Морской волк - Савин Владислав. Страница 67

— Интеллигенция! — сказал я, хлопнув по столу ладонью. — Совесть нации из себя мните, а как ответственность брать, так нас тут нет? Гнилая интеллигенция — кто так сказал, не помню, но прав был на все сто! Нет, товарищи, такие тоже нужны, как ремесленники умственного труда. Все ж человек в оружейники пошел, не в банкинг-маркетинг — значит, голова у него есть. Вот только боже упаси такому, как академику Сахарову, в политику лезть и жизни учить: железки проектируешь, науку двигаешь, хорошо это у тебя выходит — этим и занимайся! Александр Михайлович, как вы предполагаете его использовать?

И тут Родик выдал. Да так, что мы тихо охренели — ну, как персонажи «Бременских музыкантов», слушающие лающего кота.

— Товарищ командир, ну при чем тут либеральные ценности, ну как вы не понимаете! Вы поймите, мир надо рассматривать в виде сложнейшей системы взаимоотношений. С массой положительных и отрицательных обратных связей, жестких и с фазовыми запаздываниями. Наше же воздействие на этот мир можно рассматривать как ударное воздействие дельтафункцией, где время воздействия стремится к нулю, а амплитуда к бесконечности. Но тогда логично предположить, что с большой долей вероятности могут возникнуть незатухающие автоколебания…

Петрович выразительно покрутил пальцем у виска. А товарищ старший майор на время выпал в осадок и лишь чуть спустя с опаской спросил:

— Михаил Петрович, у вас там ТАКИХ много?

— Хватает! — буркнул я. — И такие, которые на науке помешаны, еще самые безобидные. Ну так что делать будем с этим чудом в перьях?

— По специальности использовать, а как еще? — развел руками Кириллов. — Война ведь! В НИИ и КБ все сейчас как в шарашках, без отпусков и выходных. Так что не обессудь… Время не то, чтоб позволить кому-то на диване отлеживаться, как Васисуалию Лоханкину. Ну а как себя покажешь за время — тогда и решим. Короче — приговаривается там… с отсрочкой исполнения до конца войны. Ты понял шанс свой, гигант мысли и отец российской демократии?

Ну, кадры у Лаврентий Палыча! Читал, что в сорок пятом попал к нам в Германии некто Николас Риль, в немецком атомном проекте отвечавший за обогащение урана — уроженец Риги, бывший белогвардеец, белоэмигрант, в двадцатых активный антисоветчик. Так Берия, вместо того чтобы сгноить за такую биографию на Колыме — приказал взять этого Риля в наш «Атоммаш» на ту же должность: на обогащение материала! Здраво рассудив, что свои будут стараться по возможности, а этот носом землю рыть, доказывая свою полезность! И оказался полностью прав, поскольку этот Риль стал в итоге академиком, лауреатом Сталинской премии и Героем Соцтруда.

— Тогда закончим, раз все ясно. Нет возражений?

Сигнал «Лиственницы» — командиру срочно в ЦП.

Блин, что там еще?

— Михаил Петрович, кажется, у нас гости!

Этого только не хватало. Опять фрицы лезут? Надоело уже, ей-богу! Вчера троих утопили походя — это, конечно, хорошо они придумали, на грунте тихариться, но только оторвались, как все! Ну не ровня нам по скрытности подлодки этих времен! Нет, теоретически атомарина много шумней — там, кроме главных турбин, еще и турбогенераторы, насосы второго контура, конденсатные насосы, насосы третьего и четвертого контуров, насосы главных конденсаторов (а это киловатт триста), холодильные машины — и еще пар в клапане травления свистит, либо стучит сам клапан, если ЭУ с запасом мощности, чтоб ускориться сразу. А на дизельной — только главные моторы на малой скорости, пара-тройка вентиляторов (гребного и поста акустика), гирокомпас и умформеры акустиков. Так что теоретически шум должен быть меньше в разы — но вот о малошумных винтах с большим количеством лопастей (чем меньше лопастей, тем больше каждая из них шумит) тогда не задумывались. Механизмы, в том числе и ходовые, крепили прямо на корпус, без амортизации. Вал и его подшипники почти никогда не амортизировались (эксперименты были, в серию не пошло). И форма корпуса тех лодок с выступающими обтекателями пушек и рубки и незащищенными шпигатными отверстиями — это тоже при обтекании лишний шум. Короче, встретив и утопив торпедами аж девять штук фрицевских «семерок», я укрепился в убеждении: субмарина этой войны, подкрадывающаяся на глубине со скоростью в узел-два, на расстоянии даже пяти миль, для нашего ГАК — уже цель, ну а ближе — анекдот «тихо и незаметно крадется слон по посудной лавке».

— Пеленг триста семнадцать, дистанция свыше пятидесяти (кабельтов). Сигнал очень слабый. Периодически пытается облучать нас локатором, в активном. Сигнал опознан в базе данных.

Мля!!! Боевая тревога!

Локатор — значит, не «семерка»: не было у них активной ГАС. Наших кораблей и лодок тут быть не должно — предупреждали. А кто еще у нас есть в базе из этих времен, раз компьютер опознал? А если не из этих? Если тот сон в руку? Или не сон, а каким-то образом пойманная «передача»? Неужели и впрямь «Вирджиния»?

Холодная ярость — и полная мобилизация. Плевать мне на все ваше галактическое равновесие! За мной СССР сорок второго! И столько еще не успел сделать, информацию передать, «Тирпиц» утопить; да ведь если проиграем — они ведь не остановятся, чего-то там восстанавливая, и «Шеер» тоже на дно, и наших всех.

«Вирджиния» — противник, конечно, опасный. Но вот «Пакета» у нее нет, и ГАК не лучше нашего. Еще поиграем!

— Цель по базе данных?

— Не опознана. Внесена в базу 12 июля 1942 года.

Тьфу, черт! Точно — был у нас, еще в Атлантике, контакт с кем-то, «портрет» записали — по утверждению Саныча, то ли «девятка», то ли англичанин.

Но «девяток» вроде в 11-й флотилии Кригсмарине не было. И был ли на них гидролокатор? А если англичанин, то что он делает здесь, на меридиане острова Колгуев?

Цель пока не пытается сближаться. Идет параллельным курсом, изредка включая локатор в активном режиме. Что дальше?

— Пеленг двести семьдесят пять, дистанция двести — множественная цель. Дизельная, опознание по базе… Две «семерки» в надводном положении, идут на сближение!

Уточки плывут — на утоп. Если бы не этот мутный у нас на фланге. А если все-таки?..

— Классифицировать цель один! Дизельная или атомарина?

Течет время в молчании.

— Дизельная, под моторами, тащ командир! С большой вероятностью — процентов девяносто!

Гора с плеч. Топить или не топить? В принципе, мы ее свободно достанем — что УГСТ, что «малютками». А если все ж наши — в прикрытие?

— «Портрет» не совпадает ни со «Щукой», ни с «Катюшей».

Это гарантированно — уж данные по К-22 и Щ-422 в совместном маневрировании мы списали во всех ракурсах, на всех режимах, на различных дистанциях. А кто там еще был у нас, в североморском подплаве? «Декабрист» — одна штука, Д-3, шесть «малюток», нет, пять, М-175 погибла в январе — но «малюткам» сюда просто дальности не хватит. «Ленинцы», подводные минзаги — пока нет, Л-20 и Л-22 придут в октябре, Л-15 с ТОФ — весной сорок третьего. Еще две «Эски», С-101 и С-102, вот эти, черт возьми, имеют конструктивное сходство с «немками», а значит и шум… Но вот что «Эске» здесь делать?

Пожалуй, можно всплыть на перископную, поднять антенну. На всякий случай «Пакет» в полной готовности — противоторпедной.

— Александр Михайлович! — зову Кириллова. — Срочно запросите по своему каналу штаб флота, есть ли здесь наши ПЛ? Кроме Котельникова и Видяева, конечно.

Товарищ старший майор ситуацией проникся. Составили, отправили. Ныряем.

Цель один — по-прежнему. А вот «немки», судя по изменившемуся сигналу, пошли на погружение. Ну да, вполне могли уже видеть мачты нашего каравана. И, между прочим, не так уж далеко от цели один. А она не выказывает никаких признаков враждебности к «семеркам».

Быстро подвсплываем, выставляем антенну. Эсминцы ретранслируют нам пришедший на наш запрос ответ из штаба. Ни наших, ни союзных лодок в нашем районе быть не должно.

Ну и хватит. Считаем цель один «девяткой», флагманом группы ПЛ, наводящей на нас остальные. С лодками мы справимся, но ведь и авиацию вызвать может!