По дороге в вечность - Редмирски Дж. А.. Страница 15

– Хочешь сегодня пойти со мной к Бренде? – спрашивает она.

Ни в коем случае. Я люблю тетю Бренду, но не настолько, чтобы задыхаться в ее прокуренном доме.

– Нет, мама. Я должна встретиться с Натали.

Я не собиралась ни с кем встречаться, но маме знать об этом ни к чему.

– Ну хорошо… – Мама еще раз смотрит на Эндрю. – А ты, кажется, собирался утром лететь в Техас.

– Мы проспали. Эндрю полетит другим рейсом.

Мама кивает и снова бросает взгляд на Эндрю, натянуто улыбаясь при этом. Он отвечает ей такой же насильственной улыбкой. Мне неловко от этой дипломатии. Маме очень даже нравится Эндрю, но для нее так непривычно, что кто-то спит вместе с ее дочерью. Эти две недели стали для нее настоящим испытанием. Если бы не мое скорое совершеннолетие и наша помолвка, Эндрю вообще бы здесь не было. И в то же время она знает, что мы любим друг друга, а после выкидыша… Словом, мама понимает, как мне нужно, чтобы Эндрю был рядом. И все равно ситуация дурацкая. Нам всем неловко. Спасибо, мамочка. Теперь мы с Эндрю вплотную займемся поисками своего жилья.

Наше жилье… в Роли. В груди появляется тяжесть, будто на меня кто-то сел.

Наконец мама уходит. Я смотрю на Эндрю. Он все так же сидит, накрывшись простыней, и хмурится.

– Пошли в душ, – снова предлагаю я, но понимаю: он не пойдет.

Он вздрагивает от моих слов:

– Схожу после тебя.

Я усмехаюсь его чисто мальчишеской неловкости, потом меняю усмешку на нежную улыбку:

– Честное слово, в выходные я займусь поисками квартиры.

– Но если хочешь, дождись меня, и будем искать жилье вместе. – Он встает. – Я предложил Натали только потому, чтобы тебе не было скучно, пока меня нет. Сама знаешь, какой у нее вкус. Точнее, совсем никакого.

– Я же не собираюсь выбирать с ней портьеры. – Я громко смеюсь. – От силы занавески. Портьерами занимаются интерьерные дизайнеры. Богатенькие заказчики обожают портьеры.

Эндрю качает головой. Я бреду в ванную, расположенную в самом конце коридора. Ощущаю раздвоенность на манер Джекилла и Хайда. Рядом с Эндрю я делаю счастливое лицо… Нет, я неправильно выразилась. Я действительно счастлива. Так я думаю. Но стоит мне остаться одной, и я превращаюсь совсем в другого человека. Мне кажется, будто у меня в мозгах есть выключатель, а за моей спиной стоит невидимка и щелкает им. Вкл. Выкл. Вкл. Выкл… Вкл.

Сажусь в ванну, подтягиваю колени к груди и пускаю горячую воду. Я готова так сидеть целую вечность. Думаю о квартире, которую обязательно найду, о том, как вчера замечательно оттянулась в «Подземке», и о груде скопившегося белья, которое надо стирать. Потом смотрю на кусок мыла. Я положила его совсем недавно. Вдавленные буквы названия фирмы уже почти не видны. Я погружаюсь во что-то вроде дремы и очухиваюсь, лишь когда вода начинает остывать. Я даже не побрила ноги, перед тем как закрыть воду. Пора вылезать. Терпеть не могу эти коврики для ванной, а потому бросаю на него чистое полотенце и только тогда вылезаю, глядя на себя в зеркало. Машинально начинаю считать брызги от зубной пасты на зеркале. Досчитав до четырнадцати, останавливаюсь.

Открыв аптечку, роюсь среди бутылочек и коробочек в поисках адвила. К счастью, мое так называемое похмелье лечится парой таблеток. Лезу за пластиковым флаконом, но по ошибке вытаскиваю другой – коричнево-желтый. Судя по расцветке, внутри что-то из лекарств, продающихся по рецепту. Таких коричнево-желтых бутылочек в маминой аптечке несколько. На той, что у меня в руках, написано: «Перкосет 7.5. Принимать по одной таблетке каждые 6 часов до исчезновения боли. Нэнси Лиллард». Зачем маме понадобилось столь сильное болеутоляющее? Флакон почти полон. Вспоминаю, что одно время ее мучили боли в спине. Наверное, она все-таки пошла к врачу, и тот ей прописал. А вдруг моя мамочка, будучи дипломированной медсестрой, занялась преступным бизнесом? Ведь ей легче получить доступ к сильнодействующим препаратам, чем обычным людям.

Нет. Это уже мои фантазии. Судя по дате, лекарство было куплено месяц назад. Я замечаю, что фиксатор внизу пробки не надорван. Значит, мама не проглотила ни одной таблетки. Она не превратилась в лекарственную наркоманку и по-прежнему не принимает ничего, кроме общедоступных препаратов.

Я уже собираюсь поставить флакон на место, но рука замирает. Противно болит голова. Я знаю этот вид головной боли. От двух таблеток адвила она, скорее всего, не пройдет. Потом придется глотать еще. Что мне мешает принять болеутоляющее посильнее? Ничего. Я поворачиваю крышку. Кольцо фиксатора лопается. Крышка с хитринкой, чтобы маленькие дети не открыли. Если на нее не надавить, она так и будет крутиться. Я надавливаю, открываю крышку, беру таблетку, проглатываю и запиваю глотком воды из-под крана. Потом вытираю тело и волосы. Надев халат, возвращаюсь в комнату, чтобы одеться как следует. Из кухни доносится голос Эндрю. Судя по интонациям, говорит он не с моей матерью, а по телефону. Вскоре мое предположение подтверждается: я слышу, как он произносит имя своего брата Эшера. Радуясь собственной догадливости, я одеваюсь.

Будь это Натали, я бы, честное слово, порвала ее на куски. Хватит с меня ее заботы и встреч с Эндрю за моей спиной.

Волосы еще мокрые. Я быстро причесываюсь и тоже иду на кухню.

– Знаю, братишка, но мне пока твоя затея не нравится.

Эндрю продолжает разговор с Эшером. Я замедляю шаг. Пожалуй, не стоит входить туда сейчас.

– Да… да. Ей гораздо лучше. В первую неделю она была сплошным комком нервов… Вот-вот.

Выглядываю из-за двери. Эндрю стоит у барной стойки, в одной руке зажат мобильник. Он то и дело кивает, замирает, слушая ответы. Я ошиблась: Эндрю говорит с Эйданом.

– Передай Мишель мою благодарность за приглашение, – слышу я. – Возможно, мы приедем через месяц-другой, когда Кэмрин полностью окрепнет… Нет, пожалуй, еще позже. Весной. Ваши чикагские холода не для меня. – Он смеется. – Нет, братишка, нет. С чего ты решил, что я предпочитаю Техас? – Он опять смеется.

– А я бы с удовольствием поехала, – заявляю я, заходя в кухню.

Эндрю таращится на меня.

– Подожди секунду, – говорит он Эйдану и прикрывает микрофон. – Ты хочешь поехать в Чикаго? – с легким удивлением спрашивает он.

– Конечно, – улыбаюсь я. – Мы бы там чудесно провели время.

Почти вижу, как лихорадочно крутятся колесики в его мозгу. Возможно, Эндрю мне не верит. Возможно, он думает о снежных сугробах и пронизывающем ветре. Потом на его лице появляется улыбка. Он кивает и снова подносит мобильник к уху:

– Эйдан, давай я тебе перезвоню минут через десять? Хорошо? Ну, давай. Не прощаюсь. – Он разрывает связь, потом поворачивается ко мне. – Ты серьезно? Я думал, тебе хочется пожить в Роли.

Я подхожу к холодильнику, достаю бутылку с апельсиновым соком.

– Да, вполне серьезно, – говорю я, глотая сок прямо из горлышка. – Похоже, идея принадлежит Мишель.

– Эйдан говорил, что она волновалась за тебя и предложила погостить у них, – кивает Эндрю.

– Волновалась за меня? – Я делаю еще глоток и ставлю бутылку на барную стойку. – Очень мило с ее стороны. Но я надеюсь, что, когда мы туда приедем, я не попаду в такую же идиотскую ситуацию, как здесь с заботливой Натали.

– О чем ты говоришь? Мишель совсем другая, – мотает головой Эндрю и для пущей убедительности добавляет: – Она совершенно не похожа на Натали.

– Эндрю, я ведь имела в виду совсем не то.

– Естественно, – соглашается Эндрю. – Но Мишель абсолютно права.

Я знакома с Мишель и могу подтвердить: она точно не похожа на Натали.

А потом начинает действовать проглоченная таблетка. Голова уже не сидит, а болтается на плечах, готовая оторваться и упасть. Я чувствую покалывание во всем теле: от макушки до пяток. Окружающий мир теряет резкость очертаний, и мне приходится приложить усилия, чтобы сфокусировать зрение. Машинально хватаюсь за край стойки.

– Ну, блин, – бормочу я и сильно моргаю.

– Ты не перегрелась в ванне? – спрашивает Эндрю, изумленно поглядывая на меня.