Опасно знать и любить (ЛП) - Харвей-Беррик Джейн. Страница 77

Кирсти подошла и обняла её.

— Ты будешь в порядке, если я уеду? Моя мама сойдет с ума, если я поеду ночью, — ее глаза расширились. — Я сказала ей, что для этого изобрели фары, но, ты ведь понимаешь.

— Нет, всё нормально. Спасибо, что осталась. Я ценю это.

— Конечно. Где ещё я должна быть? Напиши мне, когда будут новости.

Кирсти ушла после ещё одного быстрого объятия, и Лисанн вместе с мамой присели.

— Куда папа ушёл?

— Он отправился на поиски доктора, — улыбнувшись, ответила Моника. — Он вошёл в режим «Беспокойный отец». Ты же знаешь, как это работает.

Лиса выдавила из себя подобие улыбки. Прямо сейчас, режим беспокойного отца как раз было тем, в чём она нуждалась.

Папа вернулся несколько минут спустя, с высоким, худым мужчиной в голубом хирургическом халате.

— Добрый вечер, я доктор Палмер, хирург Дэниела. Я понимаю, что у вас есть вопросы. Как правило, я общаюсь только с членами семьи или же с уполномоченными опекунами, но я понимаю, что у Дэниела нет родителей… поэтому, в связи с обстоятельствами…

— Вы можете рассказать нам о процедуре, я боюсь, что это всё новое для нас, — сказал Эрни. — Дэниел не сказал нам… моя дочь — его девушка, она занимается музыкой, — он тихо закончил, так, если бы это всё объясняло.

Понимание, смешанное с сожалением, появилось на лице врача:

— Ну, если просто, я поместил внутреннюю часть кохлеарного импланта под кожу. Приёмник — который мы называем имитатором — находится в кости, как раз за ухом, — доктор указал на свою голову, — Решётка электрода поместилась прямиком в раковине уха.

— Значит, когда он проснётся, то сможет слышать?

— Нет, ещё нет. Я только установил внутреннюю часть устройства, который включает маленький магнит под кожей, в задней части головы. Слот расширения для электронных модулей не является слуховым аппаратом: он минует повреждённые волосковые клетки в раковине уха и напрямую имитирует слуховой нерв. Нам нужно подождать три—шесть недель после операции, позволить исчезнуть отёкам и болезненности со стороны импланта. Только тогда можно будет прикрепить внешние части устройства. Это включает процессор и передатчик.

— Но, он говорил моей дочери, что слуховые аппараты не помогают ему?

— Нет, внешние устройства сами по себе не способны дать Дэниелу необходимый уровень усиления звука. И мы всё ещё не можем сказать, насколько успешной будет эта операция. Обычно, она даёт хорошие результаты, но ничего не может гарантироваться на сто процентов, — подчеркнул он.

— Но он сможет слышать? — спросила Лисанн, отчаянно пытаясь понять.

Доктор вздохнул:

— Не существует предоперационных тестов, которые определили бы, как много сможет услышать пациент. Я хотел бы, чтобы они были. Диапазон слуха колеблется от практически нормальной способности с пониманием речи, до отсутствия каких—либо улучшений. Я буду надеяться, что Дэниел будет иметь непосредственную выгоду от этой операции, но улучшения могут продолжаться от трех до девяти месяцев после начальных сеансов настройки, иногда несколько лет. Возможно, он даже сможет пользоваться телефоном, однако, я должен предупредить вас, что не все люди, у которых есть импланты, в состоянии это делать. Ему будет легче смотреть телевизор, хотя он будет недостаточно хорошо слышать, чтобы, скажем к примеру, наслаждаться музыкой.

— Он… он не сможет слушать музыку? — в смятении спросила Лиса.

Доктор настороженно на неё посмотрел:

— Некоторые люди после подобной процедуры наслаждаются некоторыми инструментами, к примеру, фортепиано или гитарой, определенными голосами, но группа или оркестр — это намного больший комплекс исходящих звуков. Нам просто нужно подождать и посмотреть.

— А что на счёт побочных эффектов? — спросила Моника, — Моя дочь упомянула, что есть вероятность травмировать нерв лица?

— Это очень редко случается во время операции, но я рад сообщить вам, что не в случае с Дэниелом.

«Наконец—то, хорошие новости», — подумала Лисанн.

— Предполагаю, что у Дэниела будет головокружение, так что первое время он не сможет водить машину.

— У него нет автомобиля, у него мотоцикл, Харли Дэвидсон, — сказала Лисанн, не в состоянии остановить себя от уточнения, которое было бессмысленно для всех, кроме Дэниела.

— Это исключено, — вздрогнув, сказал врач, бормоча что-то себе под нос про донора почек, после его слов Моника побледнела.

— У Дэниела могут изменится вкусовые предпочтения, но, так как операция прошла хорошо, я думаю, это маловероятно. И вокруг уха возможно онемение…

— Может… может имплант повредиться? — спросила Лиса.

— Он сделан из титана, крепче, чем череп Дэниела.

Увидев выражение на её лице, он прочисти горло:

— Извините, врачебная шутка. До недавнего времени, мы не советовали бы заниматься, например, контактными видами спорта, но с надлежащей защитой, он должен быть в порядке. Внешнее устройство не должно намокнуть, поэтому ему нужно будет снимать его перед душем или плаваньем.

— Когда он сможет вернуться домой?

— Курс восстановления может колебаться, но я надеюсь, ему станет лучше в течении двадцати четырех часов. Обычно мы выписываем пациента домой на следующий день, но я понимаю, что за Дэниелом не кому присматривать… — не получив ответа, доктор продолжил. — В таком случае, мы будем рекомендовать ему остаться на вторую ночь, чтобы помочь его восстановлению после операции. Швы ему снимут через неделю, а после Нового Года он вернётся в колледж. Вот почему он настоял на операции перед Рождеством, Дэниел очень решительный молодой человек. Ему посчастливилось, получить возможность провести операцию в такой короткий срок — большинство ждут месяцами, но, опять же, большинство людей не хотят портить себе отдых. Ну, если у вас больше нет вопросов…

Лисанн подняла руку:

— Эм, мне интересно, почему у него только один имплант? Я имею в виду, он ведь глухой на оба уха.

— Ну, — протянул доктор, устало потирая глаза, — По двум причинам: мы должны быть уверены, что Дэниелу пойдёт на пользу односторонний имплант и насколько это будет полезно; во—вторых, это сравнительно недавняя процедура. Первый коммерческий СИ имплант появился в середине семидесятых годов. До нашего нынешнего уровня развития, мы дошли сравнительно недавно. Я верю в то, что большие шаги в этом вопросе будут сделаны в ближайшие десять—двадцать лет. Что-нибудь ещё?

Все молча, отрицательно покачали головами, ошеломлённые наплывом новой информации.

Врач одарил их профессиональной улыбкой и оставил одних.

— Ну, — неуверенно пробормотала Моника, — Это всё звучит… очень позитивно.

Она с тревогой посмотрела на мужа. Лисанн закрыла глаза, пытаясь подавить новый поток слёз. Они никому не помогут.

Шум снаружи переместился в комнату ожидания, и дверь широко распахнулась.

— Ну, как, бл*дь уютно здесь? — прошипел Зеф, гневно переводя взгляд с Лисанн на её родителей.

— Простите? — рявкнул Эрни, его лучшим преподавательским тоном.

— Нет, бл*дь, я не хочу прощать вас, — выплюнул Зеф.

— Она во всём виновата, — он указал на Лисанн.

Медсестра поспешно вошла в комнату:

— Если вы не успокоитесь, мне придётся попросить вас уйти!

— Только после того, как увижу брата! — крикнул он.

— Сэр, не повышайте голос, и я отведу вас к нему. Вас и его девушку.

— Как она может увидеть его? Она — не семья.

Не обращая на него внимания, медсестра вышла за дверь. Лисанн поспешила за ней, бросая нервные взгляды на Зефа. По крайней мере, казалось, он протрезвел.

— Мы только что перевели его из палаты интенсивной терапии, он здесь.

Она открыла ещё одну дверь и показала, что они могут войти.

Дэниел лежал, слишком бледный, на белых больничных простынях. Серьга в брови отсутствовала, так же, как и на сосках, а татуировки резко выделялись на коже. Но наиболее очевидным отличием был толстый бинт, обмотанный вокруг головы, с массивной подушкой возле левого уха.