Победивший платит (СИ) - "Жоржетта". Страница 96

Все эти дни я не давал себе труда задумываться о причинах поступков супруги, полагая радикальность решений и эмоциональность реакций результатом пережитого ужаса.

Но, может быть, дело не в ней, а во мне самом?

Я так поражен этой мыслью, что с минуту не могу вымолвить и слова. Это действительно так? Я, никогда не полагавший себя способным на пылкость чувств, тем не менее, безумно влюблен, а Кинти и Лерой откровенно испуганы сложившейся ситуацией? Мои эмоции заставляют родных отвечать несвойственным им образом, словно заражаясь от меня чувствами, но только там, где я вижу полноту жизни и радость, они - лишь нарушение миропорядка?

Эрик словно стронул с места лавину, и она накрыла не меня одного.

- Миледи ревнует? - Ошеломленное состояние, бессмысленный вопрос, и, разумеется, в ответ Кинти вздергивает голову с самым решительным видом.

- Миледи желает для милорда разумного поведения, а не оглашения перед всеми наших семейных неурядиц опрометчивыми поступками, - резко отвечает она, и эта ее ложь меня бесит. Если я прав, и супруга лишь делает вид, что печется о семейном реноме, а на деле так же полна смущающих и странных для благородного человека чувств, откуда у нее право столь высокомерно читать мне нотацию?

- Довольно сомневаться в моей способности держать лицо, - отвечаю я резкостью на резкость. - У тебя и без того есть о чем позаботиться нынче вечером, дражайшая. Сегодня на нас будет обращено всеобщее внимание. Окажи мне любезность и проследи, чтобы в твоем одеянии не было ни единой белой нити.

Траурные намеки на празднике были бы крайне неуместны. Срок плача по Хисоке миновал, а цвета скорби в праздничном наряде - прямое оскорбление торжеству и дурная примета.

Хотя я, пожалуй, перегнул палку. Супруга не из тех неосторожных особ, что могут беспечно накликать беду на семью, и я запоздало прошу у нее прощения за грубость. Увы, это спасает положение лишь частично.

- Ты начал видеть во мне врага, муж, - обиженно замечает Кинти. Непродуктивное чувство, которое я не привык слышать в ее голосе. Моя жена всегда была исключительно сдержанна в проявлении чувств, как то и подобает высокородной цетагандийке, привыкшей направлять буйный поток эмоций в прямое русло цели.

Сухое прощание не помеха сочувствию. Каково Кинти жить с пылающей обидой? Осознает ли она свою ярость, как я - свои чувства к Эрику?

Неприятно ощущать себя малоопытным субъектом, но я и вправду живу на неизведанной территории, не умея даже выразить происходящее словами, не кажущимися цитатами из надуманных и трагических историй о влюбленных сердцах.

Разговор закончен, и я отправляюсь на поиски. Спальня, библиотека, медицинский блок - пусто, пусто, пусто. Забавно это - искать своего любовника в своем же доме.

Обнаруживается Эрик, как ни странно, в зимнем саду, в ротанговом кресле и с книгой. Стена зеленого стекла добавляет помещению глубины, струнный фонтан - уюта и гармонии.

- Потянуло к натуре? - подкусываю я, опускаясь в соседнее кресло. - Помнится мне, ты не очень любил леса.

- Где имение, а где местоимение, - шутит Эрик, поворачиваясь ко мне с явным удовольствием на лице. - Это же оранжерея. Ты освободился?

- Как видишь, - вздыхаю. - Разговоры с дражайшей на меня производят странное действие.

- Что может быть странного в разговорах с собственной женой? - удивляется он, даже книгу отложил. И осторожно смотрит на меня, словно оценивая результат разговора, которому он не был свидетелем.

- То, что я только сейчас был посещен мыслью о том, что миледи ревнует, - честно отвечаю. И был поражен до глубины души, признаться. Но об этом, вероятно, не стоит говорить вслух - как знать, не воспримет ли Эрик это как жирную черту, обращающую внимание на разницу между нашими характерами. Он и так смотрит с прозрачным недоумением в глазах, словно не может понять, что такого странного в мотивах Кинти.

- Что в этом необычного? - пожимает плечами Эрик, словно тема разговора в порядке вещей.

- Кинти никогда не вела себя так странно и неприлично. - удивленно сообщаю я. - Что ею движет - ярость или желание порядка?

- А что, нарушение порядка - не повод для ярости? Иная супруга за брошенные куда попало вещи и сковородкой мужа огреть способна, - шутит Эрик и добавляет уже без смеха: - Твоя жена - живой человек и способна на человеческие чувства.

- Семья - не место для проявления эмоций, - объясняю, вспомнив, что для Эрика эта тривиальность внове, и в который раз поражаясь разнице восприятий. - Ведь она - отдохновение от забот, в ней не место чувственным бурям. Довольно того, что покой души взбаламучивают эмоции, связанные с карьерой, игрой кланов, императорской милостью; брак же требует отношений разумных и прохладных. Как и любые семейные отношения, где разумный расчет есть единственный залог успеха. Если члены семьи не ущемлены в своих правах, так и происходит. Дело Старшего - об этом позаботиться.

Импровизированная лекция находит внимательную аудиторию. Эрик только что рот не раскрыл, слушая.

А я понемногу начинаю понимать, что ревность означает также и то, что я дорог своей семье. Я сам или я как Старший Дома?

В чем их обида? Что я повел себя слишком эмоционально или лишь в том, что новые для меня чувства испытываю по отношению к чужому для них человеку? Что уделяю ему слишком много себя? Может быть, с ревностью к работе они бы справились, но ревность к барраярцу заставляет их вести себя... нелогично?

- Я чем-то ущемил права семьи? - повысив голос, риторически возмущаюсь я, и сам же отвечаю. - Миледи говорит, что я считаю ее врагом и, оказавшись перед выбором между тобой и семьей, предал родных по крови. Но ведь это не так!

- А ты не кричи, - просит Эрик ворчливо.

- Не буду, - обещаю и перевожу дыхание. - Может ли быть и так, что это борьба за положение в клане? - продолжаю я думать вслух. - Кинти зла, потому что ты занял приоритетное положение по сравнению с нею? Но ведь формально ее статус не изменился...

Эрик качает головой.

- Выражаясь высоким штилем, ты отнял у своих родных ту крепость, на которую они привыкли опираться. Себя. Да еще не ты отнял, а барраярец... э-э, эпитеты опущу. Ну как им не злиться?

- Если Лерой и Кинти раздражены лишь внешней стороной дела, может быть, мне будет проще найти компромисс? Например, как-нибудь официально понизить тебя в звании - чтоб ты не создавал им конкуренции? - предлагаю в полу-шутку. Положение Эрика возле меня неофициально, а ненаписанное невозможно и вычеркнуть. По мнению жены, я теперь принимаю решения с оглядкой на низшего, дикаря, черт знает кого...

- Только сперва выясни, в чем дело, - советует Эрик совсем серьезно. - Забрал ли слишком много влияния я, стал ли слишком эмоционален ты сам. Что можно исправить, хотя бы внешне. Ну и дождись, пока закончится это недоразумение с обвинением. А пока ты борешься гневом с их злостью, получается замкнутый круг.

Я с благодарностью киваю. Стоя на чужой, неизведанной земле, сложно не оступиться.

- Я постараюсь быть помягче, - обещаю. - Разлад в семье мне не нужен. - И пуще того не нужен, что Эрик, кажется, вздумал винить в моих семейных разногласиях себя.

***

В назначенный час мы встречаемся на нейтральной территории: миледи, в обычное время прелестная, сейчас ослепительна. Первоначальная неловкость уступает предчувствию праздника, и я вижу, как строгая тончайшая морщинка между бровей дражайшей разглаживается по мере приближения к особняку сатрап-губернатора.

Особняк поражает величием даже тех, кто волею судеб видит его ежедневно. Официальное, не личное здание - но будь он и фамильным имением, не потерял бы во впечатлении.