Моя любимая ошибка (ЛП) - Кэмерон Челси М.. Страница 16

Я была зажата между молотом и наковальней. Мне оставалось только ждать, что может принести пятница.

Мы с Хантером почти не виделись до конца недели. Я предполагала, что он зависает у Мейса, но точно не была в этом уверена, потому что за все эти дни услышала от него не более двадцати слов. Когда он приходил в квартиру, чтобы переночевать, я уже спала, а утром исчезал до того, как я просыпалась. Я не знаю, как ему это удавалось, но он был похож на призрака.

Когда я все же сталкивалась с ним, он притворялся, что не видит меня. Дара и Рене это заметили, но когда мы с Хантером пресекли их попытки что-либо разведать, они перестали задавать вопросы.

Наконец, пришел долгожданный полдень пятницы, на который у меня была назначена встреча с Мариссой.

Пришлось ждать целых десять минут прежде, чем Марисса открыла дверь кабинета и пригласила меня внутрь. Ее офис был до отвращения аккуратным со всеми этими акварелями и мотивационными плакатами на стенах. Он вполне мог бы служить образцом для журнала.

Она поправила очки на носу, прежде чем уселась за стол и начала рассеянно потирать запястья.

Все в ней говорило об организованности: ее короткая стрижка, деловая рубашка и спокойное выражение лица.

— Итак, чем я могу вам помочь, Тейлор? Вы говорили, что у вас возникли проблемы с кем-то из соседей. — Она отстранилась и положила руки на стол.

Я вкратце обрисовала ей ситуацию, упуская многие проделки Хантера. Естественно я не цитировала его высказывания слово в слово.

— Значит, он доставляет вам неудобства? Вы пробовали поговорить с ним об этом?

— Да, пробовала, — ответила я.

Ее лицо оставалось беспристрастным, когда я излагала свою душещипательную историю, и я уже предвидела тупиковый исход ситуации. Я просто почувствовала это. А может я просто была пессимисткой..

— Вы обращались с этим вопросом к своему исполнительному директору? Они всегда могут провести беседу или рассудить спор, они уполномочены разрешать такие ситуации.

Было похоже, что я бьюсь головой о кирпичную стену.

— Если честно, я думала, что вы сможете помочь мне в этом вопросе, я полагаю, что это было ошибкой с самого начала.

— Что ж, на самом деле, на данный момент мы не можем ничем вам помочь. В случае чрезвычайных ситуаций у нас есть места для тех, кто действительно в них нуждается. В вашем случае это больше похоже на личную неприязнь. Я бы посоветовала вам попробовать решить данную проблему посредством исполнительного директора и тогда мы могли бы встретиться с вами через несколько недель, хорошо?

Я так сильно хотела сказать: "Ты, твою мать, серьезно?" но в моем случае это вряд ли бы помогло.

— Так вы ничего не можете сделать?

— Только, если в этом нет прямой угрозы для вас. Он вам угрожал? Не бойтесь рассказать об этом..

На каких-то полсекунды я задумалась. Я понимала, что если скажу ей, будто Хантер мне угрожал, то у него могут быть серьезные неприятности, вплоть до исключения из университета. В это дело может вмешаться охрана кампуса, они даже могут взять его под арест. Хоть меня и забавлял образ Хантера за решеткой, но я не могу становиться той, кто отправит его туда незаслуженно. Особенно принимая во внимание то, что фактически именно я напала на него.

Я запуталась.

— Нет, он никогда такого не делал.

— Хорошо. Вот моя визитка. Если возникнет необходимость, звоните сразу же, даже не сомневайтесь. Похоже, вам двоим просто нужно серьезно поговорить. Я выступлю посредником, чтобы наладить сотрудничество между вами и нашей охраной… — Она встала и протянула руку, давая понять, что разговор окончен. У меня не оставалось выбора, кроме как подняться со стула, ответить на рукопожатие и покинуть офис с крепко зажатой в ладони визитной карточкой.

Черт побери, только впустую потратила время.

А с какой стати я ожидала большего? В университете, где учатся около 12 000 студентов, я была всего лишь статистической единицей. Вот почему я выбрала именно Университет Мэна, а не колледж поменьше. Теперь пришло время расплачиваться.

Я вихрем влетела в квартиру. Дара уехала на выходные домой праздновать день рождения мамы, поэтому я ее уже не застала. У Рене было какое-то собрание на ее факультете сестринского дела, а значит, дома мог быть только Хантер.

Я старалась не хлопать громко дверью, но у меня не получилось.

— Тяжелый день? — Поинтересовался мужской голос.

Я бросила взгляд на диван и увидела, что он сидит там с гитарой.

Я вмиг восстановила свое самообладание.

— Я согласна, — сказала я, подходя и протягивая ему руку. — Я согласна на пари.

Он секунду пялился на мою руку, а потом медленно растянул губы в довольной ухмылке.

— Если мы пожмем друг другу руки, обратной дороги уже не будет.

Я кивнула, но отдернула руку, когда он попытался дотронуться до меня.

— Надо установить критерии. Всю эту штуку с любовью и ненавистью просто невозможно доказать. Я ведь говорила, что ненавижу тебя и даже врезала тебе по яйцам, но ты мне не поверил. Если я прямо сейчас скажу, что люблю тебя, ты тоже мне не поверишь. Ну, и как мы сможем определить это?

— Намного труднее признаться кому-то в любви, чем заявить о ненависти. Поэтому тебе придется произнести эти слова. И они должны звучать искренне.

— Как ты узнаешь, что я не лгу?

Он пожал плечами.

— Узнаю. Ты сама поймешь.

— А что насчет ненависти?

— Я пойму, что ты ненавидишь меня, я увижу это в твоих глазах. Я уже видел такой твой взгляд, поэтому сразу его узнаю.

— Значит, ты будешь судьей. У меня права голоса не будет? — Я сжала руки в кулаки, отчаянно желая ударить его.

— Я не принуждаю тебя соглашаться с этим. Ты всегда можешь позвонить в домоуправление и сказать им, что я тебя сексуально домогаюсь. Они привлекут меня к дисциплинарной ответственности и, возможно, вышвырнут из школы. Ты могла бы сказать свое слово прямо сейчас. Но не станешь это делать.

— Я не могу, — согласилась я. Также, как не могу выбросить его из своей жизни. — Ты, конечно, придурок, но не насильник. Если бы ты был таким, я бы избавилась от тебя так быстро, что ты не успел бы ничего понять.

— Вот именно. Ты не из тех девушек, кто станет со всем мириться. Ты можешь о себе позаботиться и продемонстрировала мне это в первый же вечер. Просто дай мне знать, если я зайду слишком далеко.

— Непременно.

— Тогда, ладно.

— Договорились, — сказала я и мы пожали друг другу руки. Я попыталась высвободиться, но он сжал мою руку крепче и дернул так, что я врезалась ему в грудь.

— Ну, вот. Ты застряла здесь со мной до самого Рождества, — выдохнул он.

Он выпустил мою руку и я отступила назад. Это далось мне нелегко. Мое тело тянулось к нему, как к противоположному полюсу магнита.

— Ты считаешь, что только ты можешь осложнять мне жизнь. Я постараюсь сделать твою невыносимой, — пообещала я, сладко улыбаясь.

Его голубые глаза скептически осмотрели меня.

— Каким образом?

— Ты, правда, хочешь это знать? Я приглашу толпу девчонок домой и мы будем смотреть девчачьи мелодрамы и разговаривать о месячных. Мы зажжем разные ароматические свечи и будем болтать и хохотать до утра.

— А когда будут бои подушками в обнаженном виде или что-то сексуальное?

Я ударила его по плечу.

— Ты свинья, такого не бывает на девичниках, разве что только в кино. Мы с Рене и Дарой можем ополчиться против тебя. Ты и представить себе не можешь, как для тебя это будет ужасно.

— Почему ты считаешь, что все это может причинить мне неудобство? — Спросил он, разрушив мой спонтанный план по выведению его из себя.

— Потому что все парни бегут сломя шею, когда девушки заводят разговор о менструациях. Предполагается, что ты уже должен сбежать.

Он шагнул ближе.

— На меня это не действует.

— Тампоны, — сказала я.

Он сделал еще один шаг.

— Спазмы. Вздутие живота. Тошнота.

Его грудь почти касалась моей. Я запрокинула голову, встречаясь с его взглядом. Он смотрел, не моргая. Я почти ощущала хлопковую ткань его рубашки на своей коже. Он медленно поднял руки и провел по моим щекам большими пальцами.