Золушка для герцога - Мортимер Кэрол. Страница 2

Герцог взял себе за правило никогда не посещать деревенские приемы после закрытия сезона и роспуска палаты лордов на лето. Он согласился провести неделю в Норфолке у Салби по одной-единственной причине — свести Себастьяна с юной девушкой, которая, как он надеялся, может стать его женой.

Его личное знакомство с сэром Барнаби было шапочным — обедали несколько раз в клубе вместе, не более. Во время сезона Хок не имел чести познакомиться с женой и дочерью этого джентльмена — Салби не получили приглашения на те три бала, куда Хок сопровождал Арабеллу, — но он навел справки и узнал, что после смерти отца Оливия Салби унаследует «Маркхам-парк» и окружающие его тысячу акров земли. Для Себастьяна, как младшего брата герцога, это был бы идеальный вариант.

— Вот ты где, Джейн. Хватит стоять столбом на ступеньках, девочка. — Леди Гвендолин Салби, увядшая красавица лет сорока с лишним, едва сдерживала недовольство, глядя на то, как объект ее внимания остановился на широкой лестнице, не решаясь ни спуститься вниз, ни подняться наверх. — Нет, не спускайся сюда. Вернись в мою комнату и принеси мне шаль, пока гости не начали собираться. Шелковую, с желтыми розочками. Похоже, погода собирается меняться, Салби, — обеспокоено повернулась она к дородному супругу, стоявшему рядом с ней в просторном холле в ожидании приглашенных.

Джейн видела, что сэр Барнаби, который был на двадцать лет старше своей жены, чувствует себя очень неуютно в сорочке с высоким воротом и туго завязанном галстуке. Желтый жилет невероятно растянулся в попытке охватить объемистый живот, коричневый сюртук и кремовые бриджи были не в состоянии скрыть этого натяжения.

Бедный сэр Барнаби, думала Джейн, покорно идя наверх за требуемой шалью. Она знала, что ее опекун предпочел бы оказаться далеко отсюда, где-нибудь на просторах своего поместья в компании управляющего и в старой удобной одежде, а не торчать в холодном холле «Маркхам-парка» в ожидании гостей, которые вот-вот соберутся в их доме на недельное развлечение.

— Захвати и мой белый зонтик, Джейн! — прокричала ей вслед Оливия, копия своей матери в юности, с округлой фигуркой, голубыми глазками и золотыми кудряшками, причудливо уложенными вокруг пригожего невинного личика.

— Леди не подобает так кричать, Оливия. — Леди Гвендолин явно была шокирована поведением дочери. — Что подумает герцог, если он тебя услышит? — Она принялась энергично обмахиваться веером.

— Но вы-токричали, мама, — недовольно надула губки Оливия.

— Я хозяйка дома. Мне можно кричать. Джейн улыбнулась, продолжая подниматься по лестнице. Она знала, что абсолютно лишенная логики перебранка между матерью и дочерью продлится еще несколько минут. Последнюю неделю во время подготовки к приему гостей споры — временами весьма горячие — стали постоянным явлением, и в большинстве из них фигурировал «герцог» или «его светлость». Поскольку герцог Сторбридж будет почетным гостем Салби на этой неделе — о чем постоянно твердили прислуге, которая беспрестанно мыла, чистила, скребла и полировала «Маркхам-парк», подготавливая его к приему «его светлости, герцога».

Джейн не надеялась, что ее включат в какое-либо из предстоящих мероприятий, она наверняка даже не увидит блистательного герцога. Ведь она всего лишь бедная родственница Джейн Смит. Дальняя родня, которую Салби просто пожалели и милостиво предложили кров, когда ей было десять лет.

Когда сэр Барнаби и леди Гвендолин впервые привезли ее сюда, «Маркхам-парк» показался ей огромным и пустынным, ведь все свое детство она провела в крохотном домике приходского священника на южном побережье, с любящим вдовым отцом и Бесси, престарелой, по-матерински доброй экономкой.

Но Джейн утешила себя тем, что «Маркхам-парк» по крайней мере, недалеко от моря. Временами, когда неусыпное око леди Салби давало сбой, она убегала на изрезанный волнами берег и наслаждалась его дикой, неприрученной красотой.

Джейн очень скоро открыла для себя, что Норфолк особенно хорош зимой, когда море, казалось, ярится и сражается против всех запретов самой природы, как и ее внутреннее естество, стремилось сразиться против постоянно ужесточающихся светских ограничений, которые накладывались на нее. Ибо детскую и классную комнаты она делила с Оливией только до шестнадцати лет, а по достижении этого возраста ее перестали считать ровней Оливии, и она превратилась скорее в горничную и компаньонку избалованной барской дочки.

Джейн задержалась у зеркала в спальне леди Салби и окинула критическим взглядом свое отражение. Да, такие, как она, нынче не в моде. Она высока, ноги у нее длинные, фигурка худенькая. Ей хотелось бы сказать, что у нее интересные золотисто-каштановые локоны, но и это неправда — она являлась обладательницей ярко-рыжих, пламенеющих волос. И, несмотря на чистую кремовую кожу, ее носик щедро усыпан отвратительными веснушками. Плюс зеленые глаза. Ужас, да и только.

К тому же ни одно из платьев, которые подбирала ей леди Гвендолин Салби, не шло ей, потому что наряды неизменно были пастельных тонов. В данный момент она была в бледно-розовом, совершенно не подходящем к ее рыжим волосам платье.

Конечно, весьма сомнительно, что Джейн когда-нибудь встретит мужчину, который захочет жениться на ней. Если только местный викарий не сжалится и не предложит ей руку. А поскольку он немолодой вдовец с четырьмя неуправляемыми детишками младше восьми лет, Джейн очень надеялась, что он этого не сделает!

Она со вздохом взяла с туалетного столика шаль, заметив, что шкатулка с драгоценностями леди Салби не убрана в верхний ящик.

Но стоило Джейн услышать стук колес кареты, подъезжающей к «Маркхам-парку» по покрытой гравием дорожке, она тут же забыла о шкатулке.

Наконец-то приехал герцог и его брат лорд Себастьян Сен-Клер? Или кто-то из других гостей Салби?

Любопытство заставило Джейн подбежать к окошку и выглянуть наружу. Огромным экипажем с четверкой самых красивых черных коней, которых Джейн доводилось видеть, управлял грум в черной ливрее. Двое других слуг, тоже в черном, сидели сзади, на дверке кареты красовался герцогский герб.

Значит, это действительно герцог.

Похоже, он любит черный цвет, подумала Джейн и, поддавшись искушению, осторожно отодвинула парчовую штору, дабы получше разглядеть самого герцога, когда он будет выходить из кареты.

Грум проворно спрыгнул на землю и распахнул дверку, и сердечко Джейн по неизвестной причине вдруг забилось быстрее. И не просто забилось, оно неистово затрепетало, недовольно отметила Джейн.

У нее перехватило дыхание, стоило обутой в сапог ноге встать на нижнюю ступеньку кареты. За ногой последовало мощное туловище, затем и склонившаяся голова, и вот взгляду явился весь герцог Сторбридж — он ступил на гравиевую дорожку, выпрямился, взял у слуги шляпу и поднял свою надменную голову, оглядывая окрестности.

Боже, какой он высокий! — это первое, что пришло Джейн в голову. За этой мыслью последовала другая — такого красивого мужчину она в жизни не видела. Густые черные волосы, широкие плечи, атлетическое телосложение. На вид ему, по меньшей мере, лет тридцать. Черты лица суровые, как и подобает могущественному герцогу, но в этой суровости просматривалась такая строгая мужская красота, что сердце Джейн остановило свой бег.

Она стояла словно завороженная, не в силах оторвать от него взгляда.

Высокий лоб говорил не только о надменности, но и об уме, но вот цвет его глаз, с неприкрытым презрением оглядывающих окружающую местность, остался для Джейн загадкой. Резко очерченные губы поджались, черные брови удивленно поднялись, когда он увидел, как хозяйка дома поспешно спускается к нему по ступенькам, вместо того чтобы терпеливо ждать внутри особняка, когда слуга объявит о его прибытии.

— Ваша светлость! — Леди Салби присела перед герцогом в низком реверансе, удостоившись в ответ лишь высокомерного кивка. — Какая честь! Я... Но где же ваш брат, лорд Сен-Клер, ваша светлость? — В голосе леди Салби послышались неподобающие даме визгливые нотки, когда она поняла, что в карете больше никого нет.