Дикие земли - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 68

Мы еще обговорили с вождем несколько тем, посидели на пиру, а потом разошлись по своим домам.

Мой дом не изменился с тех пор, как я его покинул, только еще больше зазеленел кронами деревьев — все-таки это был живой дом.

Я показал Амалону, как пользоваться этим сооружением, и сказал ему тайные слова для открытия дверей. Его магические способности пока к нему не вернулись, а потому ему предстояло жить с открытыми дверями неопределенно долгое время. Мы не знали, восстановится ли его дар вообще — скорее всего, магия была свойством мутировавшего за тысячи лет организма, но все может быть, вдруг способности к нему и вернутся…

Вместо большой хижины, которая прежде была домом для моих жен и меня, стоял просторный деревянный дом, с множеством комнат, построенный по образу и подобию тех, что возводили люди империи. Старшая жена не раз обстоятельно расспрашивала меня о том, как живут в другой части света, — и вот результат расспросов уже стоял на земле, подмигивая пустыми окнами без стекол. Конечно, было немного смешно видеть эту пародию на дом, но это уже был настоящий дом, а не дикарская хижина.

Когда-нибудь я вернусь сюда снова… Было немного грустно — я уже привык к своей «семье», своим женам, толпе ребятишек, все время снующих под ногами. От младшей жены у меня родился сын, и было немного странно — вроде бы мой сын и не мой… Я не мог себе объяснить эти чувства. Ведь я не готовился стать отцом — меня попросили, буквально потребовали, чтобы я произвел ребенка, который предположительно будет шаманом — и теперь он есть. Но рад ли я? Насильно ведь не заставишь стать настоящим отцом ребенку… Все, что я мог для него сделать, — обеспечить безбедное будущее, и еще — под страхом расправы я запретил подтачивать ему зубы, когда он вырастет. Эти акульи улыбки выводили меня из себя.

Надо прекращать дикарский обычай — я так и заявил вождю на ужине. Если орки хотят соединиться со всем человечеством и не выглядеть маньяками-убийцами, надо отказываться от старых обычаев.

Мои друзья разошлись по своим домам, радостно встреченные своими женами.

Каран, судя по его довольной физиономии, оторвется сегодня по полной, вознаграждая себя за долгие месяцы воздержания. А мы с Аранной остались в доме, построенном старшей женой. Спали мы на тюфяках — как ни продвигался прогресс в племени орков, но до кроватей они еще не дошли.

Перед сном ко мне пришла старшая жена, чтобы поговорить.

Аранна тактично оставила нас наедине, и Асанта присела передо мной на пол, на колени. Ее умные глаза с сеткой морщинок смотрели на меня испытующе и пристально. Она помолчала, потом спросила:

— Муж мой, могу ли я узнать о твоих планах на будущее? Намерен ли ты оставаться в Амараке или уйдешь дальше? Нравится ли тебе то, что я сделала за время твоего отсутствия?

— Асанта, ты очень много хорошего сделала, пока меня не было. Мне нравится, что ты делаешь. Я слышал от вождя, что у тебя большие успехи в торговле и ты теперь важная персона в племени. Что касается планов, то я скоро уйду туда, откуда пришел. Я вернусь, но только через годы, когда — сам не знаю. Так что ты будешь, как прежде, заправлять всем хозяйством. Я предупредил вождя, что вернусь обязательно и чтобы вас ни в коем случае не обижали. Они побоятся тебя обидеть, это я тебе обещаю. Иначе я разнесу их на кусочки.

— По нашим законам женщина не может ничем владеть — все, что есть у нас, принадлежит тебе. Если ты умрешь, все хозяйство может перейти к кому-то из мужчин в семье, а если таковых нет — тому, на кого укажет вождь. Скорее всего — просто заберет себе. Так что, пожалуйста, муж мой, не дай себя убить. Пока ты жив, знаю, они нас не тронут, хотя завистников уже много — мы самые богатые во всем народе орков.

— Я не дам себя убить, — усмехнулся я. — Меня очень трудно убить, особенно теперь. Даю тебе полную свободу в выборе деятельности — торгуй, строй, делай что хочешь. Такой вопрос: я уезжаю, как вы будете без мужчин? Ты поняла, о чем я?

— Витор, у нас уже достаточно детей, — усмехнулась Асанта. — А если нам захочется мужской ласки… мы что-нибудь придумаем. Тебя не опозорим, это точно.

— Ну вот и славно. Теперь вот что: мы уезжаем через неделю, и я тебя попрошу — нам надо изготовить одежды. Я вообще выгляжу как какой-то оборванец, да и мои друзья не лучше. Надо еще подготовить еды в дорогу — копченого мяса, лепешек, фруктов — в общем, всего на пятерых плюс двух собак. Для них — свежего мяса.

— Все сделаем, как скажешь. Завтра же мастерские начнут шить вам одежду. Надо по имперским образцам шить, я правильно поняла? Пусть твои друзья придут ко мне и расскажут, как все должно выглядеть. Мне кажется, что одежда орков будет не годна для империи.

— Ты покормила моих собак? Где их разместили? В комнате, как я говорил? Постелили им тюфяки?

— Да, покормили, они лежат у себя в комнате. Витор, только они странные какие-то… совсем на собак не похожи, так и кажется, что они меня понимают, хоть и не говорят. У меня просто мурашки по коже бегают, когда они глядят на меня…

— Не беспокойся. Они вас не тронут, а скоро уедут со мной.

Ночью мы занимались любовью с Аранной и строили планы на будущее. Я отказался «задраконить» ее, и она сильно обижалась на меня за это. Все-таки я боялся за ее разум и оттягивал неизбежное. В глубине души я знал, что когда-нибудь сделаю и ее оборотнем — ну не стану же я один жить сотни лет, пока она на моих глазах начнет превращаться в старуху и в конце концов умрет. Но пока… я не решался.

Наши сумы мы перенесли из транспортера в дом — ценного там ничего не было, за исключением моего браслета с «камнями», я его спрятал в углу комнаты, от греха.

Амалон и Мараса отказались ехать с нами в империю, решив начать новую жизнь у орков. Мы говорили об этом с Амалоном, и он сказал, что не хочет больше всей этой суеты, интриг, лучше он будет лечить орков, жить в живом доме и любить свою Марасу. Они с Марасой ходили счастливые, обнимались, исчезали куда-то каждый день — говорили, что ищут лечебные травы. Правду сказать, каждый раз они возвращались с пучками трав, но какие-то слишком потрепанные и с запутавшимися в шевелюрах травинками. На мою шутку по этому поводу Амалон серьезно сказал:

— Я только сейчас и начал жить. У меня есть красивая женщина, любящая меня, мне с ней хорошо, мне тут спокойно и уютно — жизнь у орков течет размеренно и тихо, они ближе к природе, чем суетливые люди империи. Я счастлив, Викор. Спасибо тебе. И Мараса очень тебе благодарна. Если бы не ты, она бы так и старела в своем убогом домишке. Единственно, о чем жалеет, что в том домике остались вещи ее погибшего сына. А так — что нас удерживало в империи? Ничего. А здесь у нас есть все, что нужно.

— Я сказал Асанте, чтобы помогала вам жить, пока на ноги не встанете и помощь уже не потребуется. А так спрашивайте у нее все, что вам нужно. Кстати, не думали ребенка завести?

— Пока не думали. Но если получится — конечно, заведем. Пока я не знаю, возможно ли это…

— Мне Егар сказал, что возможно, все детородные функции у вас в норме. Как только все в организме устоится, можете спокойно рожать.

— Это хорошие вести, — улыбнулся Амалон, — Мараса будет очень рада. Да и я… я всегда хотел детей, но как-то не получилось. Все гнался за наукой, лечил людей, а потом, в изгнании — какие дети и семья, самому бы выжить. Вот так и остался один.

— Вы хорошо с Марасой подумали? Может, все-таки вернетесь со мной в цивилизацию?

— А чем тут не цивилизация? Через лет пятьдесят они превзойдут империю! У них дымят кузни, строятся торговые лавки и ремесленные мастерские, добывается руда и вооружается войско — ты же из них создал новую империю! Даже деньги у них уже есть, ты слышал? Чеканят из золота и серебра — они открыли россыпи, где добывают много драгоценного металла. Твой Бабакан научил их, как сделать прессы, и они вовсю уже занимаются чеканкой!

— Да, мне говорили… ну ладно, есть еще время подумать — мы уезжаем через три дня. Учтите.