Юность - Гетто Виктория. Страница 7

Далее: в грузе «Рощицы» нет ничего ценного, сплошной ширпотреб. Ну кому, скажите, на этой планете нужна партия шлёпанцев для бассейна? Когда здесь и самих бассейнов нет? Бижутерия, зажигалки, купальники, женское бельё, энергокапсулы для бытовой техники, простенькие проигрыватели, косметика. Зачем всё это здесь? Или забрал по принципу зелёной земноводной? Мол, моё так моё? Будет? Ну и пусть. Есть не просит, а место для хранения имеется.

Едем дальше – реактор есть. Но вот дотащить его до моих владений нереально. Вес – огромный. Мощность – запредельная. Проще проложить энерговоды прямо отсюда. Дешевле и быстрее будет. Но! Для этого необходим один правитель. Да-да! В Фиори. Государь, так сказать… И последнее – пленная саури. Зачем она мне? Сам не знаю. Молодая, глупая, без царя в голове, как говорится. Просто прибить её – и всё. Так нет! Почему-то жалею. Кормлю, пою, лечу, даже одеваю. Зато взамен успел получить дырку в боку и порцию какого-то яда. Хвала Высочайшему, вылечился. Благо аптечку вовремя нарыл. Вот же… Не понимаю я себя. Решительно не понимаю!.. Ясно, что со мной что-то не так. Но что?

Между тем от замка, расстилающегося внизу, к нам мчится кавалькада всадников. Мне кажется или нет: впереди, верхом на горячих конях скачут две женщины, в одной из которых я узнаю матушку, а во второй – Мауру дель Конти, её наперсницу. Доса Аруанн что, с ума сошла?! В седле по-мужски! Да ещё… в штанах! В смысле, в облегающих плотно красивые стройные ноги брюках и высоких сапогах со шпорами! И её спутница от досы не отстаёт, так же фривольно, по местным меркам, одета и так же по-мужски сидит в седле! Совсем сдурели дамы!.. В следующее мгновение конь матушки замирает возле меня, и тут же меня стискивают в крепких объятиях, целуют, тормошат, тискают. И всё это в седле! Наконец первые восторги и эмоции проходят, и мы уже в более спокойном темпе едем дальше, благо обоз, не останавливаясь, проследовал мимо приветственного комитета. Наши с мамой кони неспешным шагом шествуют к замку, и я ужасно доволен, что моя экспедиция наконец подошла к концу. Мама ревниво посматривает на гружёные сани, на улыбающихся возчиков и спрашивает:

– Удачно?

– Вполне.

Маура едет чуть позади. Но прислушивается. Чуть повернувшись, спрашиваю у неё:

– Баня готова?

– Разумеется!

Доса Аруанн даже обижена таким глупым, по её мнению, вопросом. Успокаиваю её:

– У меня есть для вас подарки. Пригодятся там.

Это шампуни, лосьоны, притирания… Словом, косметика. Два контейнера. Из десяти. Такого всем обитателям Парды хватит на десять лет!..

Внезапно матушка осаживает свою лошадь, её лицо меняется, и она злобно шипит:

– Это что такое, Атти?!

Вначале я не могу понять причину её гнева, потом соображаю, что нас догнали лошади, везущие клетку. Дёргаю щекой, и мама чуть затихает, но не настолько, чтобы забыть о своём вопросе.

– А, это… Она воткнула мне кинжал в бок. В этот.

Прикладываю руку к левому боку, который уже лишь слабо зудит. Радуюсь, что Юрика решила остановиться на недельку в гостях у своей подруги досы Аланы, заведующей ткацкими мануфактурами Парды. Всё-таки столь дальнее путешествие в зимнее время далось благородной даме нелегко. Но гнев мамы обращён на сидящую в клетке саури. От неё, кстати, ощутимо попахивает, поскольку не очень-то удобно справлять естественные надобности на ходу, да и стыдливость у ушастой оказалась не маленькой… Я сжалился и заменил верёвки обычными кандалами. Они легче.

Доса Аруанн поворачивает своего коня к клетке, подъезжает вплотную и рявкает не хуже меня:

– Ты, злодейка, как посмела поднять руку на моего сына, графа дель Парду?!

– Мама, она тебя не понимает.

На меня смотрят изумлённые глаза матушки.

– Она что, из дальних земель, что не знает человеческой речи?

– Из очень дальних, мама. Очень.

Подъезжаю к клетке, просовываю руку внутрь и приоткрываю поднятый воротник тулупа, в который закутана саури. Та злобно шипит, с ненавистью смотрит на мою маму, которая бледнеет и невольно натягивает поводья. Её жеребец храпит и пятится назад. Сзади слышен слабый вскрик ужаса Мауры.

Доса Аруанн показывает на острые уши саури, потом осеняет себя знаком Высочайшего:

– Исчадие ада… Атти! Убей её немедля!

– Ма! Прекрати! Она не исчадие ада! Эта… женщина, точнее, девушка, просто несчастная, переболевшая Биномом Ньютона. Поэтому так и выглядит! – И тут же рявкаю саури, естественно на русском: – Хватит дурить! Ты пугаешь мою маму!

Неожиданно для меня Ооли послушно замолкает. И… Я едва успеваю захлопнуть изумлённо отпавшую челюсть – саури смущённо улыбается досе Аруанн. На самом деле смущённо. Я же вижу… И естественно, что моя добросердечная матушка тут же тает, напускаясь на меня:

– Атти, так это последствия болезни?

Лгать противно, но приходится.

– Да, мама. Из-за этого её тело стало таким.

– Безобразие, почему ты издеваешься над бедняжкой?! Её и так наказал Высочайший, тебе этого мало?

Ну не читать же мне лекцию о взаимоотношениях между двумя видами разумных? Поэтому молчу. Мама между тем задумчиво произносит, глядя на содержимое клетки:

– Я, конечно, понимаю, что преступница должна быть наказана. Но её хотя бы можно помыть?

Мгновенно прикидываю варианты. Увы, моя мама, когда хочет, может быть ужасно упрямой… Так что придётся, пожалуй, согласиться… Согласно киваю:

– Хорошо. Можете взять её в баню. Но потом я отправлю её в темницу.

Матушка на мгновение озаряется своей столь любимой мной улыбкой:

– Я вижу, ты знаешь её речь?

– Да, мама.

– Тогда скажи, чтобы слушалась меня.

Обречённо говорю с любопытством смотрящей на досу Аруанн Ооли:

– Слушай, саури, моя мама – очень добрая женщина. Она хочет помыть тебя в бане.

Та молчит, и я не выдерживаю:

– Ты же хочешь вымыться?

Ушастая кивает.

– Тогда веди себя хорошо и будь послушной. Иначе у тебя будут крупные неприятности.

Снова кивок. Хорошо, что этот жест у нас, в смысле обоих рас, одинаковый… И тут раздаётся её красивый голос, опять на русском, без малейшего акцента:

– Даю слово…

Сзади раздаётся голос Мауры:

– А где Юрика?

– Да, где доса дель Рахи? – присоединяется к вопросу мама.

– Осталась отдохнуть у Аланы. Вернётся через неделю. Она очень устала.

– А, понятно… – протянула матушка, удовлетворённая таким ответом.

Краем глаза вижу, что личико Мауры озаряется едва заметной довольной улыбкой. Эх, баронесса, тебе тоже ничего не светит, поверь, как бы ты ни пыталась… Между тем обоз вползает в ворота Парды, где сервы сразу принимаются за разгрузку саней. Первые возчики, кто освободился от груза, уже спешат вернуться в свои селения…

Глава 3

Как же хорошо побывать в настоящей бане после долгого перерыва! Я, конечно, мылся в дороге. Особенно когда стояли лагерем возле кораблей в долине горячих источников. Но потом-то – две недели пути, когда торопились в Парду изо всех сил, и человеческих, и лошадиных.

Так что сейчас я просто блаженствую! Чистый, вымытый, в лёгком льняном костюме из просторных свободных шаровар и футболки без рукавов, я удобно расположился на диване комнаты отдыха с кружкой горячей ароматной натты в одной руке и пышной сладкой плюшкой, которая просто тает во рту, в другой. Благодать! Чувствую в себе этакую лёгкую истому. Мне это очень нравится. Так хорошо!.. А вот и мои дамы!

Открывается дверь, и на пороге появляется мама. В лёгком светлом халате до колен, с открытыми руками и вырезом на груди. Ну, не очень большим. У Мауры тот куда смелее… Она идёт второй. А это кто ещё с ними? Ооли?! Чистенькая, вкусно пахнущая цветами и чистой водой, с распущенными пепельными блестящими волосами, чуть не касающимися пола. В таком же откровенном халате, как и остальные. Да они что, с ума сошли? Мои тётеньки?! Саури – и без оков! С трудом удерживаюсь, чтобы не сорваться с места. Матушка и её наперсница устраиваются на диванчике напротив меня, так же тянутся к чайнику с наттой, а ушастенькая с любопытством осматривается вокруг, потом вдруг решительно опускает свой аккуратный задик возле меня. И мало того – поджимает ноги, натягивая на них короткие полы халатика и приваливается к моему боку. Счастливо вздыхает, потом ухватывает выпечку с блюда и аккуратно ест. Да что за…?! Я не верю своим глазам, но вот же она, рядышком. Её головка на моем плече, в руках – сладкая плюшка. И улыбка собственницы на тонком личике. Ничего не понимаю…