Морской волк - Савин Владислав. Страница 30

Все молчали.

— Хорошая песня! — сказал адмирал. — Только в одном месте неразборчиво. А так, хоть нашему ансамблю заучить — и исполнять. Все же не так хороша немецкая техника, Александр Михайлович?

— Техника не виновата, — ответил порученец Берии, — это помеха оттуда. И выглядит — как намеренная. Что еще любопытно, эту песню не повторили ни разу, в отличие от других.

— А отчего «деда»? — недоуменно спросил кто-то. — Если командир Красной Армии, так у них внуки еще не родились. Или мальцы совсем.

Но его не услышали. Все смотрели на адмирала.

— Так все же, кто они? — настойчиво спросил Головко. — Не понял я намека.

— После, — ответил особист. — Сначала закончим с текущими делами. Первое — я просил бы вас, Арсений Григорьевич, выделить подводную лодку для моей спецгруппы. Надо найти этого Свенссона и взять у него свидетельские показания. Хотя очень может быть, что он здесь человек случайный — но если существует даже малый шанс, что он что-то знает о наших гостях…

— Вы сами пойдете?

— Очень хотел бы, но нет. Поскольку теперь я секретоноситель высшей категории. Пойдут двое моих людей. Я знаю, что наши лодки-«малютки» уже дважды прорывались в порт Петсамо и успешно возвращались. Это было в полярную ночь, но сейчас нам нужен не порт, а рыбачье поселение в стороне. Лодка должна скрытно высадить группу и через установленное время забрать. Это реально?

Головко взглянул на Виноградова.

— Риск большой, — сказал командир бригады подплава, — светлое время. И Киркенес сейчас как растревоженный муравейник. Если очень надо, мы выполним приказ, рискнем кораблем и экипажем, но… Александр Михайлович, вы уверены, что игра стоит свеч?

— Стоит! — уверенно ответил порученец. — Если я прав, то полученный результат окажет влияние не только на наш участок фронта, а много большее. Простите, — но пока промолчу об этом. Второе — гости передали нам информацию о планируемой немцами операции против нашего Севморпути — «Вундерланд». Задействованы карманный линкор «Адмирал Шеер» и несколько подводных лодок. Арсений Григорьевич, что мы можем предпринять?

— Послать в Карское море наши лодки. Боеготовы К-2, К-21, К-22. И еще кто-то из «Щук». Но вы понимаете, Александр Михайлович, что результат не гарантирован. Лодки все же мало подходят на роль конвойных кораблей. Их дело — активный поиск противника. А как найти рейдер в достаточно обширном районе? Но — у вас есть другое предложение?

— Есть. Принять помощь наших «гостей», которые берутся решить эту проблему. Причем такое впечатление, что они готовы обойтись и вовсе без нас. Однако же они просят у нас канал связи — позывные, длину волны — для своего сообщения с Диксоном и нашими судами. Как они выразились — «для избежания ваших потерь».

— У вас есть возражения?

— Да. Будь моя воля, я бы категорически это им запретил. При всех их возможностях они все же не всесильны и неуязвимы. И если я прав, то наш риск их потерять перевешивает и уничтожение «Шеера», и любые прочие наши потери. Но я сильно подозреваю, что они не послушают, уже приняв решение и лишь уведомив нас, чтобы не сильно мешали.

— Кстати, а почему вы называете их «гостями»?

— Потому что, если я прав, они пришли издалека. Очень издалека. На ваши вопросы я отвечу позже, если мы все вместе не станем свидетелями… В общем, Арсений Григорьевич, дайте им все, что они просят — в смысле, канал связи. Мне же нужен сейчас этот Свенссон — очень нужен, товарищ контр-адмирал! После чего я должен буду на день-два вылететь в Москву с документами. А когда вернусь, то немедленно выйду в Карское море, потому что главное действие сейчас будет там.

…на месте, при наблюдении обнаружилось, что указанное рыбачье поселение является по сути усадьбой, где живет лишь интересующая нас семья. Однако же кап. — лейт. Бондаревич, командир ПЛ М-176, категорически отказался следовать утвержденному плану, мотивируя это тем, что в пределах видимости находятся еще два аналогичных поселения, где, возможно, есть средства связи, или даже немецкие гарнизоны, а значит, по высадке спецгруппы для беседы с объектом на месте, он не гарантирует ее возвращение — «так как через полчаса здесь будет полный базар-вокзал наверху» — только захват с немедленным отходом. Поскольку при входе в фьорд и возле поста СНиС наблюдалась немецкая активность (трижды были замечены катера), то я, исходя из данного мне права действовать по собственному усмотрению в соответствии с обстоятельствами, дал свое согласие.

Высадка была проведена на причал. Со мной были лейтенант НКВД Хомченко, а также трое вооруженных краснофлотцев из экипажа ПЛ (перечень фамилий). При выдвижении мы были обнаружены жителями поселения, которые, однако, не предприняли никаких враждебных действий или попыток скрыться. Опознав объект по словесному портрету, я предложил ему следовать с нами на подлодку. Взять членов его семьи не представлялось возможным из-за малой вместимости резиновой шлюпки. Отмечу, что при этом объект словесно выразил свое несогласие, а также допустил контрреволюционные высказывания, которые могут быть трактованы как преступление по статье 58 часть… Ввиду недостатка времени, пришлось применить силу и угрозу оружием.

Возвращение на базу прошло без эксцессов. Лодка подверглась атаке немцев, сбросивших более десяти глубинных бомб, не причинивших вреда, за исключением двух разбитых ламп и травмы лейтенанта Хомченко, ударившегося головой о переборку. Объект вел себя спокойно, лишь произнося слова религиозного содержания.

— …мы на лов по пути остановились, ждали, пока отлив силу наберет — для мотора топлива нет, немцы все забрали. Там место было удобное, всегда там привал делали — ровное, а со всех сторон скалы, щель лишь наверх, там так круто, что шею можно сломать.

Только хотели костерок развести — сверху эти валятся, как черти! Ввосьмером нас обступили, по-русски ругаются — ну я сразу понял, славяне!

— Они напали на вас? Зачем?

— Нет, гражданин следователь, похоже, что они тоже не ждали кого-то встретить: сверху там не рассмотреть, есть ли кто у воды. Мы испугались, конечно. А они захоронку свою достали и сказали нам грузиться. И сами на баркас.

— Что за захоронка?

— Под водой спрятано было, там скала в воду уходит, с обратным откосом, а под ней вроде грот. Там они прятали… не знаю, не видел такого никогда! Восемь аппаратов с масками вроде легководолазных и четыре, как торпеды маленькие, только с седлами.

— Подробно расскажите, как они выглядели, во что одеты, чем вооружены. С чего вы решили, что они все русские?

— Ну, гражданин следователь, русских я ни с кем не спутаю! Словечки характерные, да и поведение, манера держаться — не знаю, как понятнее объяснить. Молодые все, здоровые, старший только годам к сорока. Одеты все одинаково, только формы такой я никогда не видел: пятнистая вся, со множеством карманов, а поверх что-то вроде жилета такого же цвета, тоже с карманами. На головах платки, как у баб — но тоже одинаковые, как форменные. Оружие — незнакомое. Я «мосинку» знаю хорошо, с той еще войны, автомат ППД видел у ваших погранцов, немцы с чем ходят, тоже насмотрелся — но вот такого… Короче мосинской, как карабин, ствол непривычно толстый, но гладкий, не как у ППД. И вроде оптика сверху. И стреляет — бесшумно, даже очередями.

— То есть как — бесшумно? Из автомата или винтовки?

— А вот так! Как они на катере немцев положили вмиг! Вот только что к борту подходим, они там с автоматами, готовы уже к нам — и вдруг раз, и никого уже живых нет! А эти уже там, лежавшим всем в головы по пуле — и трупы в воду.

— Немцы приняли их за своих? Не удивились их виду, подпустили близко?

— Так мы же им одежу свою дали, прикрыться. Чтоб издали не разобрать.

— Вы разговаривали с ними? О чем?

— Да обо всем, гражданин следователь. Больше их старший меня все расспрашивал. О том, что в округе — где немцы стоят, что делают. И обо мне — чем живем, как, что, почему. Еще странно — русский он, это без сомнения, а будто не жил там: не знает, сколько хлеб стоил, сколько трамвай в Питере, я там в двадцать восьмом год прожил, а помню! И другие такие же мелочи. Может, вдали где воевали?