начала было Ева, однако Ник перебил ее:

– Не думаю, что это хорошая идея. Я уже сутки в дороге, и хотел бы немного поспать.

Тут открылась дверь, и вошли две женщины, несущие серебряные подносы с кофе, выпечкой и свежими фруктами. Глядя на Ника, герцог что-то сказал им по-итальянски, они развернулись и вышли, и тут же вошел дворецкий.

– Эдуардо покажет вам ваши комнаты, – холодно произнес герцог, продолжая изучающее глядеть на Ника. – Я ужинаю в девять, Эдуардо покажет вам где. – Это было не приглашение, а приказ. Герцог говорил с Ником как с упрямым ребенком, давая понять, что готов терпеть его выходки только до определенного момента. Несмотря на столь явный намек, Ник только пожал плечами:

– Надеюсь, что не просплю.

Дерзкий ответ ясно давал понять: Ник не собирается подчиняться ничьим приказам. Еве подумалось, что сейчас мужчины похожи на двух оленей, упершихся друг в друга рогами: один – молодой самец, а другой – зрелый сохатый, вожак стада. Но герцог вдруг сказал более мягким тоном:

– Эдуардо разбудит тебя к ужину.

Ник смерил герцога тяжелым взглядом, но ничего не ответил, и озабоченный Эдуардо выпроводил их из комнаты. Они вышли в холл, и к ним подошел молодой слуга, неся чемодан Евы:

– Сеньорина Редмонд, ваша комната в садовом домике. Пойдемте со мной.

Однако Ник удержал ее за запястье, так что она чуть не споткнулась.

– Я бы предпочел, чтобы ее комната была рядом с моей, раз уж мы прибыли вместе.

«Что?» Ева ощутила, как краска заливает ее лицо, и вырвала руку.

– Я не думаю, что это необходимо, – обратилась она к Эдуардо, который уже успел послать слугу вверх по лестнице. – Я с удовольствием размещусь там, где вы планировали.

Однако Ник заговорил с дворецким на своем «недостаточно хорошем» итальянском, и, судя по участливому выражению на лице последнего, дело было решено не в пользу Евы. Блудный внук сказал свое слово, и этого было достаточно. Секунду спустя Еву уже вели наверх по широкой главной лестнице.

Всю дорогу Ева кипела от возмущения. Наконец они достигли конца путешествия: слуга открыл перед девушкой тяжелую деревянную дверь, и ее взору предстала комната с огромной двуспальной кроватью на возвышении. Слуга поставил ее потрепанный чемодан на столик, а затем отдернул тяжелые шторы и широко распахнул балконные двери, впуская в комнату солнечный свет и давая возможность насладиться чарующим видом. Однако это не умиротворило Еву.

Слуга коротко поклонился от дверей:

– Ваша ванная комната соединяется с комнатой сеньора Делисантро. – Ева готова была поклясться, что заметила на его лице тень понимающей усмешки. – Здесь была комната графини.

Интересно, которой из них, задумалась Ева. Очевидно, имелась в виду одна из четырех жен Леонардо де Росси, с последней из которых он развелся за два месяца до смерти. Судя по шикарной обстановке, Ева рискнула предположить, что речь идет как раз о ней – французской супермодели, которая на момент их скоропалительной свадьбы была больше чем вдвое моложе шестидесятипятилетнего Леонардо.