Спой мне колыбельную (ЛП) - Моррисон Анджела. Страница 23

Он — тот самый парень, который снился мне прошлой ночью. Я хочу, чтобы он снова приснился мне сегодня и каждую последующую ночь.

Он первый вскакивает, когда последняя нота угасает. Его хор присоединяется к нему. Люди в аудитории тоже встают. Никаких приветственных восклицаний. Серьезность царит на Олимпиаде хоров, пока проходит судейство. Но хлопки не прекращаются. Мы уходим, наши платья драматично шуршат у ног, но аудитория не прекращает аплодировать. Они не останавливаются, пока один из судей всех не успокаивает.

Сопровождающие нас мамочки собирают всех в раздевалке. Мы не можем кричать, даже при желании. Или обняться. Мы обходимся поцелуями в щеку и «дай пять!».

Мама Мэдоу командует, чтобы нам расстегнули молнии и помогли вылезти из платьев. Мы переодеваемся в белые капри, балетные голубые блузки с короткими широкими рукавами, на которых в люверсы вставлена кружевная тесьма. Мы даже надеваем подходящие сандалии. Я одеваюсь на автомате, взволнованная овациями, одобрительными лицами судей и тем, как Дерек вторил каждое слово вслед за песней. Мне бы хотелось распустить волосы, но они должны быть собраны.

Я стираю густую помаду с губ, которой они заставили меня накраситься, и наношу «арбузный лед». Это напоминает мне о Скотте. Бедняга Скотт. Он сейчас так далеко от меня. И он так отличается от Дерека. Постоянный. Верный. Милый. Друг.

Дереку ничего из перечисленного не соответствует. Особенно слово «друг». Милый? Безусловно. Прошлой ночью он был милым. И петь для него только что было абсолютно прелестно. Но это чувствовала я. А что чувствовал он? Что он мог видеть во мне? Может быть, это была всего лишь игра? Вокруг были парни. У него была куча шансов найти себе девчонку, чтобы провести время фестиваля с ней. Я и представить себе не могла, что что-то подобное случится со мной здесь, но, черт, я буду играть в эту игру столько, сколько потребуется. А почему нет? Он не знает, кто я на самом деле. Здесь я свободна. К тому же он думает, что я красивая.

Мы встречаем Дерека и Блэйка в пиццерии через дорогу от нашего отеля. Пицца тут названа в честь кинозвезд, в основном, американских. Парни резервируют нам столик на тротуаре, снаружи. Из-за машин тут немного громко, но по-европейски.

— Вы молодцы. — Дерек жмет мою ладонь двумя руками. — Прекрасно, Бет. Идеально. Как ты это делаешь?

Я вырываю свою руку.

— Я слышала, как ты поешь. Ты знаешь, как это делается.

— Не так, как ты. Так я не умею.

Блэйк наклоняется ко мне через плечо и осматривает меня сверху вниз.

— Может, тебе просто нужно правильное вдохновение.

Он тут же получает локтем в живот и «Заткнись!» от Дерека.

Мы заказываем пиццу, чтобы отпраздновать. Блэйк снова предлагает смухлевать и заказать молочные продукты, но Дерек берет пасту с мясным соусом. Когда приносят его заказ, он берет горсть капсул и сглатывает их, но замечая мой взгляд, пожимает плечами.

— Витамины. Моя мама помешана на макробиотиках.

Я верю ему. Каждому его слову. Честно.

В этом местечке подают настоящую итальянскую пиццу: тонкий слой теста и дровяная печь. Я запихиваю в рот кусочек, посыпанный моцареллой. Она очень отличается от той, что продают в нашем городе. Свежая и требующая тщательного пережевывания. Да и томаты сладкие. Я закрываю глаза, чтобы получить еще большее наслаждение, не могу поверить, я действительно ужинаю с ним. Я узнаю об этом парне так много и быстро, как только смогу.

— Ты не так ешь. — Дерек смотрит на то, как я глотаю, с другого конца стола. Он хватает кусочек моей пиццы и подносит его к моему рту. — Вот так. — Он заносит кусочек мне в рот. Как всегда покорная, я откусываю и прожевываю пиццу, при этом ни разу не покраснев. Он пялится на меня, выглядит так будто он голоден.

— Хочешь кусочек? Здесь все равно очень много для меня одной.

У каждого есть свой кусочек пиццы, но не огромный, как будет у нас дома, когда мы вернемся, но этого тоже достаточно.

Он трясет головой.

— Сыр.

— Вы поете завтра, верно?

— Надеюсь, ты придешь. — Он смотрит на меня так же, как смотрел тогда, когда я была на сцене.

— Ни за что не пропустим это. — Я смотрю на него, надеясь, что это верный посыл.

Я теряюсь где-то в глубине его бархатно-карих глаз, когда в моей сумочке звонит телефон. Я таскаю его с собой сегодня. Мама говорила, что позвонит, чтобы узнать, как прошло выступление. Она предупреждала меня, что звонки в роуминге из Европы стоят очень дорого из-за огромного расстояния, поэтому мы обменивались письмами по электронной почте, но сегодня разговор будет того стоить.

Я нахожу телефон до того, как он прекращает звонить.

— Мам?

— Бет? — Она говорит что-то, но я не могу расслышать.

Я выкрикиваю:

— Погоди минутку. — Я встаю и выбегаю на тротуар. — Так-то лучше.

— Как всё прошло, милая?

— Прекрасно. Я пела так, как никогда раньше. — Я оборачиваюсь и вижу, что Дерек смотрит на меня, сидя за столом и откинувшись на спинку своего стула. Он не отводит своих глаз от моих, и мои щеки начинают краснеть. — Мы познакомились с некоторыми милыми мальчиками из хора Эмебайл из Лондона.

— Отлично, дорогая. Рада, что ты хорошо проводишь время, — тихо говорит она.

— Ты в порядке? — Я беспокоюсь, что она дома совсем одна.

— Конечно. — Её голос прерывается.

— Мам, что происходит?

— Ничего такого, что не может подождать, пока ты не вернешься домой.

Я закрываю глаза. Нет, только не сегодня. Я с ней согласна. Повесить трубку. Стоп. Нет, не хочу знать.

— Это анализы?

Она не отвечает, но я слышу тихие всхлипы.

— Они положительные, так? — Что-то глубоко внутри меня сильно протестует против боли, которая разрывает сердце. — Я — носитель.

— Мы поедем на прием к консультанту по генетике, когда ты вернешься. — Она вздыхает, старается контролировать свой голос. — Я не хотела, чтобы ты так об этом узнала.

— Ясно. Есть что-то еще, что мне следует знать?

— Не позволяй этим новостям испортить путешествие. Забудь обо всем и проведи время с удовольствием. Мы разберемся с этим, когда ты вернешься. Врачи хотели сразу посадить тебя на таблетки, но я сказала им, что нам нет нужды беспокоиться. Я горжусь тобой, милая.

— Спасибо, мам.

— Я люблю тебя. Мне жаль. Очень-очень жаль. — Он снова начинает плакать.

— Я тоже тебя люблю.

Мой голос надламывается на этой фразе. Телефон отключается. Мои глаза щиплет. Я понимаю, что у меня есть две минуты, пока я не расклеюсь окончательно. К пицце я уж точно не вернусь. И к красавцу Дереку тоже.

Передо мной две желтые дорожные полоски перехода. Прогулка. Замечательно. Я ступаю на них. Автомобиль резко тормозит. Я отпрыгиваю. В Детройте я бы уже была мертва, но не в Швейцарии. Я смотрю на напряженное лицо старого швейцарца, махаю ему рукой, чтобы поблагодарить. Он улыбается и махает в ответ. Ком в горле нарастает.

Движение машин в обоих направлениях приостанавливается из-за меня. Я поторапливаюсь перейти дорогу, прохожу мимо водных велосипедов, мест, где продают мороженное в конусообразных стаканчиках и газировку, и спускаюсь к озеру. Справа от меня паромный терминал. Огромные деревья. Скамейки. Я нахожу одну, спрятанную за стволом раскидистого дерева и кустарником.

Я сажусь, иначе упаду. Озеро сегодня как зеркало. Ярко-голубое. Как и небо. Пара пушистых облаков и солнечный свет. Горы, кажущиеся издалека голубыми с белыми зазубренными вершинами, вырастают с другой стороны воды. Всё такое безмятежное. Не могу на это смотреть. Мне нужны облака. Сильный ливень. Разбивающиеся о берег волны. Красота этого места насмехается надо мной, будто кричит: «Э-эй! Уродка!» прямо мне в лицо.

Я практически избежала этого. Почти забыла о них всех. Каждого парня, который когда-либо называл меня чудовищем. Я позволила себе надеяться, что у меня есть шанс на нормальную жизнь. На отношения. На брак. Семью. Я могла бы отказаться от слепого парня в свои 40 лет, новое лицо изменило мои представления.