Пропавшие без вести - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич. Страница 30

– Спокойно, Алексей. С чего-то же начинать нужно. Я вон тоже был недоволен тем простым обстоятельством, что нам приходится батрачить на Бедрича. Помнишь, как ты успокаивал меня?

– Тут все верно. Нам нужно было изучить как минимум язык и составить представление об этом мире.

– Ну а теперь пришла пора понять, что, несмотря на нашу принадлежность к цивилизации, обошедшей местную минимум на полтораста лет, ничем таким сверхъестественным мы их потрясти не сможем. Так что придется вписываться в местное общество, а не ставить его с ног на голову.

– Вот это называется вписываться? По-моему, у этого иное название – влачить жалкое существование.

– Леша, ты бы поаккуратнее на поворотах.

– Сереж, я не хочу тебя обидеть. Да, ты жил этой жизнью и там, но сам подумай, по справедливости ли это было? Ведь за прямо-таки каторжный труд, по сути, промысловики получают гроши.

– Ну да. У тебя место было потеплее и получалось куда лучше, чем у меня. – Сергей честно старался, чтобы Болотин не смог определить, насколько его это задело, но не преуспел.

– Сереж, ты зря решил, что я считаю себя выше тебя. Да, я получал хорошую зарплату, при этом упахиваясь куда меньше, чем ты, к тому же круглый год, а не морозя хозяйство в охотничий сезон. Но получать достойную зарплату за свою работу – это нормально. Так почему мы должны равняться на то, что НЕ нормально? И потом, разве я хотя бы раз сказал «я»? По-моему, наоборот, звучало только «мы».

– Все, Леш, все. Уел. Каюсь. Был несправедлив. Ну что, промысловик, спать, а завтра снова в бой?

– Пока да. Но на будущий год нужно будет придумать что-то другое.

– Ну думай. У тебя в этом плане мозги лучше закручены, я же все больше палить в разные стороны.

– Кстати, Сереж, я все спросить хотел. А отчего у тебя охотничьих патронов всего-то пара десятков, а остальные все вроде как боевые?

– Те пара десятков с прошлого сезона остались, а остальные я у одного прапора купил, вдвое против магазинных, и себя и батю обеспечил.

– А я слышал, что охотничьи вроде для этих целей лучше.

– Правильно слышал. Но и эти при малой доработке тоже будь здоров. Там всего-то кончик чуть подпилить напильником, да пару надрезов на пуле, и молотит хоть куда.

– А точность не падает?

– Падает. Да только ты же на охоте не станешь палить за пять сотен метров, а до трехсот вполне приемлемо, впрочем, как и охотничий патрон. Ладно, спать давай, умник. И смотри, головную мышцу напрягай всю ночь, как нам стать местными Рокфеллерами и на охоту ходить только ради удовольствия.

– А вот и придумаю.

– А я и не сомневаюсь. И вообще, я за любой кипеш, кроме голодовки.

У дровяного отопления есть один значимый недостаток – дрова прогорают куда быстрее, чем каменный уголь. Данное обстоятельство приводит к тому, что утром вставать довольно зябко. Это характерно в тех случаях, когда ты ложишься спать рано, а впереди у тебя долгая зимняя ночь, в течение которой никто в печь дровишки не подбрасывает, так как не лунатики. А что делать, если скука одолевает? Нет, поговорили, конечно, славно, да только все одно спать завалились в десять, а вставать не раньше семи.

Все же неплохо было бы иметь запас книжек. В бытность свою на Земле Сергей много читал, чтобы скоротать как раз вот такие вечера. Вопреки расхожему мнению покупал он не новые книжки, а уже бывшие в употреблении, так было дешевле. К букинисту какие только книжки не несли, были и те, которым нет еще и месяца со дня выхода из печати, и совсем уж древние, лохматого года. Но тут с книжками не развернешься. Цена слишком кусается, а у них с деньгами не густо. Впрочем, можно купить и бывшие в употреблении, правда, при школе и на факториях выбор скромный, как говорится, бери что есть и радуйся.

Но попробовав почитать местных писателей, Сергей пришел к выводу, что при всей своей любви к чтению их читать он не сможет. Изложение местных романов было наивным и пафосным одновременно. Словом, не тот стиль, к которому привык Варакин. Возможно, хватив скуки этой зимой, он и изменит свое мнение, но пока подобное не наблюдалось.

Затопить печь. Приготовить завтрак. Покормить собак, но не досыта, отъедаться вечером будут. Собрать рюкзак. Подхватить оружие. Вот, пожалуй, и все приготовления к следующему трудовому дню. Обед будет в лесу, для этого все необходимое имеется, поэтому причин возвращаться в избушку нет, да и не находишься сюда обедать.

Обход ловушек порадовал. Из десятка четыре сработали наилучшим образом. Правда, в двух были все еще живые собольки, но Сергей быстро устранил этот недостаток. Да плюс, пока обходили, подстрелили еще двоих. И все это до обеда. Лихо.

Настроение Алексея заметно улучшилось, но не сказать, что выправилось полностью. Было заметно, что вчерашний разговор для него не прошел бесследно, и он постоянно напрягает головную мышцу, чтобы придумать какой-нибудь оригинальный способ скорого обогащения. Менять мир и прогибать его под себя желания не было никакого, но в то же время и бродить до скончания своего века по лесам ему претило.

К концу дня они вернулись в избушку с восемью тушками, отчего Сергей откровенно пребывал в крайней растерянности. Он не мог поверить в то, что все происходящее не бред, а вполне себе реальность. Количество зверя было просто запредельным, о таком он не мог подумать даже в самых смелых своих мечтах.

В довершение ко всему Уран обнаружил еще и медвежью берлогу. Шкура медведя, она куда дороже будет, а мясо его, в отличие от соболей, которые шли только собакам, можно и самим употребить в пищу. Медвежатину Сергей уважал.

– Завтра с утра отправимся к Кафкам, – сдирая с соболя шкурку, произнес Сергей.

– Чего это? – позвякивая посудой в процессе приготовления ужина, поинтересовался Алексей.

– Как это чего? Про медвежью берлогу уже забыл?

– А на потом оставить нельзя? Он ведь в берлоге и никуда не денется.

– И не подумаю откладывать. Ты медвежатину когда-нибудь ел?

– Нет, как и волчатину.

– Много потерял. Ну да ничего, завтра поешь.

– А если у Кафок какие планы? Вот так вот они сидят и ждут, когда Сергей Иванович пригласит их поохотиться на мишку.

– А зачем нам Кафки? Я что, подрядился на них пахать? Хватит, им и без того по долгам ввек не расплатиться. Хотя и платить не собираются, все бы на халяву проскочить.

– Так ты что же, думаешь, мы вдвоем справимся?

– А чего там управляться?

– Ну я не знаю. Охота на медведя всегда была опасным занятием.

– Это смотря как охотиться. Если так, чтобы кровушку разогнать по жилам, тогда да, тогда может быть очень даже опасно. А если подходить к этому делу с промысловой точки зрения да умеючи, то ничего сложного.

– Вот так вот просто?

– Ну конечно. Чего сложного стрельнуть спящего мишку в берлоге.

– А если выскочит?

– Я уж на десяток медведей ходил, и из берлоги мишка только раз вырвался. Из них три раза один был, так вообще все тишком да ладком прошло.

– А зачем тогда к Кафкам идти?

– Странный ты. Мишка, он ведь не легонький, что же его на себе волочь, да и из берлоги выковыривать придется. Лошадь нужна, а то надорвемся. Опять же вход в берлогу он затыкает пробкой из сухого мха и листьев. Руками все разгребать? Вилы не помешают. А где все это находится?

– Слушай, а тут ведь вроде как получается наша Северная Америка.

– Куцая она какая-то получается, хотя и похожа, чего уж там, как и пинки эти, и все остальное. А ты это к чему?

– Так ведь гризли.

– Что гризли?

– Ну гризли, они вроде как побольше наших мишек будут.

– А какая, к ляду, разница, гризли он или среднестатистический бурый мишка? Медведь, он и здесь медведь. Так что обложим вход парой-тройкой бревнышек, чтобы, случись, не выскочил сразу, откопаем пробку да стрельнем его прямо в яме. Потом выволочим наружу, разделаем и к вечеру управимся. Даже лошадь на хутор вернуть успеем.

– Просто как-то все.

– А чего усложнять? Леш, я вот лясы точу, но шкурки деру, а ты ерундой маешься, а ведь есть-то хочется.