Мое сокровище - Шоу Шантель. Страница 10

— Если под «веселиться» ты имеешь в виду вопрос, одевался ли я когда-нибудь как цирковой клоун, то ответ будет отрицательным.

— Я одета не как цирковой клоун, — вспыхнула Либби. — Я просто люблю носить одежду ярких цветов.

— Я заметил, — сказал он сухо.

— Ну, это лучше, чем быть хрычом-консерватором. Бьюсь об заклад, ты даже спать ложишься в деловом костюме.

— Честно говоря, я всегда сплю голым.

— О! — Либби шумно вздохнула, пытаясь замаскировать смущение и сильно краснея, поскольку вообразила Рауля на атласных простынях.

«Давненько я не видел краснеющую женщину», — размышлял Рауль, потом напомнил себе, что Либби только притворяется невинной.

— У меня есть ощущение, что я пожалею, если спрошу, кто такой хрыч-консерватор, — пробормотал он.

— Ну, например, мой старый школьный учитель, — ответила она не колеблясь. — Лицемерный помпезный пуританин.

— Ты его не любила, как я понимаю? — тихо спросил Рауль, нахмурившись.

Ему не понравилось, что Либби сравнивает его со своим бывшим учителем. Но почему его беспокоит, что она думает о нем? Вчера вечером она, судя по всему, не считала его лицемерным помпезным пуританином, когда с таким энтузиазмом ответила на поцелуй.

— Мистер Миллс не любил меня, — прервала Либби размышления Рауля. — Он обвинял меня в бунтарстве и говорил, что я не сдам ни один экзамен. Но я доказала, что он не прав, — удовлетворенно произнесла она. — Я сдала экзамен по живописи.

— Только по живописи? — удивленно спросил Рауль, окончивший одну из лучших частных школ Рима и получивший степень магистра в области бизнеса в Гарварде.

Он не мог скрыть своего шока по поводу того, что у Либби такое скудное образование. Как она будет участвовать в управлении компанией «Кардуччи косметикс», годовой оборот которой составляет семь миллиардов фунтов стерлингов?

— Я думал, что ты получила образование на Ибице. Ведь ты говорила, что жила там. У твоих родителей имелась собственность на острове? — поинтересовался он.

— Нет. — Либби помедлила, потом решила, что нет никаких причин держать свое прошлое в секрете. — Меня воспитывала мама. Папы нет, и я даже не знаю, кто он такой. Он отказался от мамы, лишь только она забеременела. Маме было семнадцать лет, когда я родилась, и у нее имелись проблемы.

Она не стала уточнять, что Лиз несколько лет принимала наркотики и самые первые годы жизни Либби оказались очень тяжелыми.

— Социальные службы в конце концов передали меня на воспитание приемным родителям, а мама устраивала свою жизнь. — Ее голос слегка дрогнул. — Мои приемные родители оказались хорошими людьми, но они заботились еще о семерых детях, и жизнь с ними была довольно беспокойной. Я ужасно скучала по маме и была рада, когда мне снова позволили жить с ней. Именно тогда она отвезла меня на Ибицу, где мы поселились в коммуне художников и свободных мыслителей.

«Говорим «свободные мыслители», подразумеваем «хиппи», — насмешливо подумал Рауль. Либби получила явно нетрадиционное воспитание от матери-одиночки, а теперь сама стала одинокой матерью. Он надеялся, что она не питает надежду поселить Джино в коммуне. Сын Пьетро должен жить на вилле «Джульетта». Замечательно, что отец потребовал, чтобы ребенок вырос там, где он будет в безопасности.

Еще одна мысль пришла ему в голову. Если он женится на Либби, то сможет усыновить Джино.

— Итак, долго ли вы прожили в коммуне?

— Семь лет. Мы вернулись в Англию, когда мне было четырнадцать, — объяснила Либби. — Меня какое-то время обучал один из членов общины, который являлся учителем, но когда я пошла в среднюю школу в Лондоне, то быстро поняла, что имею большие пробелы в знаниях. На Ибице мне позволили одичать, — призналась она. — Я не привыкла к школе и ненавидела уроки и школьную форму. Мне нравились только занятия живописью.

Теперь, став взрослой, Либби горько жалела о том, что не получила хорошего образования. Она обожала свою мать, но знала, что Лиз была человеком безответственным и оказалась не в состоянии обеспечить дочери будущее.

Но Либби все равно предпочла жить с матерью. Именно поэтому она старалась удержать рядом с собой Джино. Задумавшись, она пропустила мимо ушей слова Рауля.

— Ты считаешь, что тебе удастся играть активную роль в управлении «Кардуччи косметикс» после того, как ты призналась, что не имеешь опыта ведения бизнеса? — нетерпеливо повторил он. — Пьетро, должно быть, сошел с ума, закрепляя за тобой контроль над акциями Джино. Танцовщица в ночном клубе с навыками художника… — Рауль умолк и что-то проворчал по-итальянски.

Либби догадалась, что он отпустил нелестное замечание в ее адрес.

— Я, возможно, не имею ученых степеней, но с раннего возраста научилась выживать, — ответила она. — В течение многих лет я помогала маме торговать и уверена, что смогу отличить рискованную сделку от безопасной. Я позабочусь об интересах Джино. И позволь тебе напомнить, я уже говорила, что никогда не танцевала лэп-дансинг.

— Где ты познакомилась с моим отцом?

Либби замерла, лихорадочно вспоминая все, что Лиз рассказывала ей о курортном романе с Пьетро Кардуччи.

— Мы познакомились во время круиза, — тихо произнесла она. — Корабль назывался «Аурелия». Круиз продолжался целый месяц, мы заходили во все крупные средиземноморские порты.

— И часто ты ездишь в круизы? — поинтересовался Рауль.

Либби по природе не была лгуньей, поэтому покраснела.

— Нет, это было мое первое путешествие. Я выиграла поездку в конкурсе, — прибавила она, радуясь, что эта часть истории — чистая правда. Лиз пришла в восторг, когда выиграла роскошный отдых.

— Итак, ты встретила моего отца на корабле, — протянул Рауль.

— Да. — Либби принялась рассказывать о том, как Элизабет Мейнард познакомилась с Пьетро. — «Аурелия» была огромной. Я сделала неверный поворот на пути в свою каюту и оказалась на палубе первого класса. Пьетро помог мне вернуться в мой номер, мы поболтали и… Ну, — неубедительно закончила она, — вот так мы встретились.

— Безусловно, неверный поворот был сделан ночью, — вкрадчиво прокомментировал Рауль.

Либби вспыхнула, услышав его язвительный тон. Было ясно, что он считает, будто его отец стал добычей охотницы за богачами. Но ее мама такой не была. Лиз одна растила дочь после того, как ее оставил любовник. Жизнь не была простой, но Лиз была ужасно независимой и никогда не увлеклась бы мужчиной только из-за его денег. Однако это невозможно объяснить Раулю. Либби сама выкопала себе яму и теперь падала в нее все глубже. Но если она хочет остаться с Джино, то не должна раскрывать свой секрет.

Рауль сердито поджал губы, но не сказал больше ничего, останавливая «ламборгини» на парковке у офиса «Кардуччи косметикс». Современное здание было выполнено из стали и тонированного стекла, к парадной двери вела лестница из серого мрамора; холл был сдержанно-элегантным, с мраморными колоннами, черными кожаными диванами. За стойкой регистрации работали женщины, которые выглядели так, будто только что сошли со страниц журнала «Вог».

Либби поняла, что зря не накрасилась, когда они с Раулем вышли из лифта и им навстречу устремилась ультрамодная секретарша. Рауль провел Либби в зал заседаний, и на ней немедленно сосредоточились шокированные и неодобрительные взгляды восьми мужчин-руководителей, сидящих за столом.

Четыре часа спустя Либби вынуждена была признать, что управление международной корпорацией с годовым оборотом в несколько миллиардов фунтов стерлингов и продажа сувениров туристам, отдыхающим на Ибице, — совершенно разные вещи.

Ее голова болела от попыток понять смысл дискуссий, хотя все говорили по-английски, а не по-итальянски. Теперь, когда совещание наконец закончилось и она устало закрыла глаза, ей пришлось снова открыть их при звуке резкого голоса Рауля:

— Я понимаю, что тебе очень скучно, но я предпочел бы, чтобы ты оставалась в сознании хотя бы во время совещания.