Привет, любимая (СИ) - Квашнина Елена Дмитриевна. Страница 60
- С чего ты взял, что это твой сын? - спросила, стараясь придать голосу безразличие.
- Мне его мать три дня назад сама об этом сказала.
- Его мать была не в своем уме. Она тебе наврала.
Мне страшно было смотреть на Рыжего. Страшно увидеть, как его взгляд становится ледяным. Что я несу? Ведь ему, наверное, все давно доложили... Потому я не открывала глаза. Слышала, как он поднялся со стула. Подошел совсем близко и присел ко мне на кушетку. Тяжелый какой. Кушетка под ним, как человек, вздохнула. Взял меня рукой за подбородок.
- Ну-ка! Открывай глаза, симулянтка. Хватит притворяться умирающей.
Я подчинилась. По старой привычке? Может быть. А, скорее всего, из желания еще раз посмотреть на него. Ведь хорош же, мерзавец! Даже такой помятый.
Он смотрел на меня с нежной жалостью, затаив где-то в глубине глаз улыбку. И опять у меня возникло ощущение, что где-то я это уже видела ...
- Ты же не умеешь мне врать, - ласково усмехнулся он. - Ты никогда мне не врала.
Это, конечно, так. Почему-то именно ему, ему одному я никогда не врала - всегда говорила правду.
- Я устала.
- Угу, - кивнул он. - Сейчас отдохнешь.
Встал и ушел на кухню. Его и не было всего несколько минут, а я запаниковала. Вдруг он совсем ушел? Больше не вернется?
Он вернулся. Держал в руках странный пластмассовый шприц. Таких мне видеть еще не приходилось.
- Ой, только не в вену!
Он хохотнул.
- Как была трусихой, так и осталась.
Много он понимает! Я рожала вон как и то - ничего не боялась. Я вообще ничего не боюсь.
- Куда руку спрятала? - насмешливо спросил он и бесцеремонно залез своей лапищей ко мне под одеяло. Пришлось подчиниться. Вытащить левую руку из-под спины.
- Да не трясись ты так, - откровенно смеялся Мишка, ловко попадая иглой в вену. Как у него это просто получилось! Ничего не поделаешь, профессионал.
Он поднял голову от моего локтя. Заглянул в глаза. Сказал серьезно:
- Теперь спи, любимая. Постарайся больше не умирать.
- Послушай ...
- После поговорим.
Спорить с ним было бесполезно. Это я еще помнила. Вздохнула. Закрыла глаза. Если "после поговорим", значит, еще увидимся. Сон накрыл меня мягкими лапами.
* * *
Ванечкина кровать была отодвинута подальше от моей кушетки. Кто ее отодвинул? Зачем? Ванечка спал, подсунув одну руку под пухлую щеку. Большой палец другой руки засунул себе в рот. Одеяло сбилось. Сквозь прутья решетки выглядывала розовая пятка. Вот всегда он так спит. Обязательно ноги из-под одеяла выбрасывает. Жарко ему, что ли?
Я вздохнула. Голова еще кружилась. Но дышать стало легче. Опять в комнате темно. До вечера проспала? Вот молодец-то. Миша, наверное, уже ушел ...
Ох, нет. Вон сидит. Не ушел!
За столом, освещенные оранжевым светом странного светильника, тетя Нина и Мишка пили чай. Перед Мишкой стоял его любимый бокал.
Откуда у нас такой светильник? Никогда не было. Мишка приволок? Зачем? А, вообще, здорово... Уютно. В углу, возле телевизора, куча самых разнообразных картонных коробок - одна на другой. Коробки явно иностранного происхождения, изрисованные непонятными надписями на английском языке. Тоже Мишка приволок? Хм... после разберемся.
Я опять взглянула на Рыжего. Как хорошо, что он здесь. И тетя Нина как рада. Вон, улыбается ему... Мне захотелось посидеть за столом вместе с ними, в этом мирном круге оранжевого света... Но так непривычно видеть Мишку здесь. Комната кажется совсем маленькой. Может быть, он и усох, а все равно огромный. И незнакомая мне красивая серая рубашка совсем не скрадывает этой его огромности.
Я пошевелилась. Они прервали тихий, не слышный мне разговор и разом повернулись.
- Как ты? - спросил Мишка.
- Ничего, - шепнула я. Сказать громче от чего-то боялась.
- Чаю хочешь? С малиной?
- С малиной не хочу. Просто чаю ...
Тетя Нина и Мишка переглянулись. Тетка понимающе улыбнулась. Взяла со стола чайник и вышла на кухню. Зная ее, можно не сомневаться - свой чай я получу очень нескоро.
Мишка пересел ко мне на кушетку. Пощупал мой лоб. Скула у него от уха и до подбородка была испачкана чем-то темным. Я еще утром заметила, да спросить постеснялась.
- Что у тебя на щеке?
- Где? - удивился он, но, поймав мой взгляд, ухмыльнулся:
- Ах, это ...
Дотронулся до грязи пальцами.
- Гематомка, - весело пояснил он. - Очень симпатичная. Как ни прискорбно, но уже проходит.
Гематомка. Синяк, что ли? Вот ведь человек! Ни слова попросту ... Скоро совсем на латынь медицинскую перейдет. Как я его тогда понимать буду? Латынь мне учить придется? Кстати, ничего себе синячок. Обширненький.
- Где ты приложился?
- Это мне Олег объяснял, что я подлец. Когда я позволил тебе уйти. Встретил меня на лестнице и все популярно объяснил. Очень доходчиво получилось.
- Зачем? - мне стало холодно. Я попыталась натянуть одеяло до носа. А еще лучше - до бровей. Не сам вернулся. Его заставили.
- Мы же с тобой все решили. Я сама тогда ушла.
- Ну да, - он поправил мне подушку. Легко, привычно. Немного приподнял меня, подоткнул одеяло. Смотрел серьезно. Дотронулся пальцами до седой прядки на моем левом виске.
- Я притворялся, а ты, глупая, поверила. Я не знал, что и подумать, когда тебя увидел. А ты еще меня и домой позвала. Своим ушам не верил, тебе тоже... И почему ты к остановке не пошла? Мы потом с Олегом полтора часа колесили по окрестностям. Сюда сначала приехали. Потом назад вернулись. Все закоулки обшарили.
Значит, это все-таки он меня на скамейке нашел. Так хотелось в это верить... так хотелось... Но боялась, просто померещилось... Значит, все-таки он!
- Слушай, Миш, а с чем я свалилась?
Он посмотрел на меня. Внимательно посмотрел. Лицо его стало скучным. Пожал плечами. Мне стало смешно. Это он врать приготовился. Всегда так. Я укоризненно покачала головой. Он смутился.