Морской волк - Савин Владислав. Страница 18

Регулярно скидываем информацию нашим, благодаря чему уже пять немецких транспортов вместо порта назначения отправились к Нептуну. Окончательно обнаглев, попробовали передавать и расшифрованные немецкие депеши, на что получили запрос об источнике в крайне резкой форме. Видно, волнуются предки, что это какая-то игра.

Как ни странно, именно этот факт стал последней каплей в чаше принятия решения о Киркенесе. Вам конвоев немецких мало? Эскадры утопленной мало? Ну-ну!

Самая трудная часть в реализации этого дела лежала на Большакове и его ребятах. Тем не менее они приняли этот факт с великим энтузиазмом, поскольку до сего дня они считались самыми незанятыми и бесполезными людьми на лодке, что откровенно их тяготило. Единственной их заботой пока была охрана пленного немца — ну не самоубийца же я, чтоб разрешить ему свободное перемещение по кораблю! Однако запертый в изоляторе фриц вел себя предельно смирно, особенно после того, как он однажды пытался качать права и выражать свое недовольство чем-то, на что большаковцы, обрадованные случаем, вмиг устроили ему сцену из серии «мордой в пол, руки за спину и ботинком под ребра».

Пришлось даже сдерживать нашего главдиверсанта, предложившего выбрать объектом атаки не только аэродром, но и порт Киркенеса:

— Андрей Витальевич, простите, а кого вы собираетесь там топить? Самых «жирных», шедших туда, мы уже. Кого-то подобрали наши подводники с нашей же подачи. И, сколько мы сейчас смотрим, никто серьезный туда не входил уже неделю. То, что пришло раньше, фрицы, надо полагать, уже успели разгрузить и отправить по назначению. А тратить ракеты на пару тысяч солдатских сапог… Зачем?

Место было выбрано тщательно. Правда, в миле от него по берегу находился немецкий пост СНиС (службы наблюдения и связи), что в сочетании с полярным днем создавало проблемы. Однако же за нас было то, что в этом времени боевые пловцы казались экзотикой, а значит, немцы, прежде всего, смотрели за плавсредствами, идущими к берегу, а не за самой чертой воды. А также то, что по карте там была очень удобная бухточка, подходы к ней просматривались с поста, а вот она сама — нет.

— Пройдем, командир! — уверенно сказал Большаков. — На учениях последних, там тяжелее было! Там нас, между прочим, контрдиверсанты ловили, специально натасканные, с техникой — камеры, датчики наблюдения и вертолеты! А все ж не поймали!

Тем не менее кошки на душе скребли. Потому что самое худшее, что могло быть — это если кого-то из наших в плен возьмут. Да и как оставить оружие и снаряжение двадцать первого века немцам!.. Потому у Большакова был строжайший приказ: встретив серьезное противодействие, не геройствовать и возвращаться! Мы также были в полной готовности, решив, что, в случае чего, истратить торпеду на тральщик или даже охотник будет много меньшим злом, чем потерять наших парней. А Три Эс подготовил данные на стрельбу «Гранитом» по упомянутому посту СНиС, если по обстановке потребуется и такое.

Хорошо, что тут не было мин. Проверили гидролокатором — дно этому не способствует, глубины начинаются сразу от берега, и большой перепад прилив-отлив! Подошли максимально близко, насколько возможно, чтобы сэкономить батареи подводных буксировщиков. И две четверки последовательно выскользнули из торпедных аппаратов, экипированные по полной.

Мы отошли на десять миль, выставили антенну и погрузились в ожидание.

— Высадились нормально. Немцев в точке (месте высадки) нет. Выходим на маршрут.

Все же техническое превосходство — великая вещь! Не было в начале войны «сжатия» передач, когда сообщение в записи выстреливается в эфир за миллисекунды! Что-то похожее появилось лишь в сорок четвертом, и то на кораблях. Так что даже если немецкий слухач на этих частотах бдит (что само по себе проблематично, не использовались они тогда), он поймает лишь коротенькое «пик». И запись на магнитофон (вот они тогда уже были) с замедленной прокруткой не поможет при частотной модуляции и «цифре». Так что Большаков теоретически мог мне хоть «Войну и мир» в прямом эфире читать, — но привычка изъясняться кратко брала верх.

Через час пришло сообщение:

— Дошли до точки два. Отдыхаем.

Все правильно, подумал я, вспоминая, что знал про тактику диверсантов в тылу врага. Идут «перекатом» от точки к точке, пока одни выдвигаются к следующей, а другие страхуют, готовые прикрыть снайперским огнем. Затем вторые подтягиваются тоже, осматриваются, куда идти дальше — и по новой.

Еще через час:

— Дошли до конечной, точка зет. Цель вижу отлично. Ставим подсветку.

Точка зет — это выбранная по карте рельефа очень характерная точка, чтобы к местности привязаться. А подсветка — это инфракрасно-лазерный дальномер от этой точки до выбранной цели, дистанция и пеленг — чтоб их тоже на карте отразить. Ну и для проверки — координаты вершин соседних гор. Затем, если обстановка позволит — то же самое с резервного места: точка игрек.

Ухов уже работает с картой карандашом, линейкой и транспортиром. Принимает координаты и описание целей. Как мы и ждали — немцам больше негде летный состав селить. До города далеко. В палатках здешней зимой холодно. Блиндажи — грунт каменистый, долго и трудно. Так что стоят возле аэродрома пара домов барачного типа, довольно больших, двухэтажных, явно жилых — штаб и общежитие. Склад топлива, склад боеприпасов, ремонтные мастерские, несколько сборных железных ангаров, склады какого-то имущества, казармы охраны, позиции зениток — как «ахт-ахтов», так и двадцатимиллиметровок, доты…

Проходит еще около часа — и вся картина как на ладони, уже привязкой к координатам. Цели — для «Гранитов». Три Эс тут же, наготове.

Чего ждем?

Молчание. Напряжение нарастает.

И вдруг:

— Волку — Лес. Молоты по целям один и пять, сейчас скорее! Мы отходим!

— Лесу — Волк. Принято, подлетное две минуты. У вас все в порядке?

— В порядке, блин! Сейчас два и три рванут, кипеж будет, скорее!

Ничего себе! Они там успели склады ГСМ и БК заминировать? И, конечно, часовых грохнули — надеюсь, что по-тихому! Потому что, если фрицы успеют найти жмуров, весь берег будет стоять на ушах! А если ГСМ и бомбы взорвутся раньше, все фрицы из бараков вылезут на шум. Потому что цель один — это как раз общежитие-штаб. Пять — это скопление самолетов, уж очень удачно стоят, кучно, явно не боятся ничего фрицы!

— Боевая тревога, ракетная атака! Отсчет пошел…

Что ж — с богом!

Дрожь корпуса, рев. «Граниты» ушли. Интересно, что подумают немцы на посту? А плевать, что подумают — потому что никому ничего не сообщат. Не сообщат, потому что Леня врубил установку помех на полную катушку. Теперь волна, на которой вылезет любой передатчик, определенный как немецкий, будет тут же забита «белым шумом».

Была вообще-то идея в качестве шума выбрать немецкие ругательства и даже композиции «Рамштайна», но по размышлении ее отбросили. Все же лучше, если фрицы хоть поначалу будут считать помехи природными. Это север, тут рации вообще иногда работают непредсказуемо, и это может при случае подарить нам время.

— Волку — Лес. Цели поражены. Цель один вообще взлетела, как… Мы отходим, ждите.

Артисты! А мне сейчас за сердце держаться и валидол пить? Случись что, с кого бы товарищ Сталин спросил бы? Ну, погодите у меня — только вернитесь!.. Ох, только б вернулись скорее — и все!

Ждем. Идти к берегу нет смысла. Пока они там спустятся с горы и подадут сигнал… Тогда мы сразу же выйдем в установленное место.

Время идет — а сигнала нет. Вызываем сами. Ответ:

— Волку — Лес. Нормально все. Позже.

Что значит «позже»? С чем-то непредвиденным столкнулись, или… Опять самодеятельность?!

Еще через два часа. Блин, седым стану!

— Волку — Лес. Мы на катере. Идем навстречу, подберите!

Мля! Катер — откуда?!!

— Боевая тревога!

Идем к берегу в полной боевой. Поднимаем перископ.

— Лесу — Волк. Вижу катер, раумбот, курсом норд. Это вы?

— Волку — Лес. Мы это, мы!! Сейчас ратьером дадим.