Тор - Сахаров Василий Иванович. Страница 54

Мы рванулись в сторону спасительного леса. Взгляд шарил по земле, мин здесь много, а уши улавливали звуки поскрипывающих мехстрелков, которые двигались медленнее нас. В крови бурлил адреналин, а мозг искал выход из сложившейся ситуации и не находил его. Нас гнали в сторону объекта, словно дичь, и мы все больше углублялись в нехоженые дебри.

Спустя час мы все еще были живы и остановились. «Охотники» немного отстали, и я спросил Хакаранду:

— Как думаешь, выберемся?

— Надеюсь. — Он пожал плечами: — Но странно все как-то выходит. Слишком аккуратно нас гонят. Я два раза под выстрел мехстрелка попадал, а он не выстрелил.

— Может, случайность?

— Вряд ли. Ты тоже спину подставлял, и в тебя не стреляли.

— Так, и что предлагаешь, развернуться и попробовать мехстрелков в лоб атаковать?

— Ничего я не предлагаю. Но если хочешь знать мое мнение, то надо дальше бежать. Глядишь, укрытие найдем, собьем погоню со следа и потом постараемся обратно к отряду прорваться.

— Это понятно.

Прерывая нашу беседу, позади вновь послышался скрип ржавого механизма, и мы опять побежали.

Подъем по склону на горку. Спуск. Лощина. Проскочили и снова карабкаемся наверх, взбираемся на вершину и снова скатываемся вниз. Погоня не отставала, а силы были на исходе. И когда я уже был готов сбросить с натруженных плеч тяжелый рюкзак, мы уперлись в тупик. Слева и справа крутые склоны. За спиной гора, на хребет которой вскарабкался первый мехстрелок. Ну а перед нами узкая горная речушка, над которой навис скальный карниз, и под ним пещера.

— Идем.

Я потянул за собой Рауля. Бывший наемник послал назад очередную гранату из подствольника, снова попал и последовал за мной.

Мы вошли в темноту, а мехстрелки, коих на вершине было уже несколько, начали спуск. Кажется, выхода нет, и все, что нам оставалось — сидеть в пещере и держать оборону. Но когда наши глаза привыкли к полумраку, то я разглядел стальную дверь, над которой мигала светодиодная лампочка. В душе появилась надежда на спасение, и я подбежал к ней, нашел ручку, дернул — и она отпала. После этого я обнаружил перед собой надпись: «Аварийный выход № 12-бис», а под ней еще одну: «Вход и выход только по допуску высшего приоритета».

«Все пропало!» — промелькнула паническая мысль, а руки работали сами по себе. Рывком я скинул рюкзак, распустил горловину и достал радиосканер, в котором был забит спецкод покойного сержанта «барсов».

— Ну, последний шанс, — сам себе сказал я и послал сигнал.

Со скрежетом дверь аварийного выхода открылась. После чего вместе с Хакарандой я влетел внутрь небольшого, но очень пыльного помещения, из которого имелось сразу два выхода. Как раз в этот самый момент передовой мехстрелок начал входить в пещеру. Его железные паучьи лапки громко цокотали по камню, а дверь за нами никак не желала закрываться, наверное, механизм заклинило.

— Гранаты! — подал я команду Хакаранде и добавил: — Ручные!

У каждого поисковика в моей группе имелась одна противотанковая граната. Осколков от нее немного, а мы в укрытии, так что не боялись, да и расстояние метров тридцать, причем основной удар взрывной волны должен пойти наружу. Правда, стоило опасаться звуковой волны, но если спрятаться за углом и уши закрыть, пострадать мы были не должны.

Тяжелые гранаты, каждая весом в шестьсот пятьдесят грамм, оказались в наших ладонях. Одновременный рывок колец на себя — и гранаты покатились по полу в сторону выхода. Над головой просвистели пули, и мы, зажимая уши руками, спрятались в уголке.

«Раз. Два. Три. Четыре. Пять, — отсчет про себя. — Семь. Восемь. Девять».

Взрывы! Пол уходит из-под ног, и грохот, который, несмотря ни на что, врывается в голову и больно бьет по барабанным перепонкам. Но вскоре все успокаивается и замирает. Выход завален, и клубы пыли волнами перемещаются по воздуху подземелья, но мы этого не видим, а чувствуем, поскольку вокруг темно и только под потолком еле-еле мерцает лампочка аварийного освещения.

Впрочем, спустя минуту Хакаранда достал из своего рюкзака фонарик, кстати, у меня такой же. Так что осмотрелись еще раз. А потом решили, что стоять на месте нельзя — задохнемся. И, выбрав правый коридор, мы направились в глубь староимперской базы.

Вот же как бывает. Бегаешь, суетишься, упрямо движешься к цели, а можно зайти с черного хода. Но в тот момент мы об этом не думали, ибо было не до того. Нам повезло — мы проскочили через минные поля, выжили в бою и спаслись и теперь шли туда, где можно было дышать более-менее чистым воздухом. Пока это было нашим самым главным желанием, и ни о чем другом мы не думали.

Глава 20

Темно и сыро. С потолка по стене стекает вода, которая скапливается в небольшой выемке и уже оттуда по капле падает на пол. Мы с Хакарандой сидим в коридоре напротив очередной стальной двери, которую не смогли вскрыть, и отдыхаем. Вот уже сутки он и я на пару бродим по бесконечным пустынным коридорам подземной многоуровневой староимперской базы и никак не можем выбраться в какое-нибудь большое помещение. Проходов вроде бы много, да все двери бронированные и закрыты индивидуальными кодами. Поэтому гуляем и надеемся, что сможем найти выход. Но пока никак.

— Тор, — позвал меня Рауль.

— Что?

— А может, подорвем дверь?

— Нет. Походим еще. Кстати, как у тебя с боеприпасами?

— Семь рожков на автомат, пара ручных гранат и три на подствольник.

— А что с водой и пайками?

— Воды литр и четыре сухпайка.

«Норма. Запас есть. Плюс у меня пять суточных сухпайков, полтора литра воды, примерно шестьсот патронов, три ручные гранаты и семь на подствольный гранатомет. Так что не пропадем».

Я молчал. Хакаранда тоже. Вокруг спокойно, и можно немного отдохнуть. Но Рауль не выдержал, видимо, ему хотелось поговорить, и он спросил:

— Тор, а ты ведь сирота?

— Да.

— И что, совсем никого из родных не встречал?

— Почему же? Видел пару родственников по материнской линии, когда на Махаоне жил. Мелкие людишки. Одно время даже хотел того козла, который мою мать на смерть отправил, отыскать и убить. Но он, сволочь, раньше помер.

— А по линии отца никого не видел?

— Откуда? — Я усмехнулся. — Слышал, что отец пират, и с матерью у них вроде бы любовь была, такая сильная, что он ее с собой забрать хотел, да не смог. Вот и все. Ни фамилии, ни имени, ни фотографии, ничего. Такого человека, бродягу космоса, даже если захочешь, не найдешь, особенно если не знаешь, кого искать.

Мне показалось, что Хакаранда с облегчением вздохнул и продолжил разговор:

— А если бы ты узнал, кто он, то обрадовался?

— Не знаю. А к чему ты такие вопросы задаешь?

— Да так. Своих родных вспомнил. Они ведь от меня, когда я в трудном положении оказался, отказались. Хм! И ничего, я их все равно люблю, а ты с детства один. Поэтому и спрашиваю.

— Понятно.

Мы снова замолчали, и каждый задумался о своем. Хакаранда, скорее всего, о близких думал, а я вспоминал, как жил на Махаоне. Тихая и спокойная аграрная планета, основное население которой — религиозные фанатики-изоляционисты. Но я в город практически не выбирался, ибо нечего там было делать, да и опасно. По этой причине почти всегда находился в бригаде, тренировался, много читал и общался с ветеранами «Центуриона», которые могли рассказать множество интересных историй.

В общем-то хорошее времечко тогда было. Не голодал, не забивал голову лишними мыслями, и рядом со мной находились такие же сироты, как и я.

Почему я это вспомнил? Наверное, потому, что вопросы Хакаранды касались прошлого, и из глубин памяти на поверхность выскочила детская мечта — увидеть отца. Будто я нахожусь в расположении бригады, и неожиданно планету атакует серьезная пиратская эскадра. На космодроме приземляются несколько эсминцев и пара десантных транспортов. Налетчики захватывают город, а «Центурион» ведет с ними бой. Затем наемники отступают, а я остаюсь на базе. Меня забыли, и я один сижу в пустой комнате, и мне тоскливо. Однако вскоре дверь открывается, и на пороге возникает пират в глухом шлеме, боевом скафандре и с обнаженным мечом в руке. Ну а потом я слышу его голос: «Здравствуй, сын. Я прибыл за тобой». После чего пират подхватывает меня на руки, мы едем на космодром, и я оказываюсь в боевой рубке эсминца.